Моя жизнь: до изгнания

Незабываемые эрмитажные дворы

…Чем-то надо оплачивать ту золотую пыльцу, чей мягкий отсвет опустился на сердце ещё в юности и светит из глубины эрмитажных дворов, как средоточие благородной приверженности ко всему прекрасному и высокому… Евгений Звягин. Психосветовое воздействие эрмитажных дворов

Эрмитажные дворы являли собой некое магическое пространство. Особенно это ощущалось в летние дни.

Удивительная тишина царит в безлюдном пространстве, над головой нежная голубизна северного неба с медленно плывущими по нему облачками. Выходящие во двор стены, местами обнажившие кирпичную кладку, сохранили красно-коричневую дореволюционную окраску, и на её фоне особенно ярко выделяется зелень травы и крон чахлых деревцов, приютившихся в середине двора. От всего веет умиротворённым покоем давно ушедших времён, и душа замирает в этом метапространстве…

Всё, что связано с эрмитажными дворами, было удивительно и прекрасно. В солнечные дни мы выбивали пыль из старинной одежды, европейских гобеленов и восточных ковров, а когда присматривающая за нами сотрудница оставляла нас одних, мы облачались в мундиры разных полков, разных стран и эпох, примеряли треуголки, цилиндры и даже женские шляпки. Кузьминский, напялив на себя восточную хламиду и водрузив на голову огромную чалму, читал с завыванием стихи Бродского; Уфлянд в гусарском мундире перебивал его завывания своими ироничными виршами. Самовлюблённый Овчинников был занят примеркой русских кафтанов… Казалось, костюм каждой эпохи диктовал, вернее, требовал каких-то особых движений рук, ног, тела, особой походки. И, нарядившись, мы вышагивали по двору кругами, жестикулировали, раскланивались друг с другом, приподнимая над головой цилиндры, пока не раздавался возмущённый крик вернувшейся сотрудницы: “Мальчики, ну что вы творите?! Снимите немедленно мундиры!” Для меня и Кузьминского это переодевание в эрмитажном дворе, наверное, послужило началом наших будущих безумных перформансов, когда мы, облачившись во взятые напрокат старинные костюмы и цилиндры, будем кружить с обнажёнными натурщицами вокруг окровавленной туши барана, и это останется на чёрно-белых фотографиях, сделанных мною.

Видно, не один я проникся магией эрмитажных дворов. Однажды мне в руки попалась статья бывшего такелажника, где тот тоже описывает удивительную атмосферу дворов Эрмитажа. Заголовок его статьи и небольшой фрагмент из неё послужили мне эпиграфом к этой главе.