Моя жизнь: до изгнания

Узревший Богоматерь

Утром мне наконец-то вернули очки и я смог разглядеть большую палату с двадцатью койками, на которых сидели или валялись больные. Любопытства уже никто не проявлял, а меня заинтересовали два соседа, чьи койки были рядом.

Один был черноволосый юноша лет семнадцати, с пухловатым, заросшим чёрной щетиной лицом и громадными, широко раскрытыми глазами, в которых, казалось, навсегда застыло какое-то растерянное недоумение. Другой – невзрачный худой мужчина лет сорока пяти с выражением безнадёжной тоски на лице. Большеглазого лечили от зрительных галлюцинаций, тоскливого – от слуховых. И каждый поведал мне свою историю, которая привела их в “Скворечник”.

Юноше месяц назад было видение Богородицы. Произошло это глубокой ночью. Он проснулся оттого, что яркий свет озарил его спальню. Вся стена напротив кровати была залита необыкновенным, неземным светом, и в этом сиянии возник образ Девы Марии, с улыбкой смотрящей на него. Восторг переполнил его душу, он вскочил с кровати, упал на колени и громко молился. От какого-то неведомого чувства он почти потерял сознание. Когда в спальню ворвались родители, разбуженные его восторженными криками, видение исчезло. Юношу уложили в постель, поили валерьянкой, расспрашивали о произошедшем. Он всё им рассказал… А через день родители привезли его в “Скворечник”.

Когда он описывал мне свои видения, глаза его буквально светились, а лицо было столь вдохновенным, что с него можно было писать картину “Видение отроку Варфоломею”. И у меня появилось твёрдое убеждение, что этот необычный юноша был действительно удостоен небесного видения.

Спустя время я случайно столкнулся на улице с большеглазым юношей. Передо мной стоял совершенно другой человек, с угасшим взглядом, с безобразным, раздутым от инсулина лицом. Тихим голосом без интонаций он повторял одно и то же: “Я был болен, очень болен… У меня были галлюцинации на религиозной почве… Сейчас я здоров… Абсолютно здоров… Но я был болен, очень болен…”

Горько было смотреть на это искалеченное врачами и теперь уже действительно больное существо.