Моя жизнь: до изгнания

Хламушка

Ах, хорошо, что никто не знает,
Что Румпельштильцхен меня называют!Братья Гримм. Румпельштильцхен(в переводе Петра Полевого “Хламушка”)

Иным людям свойственно скрывать истинное лицо, и они прячут свою личину под множеством масок. Психически же больные испытывают непреодолимое желание скрыть, укутать, глубоко запрятать себя от окружающего мира. Кто-то хоронится под больничной койкой, кто-то кутается в больничные одеяла и простыни, кто-то, как боцман Крыса, чураясь чужих прикосновений, прячет тело под многослойностью рубах и халатов. А есть такие, кто тщательно упрятывает свои подлинные имена и фамилии под десятками выдуманных. И что ими движет, выясняют врачи.

Интеллигентного вида мужчина лет пятидесяти, средней упитанности, категорически отказывался от своей настоящей фамилии Журавлёв. Каждый день у него была новая фамилия. За время моего пребывания он превращался и в Сидорова, и в Иванова, и в Петрова, в Антонова, Савельева и Григорьева… Если кто-то обращался к нему, называя Журавлёвым, он впадал в неистовство, крича, что он не Журавлёв, а Гусев! Этим он напоминал мне Хламушку – злого карлика из сказки братьев Гримм.

Чувством юмора он не был обделён, остроумно критиковал в столовке наше более чем скромное меню. И постоянно чем-то возмущался.

Периодически проверить, всё ли в отделении в порядке, к нам приходила группа врачей. Проверяльщики заглядывали во время обеда и в столовую и спрашивали у больных, нет ли каких-либо жалоб. В одно из таких посещений Журавлёв стал громко жаловаться на недоброкачественную стирку нательного белья. Побагровевший санитар, ответственный за стирку, сообщил, что больному только сегодня утром выдали чистое бельё.

“Чистое?! – патетически воскликнул Журавлёв. – А это что?!” И, вскочив на обеденный стол, мгновенно стащил с себя кальсоны и, вывернув наизнанку, указал пальцем на большую “комету”.

Признаюсь, что от нечего делать я любил изводить Хламушку, громко называя его настоящую фамилию и заставляя прятаться под тут же изобретёнными именем и фамилией.

Самое забавное, что в день моей выписки врач открыл мне секрет Журавлёва. Оказывается, что и эта фамилия была придумана больным, а настоящая его фамилия Бирман. Оказывается, это не я, а он, мнимый Журавлёв, подтрунивал надо мной. И я, не удержавшись, решил напоследок рассчитаться с ним. Подойдя к Хламушке и глядя ему в лицо, я грозно спросил: “Так, может, ты всё-таки Бирман?” Нет, он не разорвал себя пополам от злости, как Румпельштильцхен в известной немецкой сказке, а ошалело взглянул на меня и с криками “Нет, нет!” умчался по коридору в свою палату.