Моя жизнь: до изгнания

Подпольные просветители, или воспитание глаза

Чем были для нас, начинающих художников шестидесятых годов, репродукции с картин старых и новых мастеров? Это были мосты, позволяющие узреть недоступное и запрещённое. Но чтобы лучше разглядеть и понять шедевр, висящий в Лувре, Уффици, Прадо и других музеях мира, отделённых от нас железным занавесом, иметь хотя бы представление об упрятанных в подвалы запасников Русского музея и Третьяковки работах наших соотечественников-авангардистов – Филонова, Малевича, Татлина, открыть для себя запрещённых в СССР представителей “упадочного” искусства – сюрреалистов, кубистов, абстракционистов, репродукции должны быть высочайшего качества. А чтобы научиться отличать хорошую печать от средней или плохой, нужно было “воспитать глаз”.

Но как и где можно было добыть хорошие репродукции? В магазине неимущему, малообразованному и нетребовательному советскому обывателю предлагалось выбрать для своих стен безобразно отпечатанные репродукции с картин отечественных мастеров, наклеенные на картон и вставленные в аляповатые рамки, густо покрытые бронзовой краской. Память хранит весь перечень этого немногочисленного набора: “Утро в сосновом лесу” Шишкина, “Богатыри” и “Витязь на распутье” Васнецова, “Охотники на привале” Перова, “Не ждали” Репина и “Опять двойка” Решетникова. Иногда ассортимент расширялся и в магазинах появлялись репродукции с таких шедевров, как “Иван Грозный и сын его Иван” того же Репина, “Тройка” Перова с изображением детей, которые с трудом тащат тяжеленную бочку с водой по заснеженной дороге, и “Допрос коммунистов” Иогансона.

Разумеется, ни о каких репродукциях с картин Ван Эйка, Ганса Мемлинга, Рогира ван дер Вейдена, Гуго ван дер Гуса и других великих европейских мастеров не могло быть и речи! Ну а представить себе, чтобы в магазинах можно было увидеть и приобрести репродукции с картин сюрреалистов, кубистов, футуристов… это только в фантастическом сне. Наверное, эта скудость печатного “ассортимента” и породила своеобразный подпольный рынок репродукций. Разумеется, он был небольшой, торговцев печатным товаром любители репродукций знали наперечёт. Я имел дело с четырьмя, да, пожалуй, больше их в то время и не существовало. И каждый являл собой довольно оригинальную личность.