Моя жизнь: до изгнания

Послесловие

И, словно мухи, здесь и там
Ходят слухи по домам,
А беззубые старухи
их разносят по умам…Владимир Высоцкий

В шестнадцатом веке один из мастеров итальянского Возрождения Бенвенуто Челлини писал, что человек, достигший к сорока годам каких-либо успехов, должен писать свою биографию. Мне уже давным-давно за сорок, а достиг ли я каких-либо результатов в изобразительном искусстве, будут судить в будущем. Свой не совсем лёгкий жизненный путь я решил описать в этой книге – не в последнюю очередь с целью опровергнуть вымыслы и небылицы, распространяемые обо мне уже при жизни, а после моего ухода наверняка появятся ещё – от мнимых друзей, знакомых и “свидетелей”.

Слухи и сплетни чаще всего разносят не беззубые старухи, а довольно зубастые сплетники и сплетницы, пребывающие отнюдь не в преклонном возрасте. С помощью сплетен человек поднимает свою значимость. Искусство сплетни старо как мир и будет сопровождать человечество до скончания веков. Сплетня чаще всего вымысел, а вымысел – это нечто близкое к мифу, а люди любят мифы. И любой человек, получивший хоть какую-то известность, начинает моментально обрастать мифами-сплетнями, которые множатся, в ход идут новые, якобы достоверные, факты – и в результате реальный образ известной личности искажается до неузнаваемости. Бороться с этой напастью трудно, но нужно, ссылаясь на факты.

Сплетни и вымыслы могут быть разные:

Сплетни

1. Кухонные, квартирные и базарные: могут привести к ссорам и мордобою.

2. Закулисные – вокруг людей искусства: писателей, художников, артистов, а также в учреждениях. Они могут разрушить карьеру, помешать творчеству.

Вымыслы

1. Причудливые, фантастические, невероятные, ошарашивающие: действуют короткое время, могут озадачить, удивить, рассмешить.

2. Злобные, грязные, клеветнические: портят жизнь, могут расстроить дружбу и любовь.

3. Целенаправленные, доносительские: могут искалечить жизнь, упрятать в тюрьму, поставить к стенке, изгнать из страны, в которой родился.

Приведу несколько сплетен из моей жизни из разряда причудливых.

Париж, 1975 год. Среди ночи в моей мастерской телефонный звонок. Снимаю трубку. Взволнованный голос поэта Кости Кузьминского: “Мишаня?! Это ты?!! А здесь пронёсся слух, что ты сошёл с ума, убил жену и дочь и, связанный, доставлен самолётом в московскую психбольницу. Ну слава богу! Это только слухи!”

Париж, 1977 год. Володя Высоцкий знакомит меня с Женей Евтушенко. Поздний вечер. Евтушенко рядом, собирается ехать ко мне. Я ищу глазами такси, машин не видно. Неожиданно Женя с раздражением спрашивает: “Ну, где же наконец твоя знаменитая на всю Москву позолоченная карета с чёрным грумом на запятках?” И смотрит по сторонам, похоже, действительно ожидая, что сейчас покажется экипаж! Наконец усаживаемся в подвернувшееся такси. Подъезжаем к многоэтажному дому, где я живу с женой и дочкой. Часа два ночи. У массивных дверей Евтушенко суровым голосом спрашивает: “Так именно от этих дверей твой швейцар прогнал несчастную просительницу – диссидентку Лену Титову, после чего она пошла в свою трущобу и повесилась на чулке в сортире?..”

Так же сурово отвечаю: “Женя! Швейцаров в домах подобного типа не бывает, есть в этом доме консьержка, и она очень злая. Поэтому проходить мимо её комнатки на первом этаже будем на цыпочках, а поскольку все живущие в этом доме французы приветливым характером не отличаются, подниматься на четвёртый этаж, где моя квартира, будем бесшумно”.

Париж, 1978 год. Замечательный художник Олег Целков спрашивает меня, когда же я позову его с супругой поужинать в знаменитом ресторане “Максим”, где, по слухам, у меня отдельный стол с бронзовой табличкой “Стол господина Шемякина”. И я только одним своим присутствием оплачиваю обеды и ужины приглашённых мною друзей.

“Ну а вообще-то, – продолжает Целков, – в Москве говорят, что ты купил громадные земли на побережье Португалии и строишь там копию Петербурга”. В те годы я никогда не был в Португалии.

Вот уже четверть века я живу во Франции, десять из них – в Париже, и по сей день, проезжая иногда мимо ресторана с вывеской “Максим” (Maxim’s), вспоминаю, что так в нём и не побывал.

Америка, 1983 год. Телефонный звонок в моей нью-йоркской мастерской. Взволнованный голос знакомого художника: “Ты на свободе?! Отпустили под залог?! Тут пронёсся слух, что ты в каком-то подъезде пытался изнасиловать тринадцатилетнюю девочку и врезал полицейскому, пытавшемуся её защитить! Ну слава богу! Это только выдумка!”