Моя жизнь: до изгнания

Яблоки и модели

Девушки позировали мне охотно и бескорыстно. Художники в их сознании – люди таинственные, загадочные, общающиеся с музами, преисполненные вдохновения. Попасть в необычную обстановку со старинной мебелью, странными предметами, непонятными загадочными картинами, где всё так не похоже на советский обывательский мирок… Да и к тому же не каждый день тебя зовут позировать для картины.

Перед тем как раздеться, некоторые модели начинали конфузиться и ломаться: “Ну как-то неудобно перед вами стоять голой… Неужели даже без трусов?..” Долго уламывать милых скромниц я не собирался. Подведя их к столику, где были разложены предметы для будущего натюрморта, я указывал на два яблока: одно – свежее, наливное, второе – усохшее, жёлтое, сморщенное. Я брал в руку наливное и суровым голосом произносил: “Ваша задница сегодня подобна этому яблоку, поэтому вас приглашают и будут приглашать художники, чтобы запечатлеть юную красоту”. Затем брал в руку усохшее яблоко и, поднеся к лицу модели, с печалью в голосе говорил: “Пройдут года, и задница ваша приобретёт сходство с этим яблоком. И приглашений от художников позировать обнажённой уже не поступит…” И пока я возвращал яблоки на место, девица быстро стягивала с себя нижнее бельё и представала передо мной в костюме Евы. И уже день-два спустя девушки безропотно позировали нагими, прекрасно понимая, что, когда я молча делаю десятки набросков, перехожу к холсту или, выбрав нужное освещение, в который раз снимаю модель на чёрно-белую плёнку, идёт серьёзный творческий процесс.

Некоторые натурщицы становятся моими постоянными моделями. Таких было трое: Белая ведьма, Чёрная ведьма и Людочка-дудочка. И все трое запечатлены в моих рисунках, картинах и, главное, в моей памяти.