Чжу Янь

Том 1. Глава 38

«А разве много жен — это хорошо?» — проворчал Сумо.

«Сколько тогда тебе нужно? — Чжу Янь не выдержала и рассмеялась. — Одной будет достаточно?»

Малыш отвернулся и после долгого молчания заявил: «Ни одной. От женщин одни неприятности».

«Ха-ха-ха! — залилась смехом Чжу Янь и ущипнула ребенка за щеку. — Да уж, наверное, когда ты вырастешь, будешь красивее всех женщин в мире и даже смотреть на них не захочешь!»

Сумо презрительно остановил ее руку: «Не делай так!»

Однако Чжу Янь как следует потрепала ребенка за щечку, прежде чем отпустить, и сказала: «Когда мы вылечим твой недуг, если ты все еще будешь намерен уйти, я выпущу тебя в море. — Она погладила мягкие аквамариновые волосы малыша и прошептала ему на ушко: — Только не пытайся сбежать раньше времени, хорошо? Ты такой непослушный маленький упрямец…»

Глаза Сумо были прикрыты конфетными обертками, и принцесса не видела выражения его лица. Спустя минуту молчания ребенок хмыкнул и сказал: «Тогда тебе нельзя надевать на меня ошейник из золота!»

Чжу Янь опешила и засмеялась: «Ты думал, я говорила всерьез? Я просто пошутила, чтобы припугнуть тебя! Такая тоненькая шея не выдержит массивный золотой ошейник, ты бы тут же свалился под его тяжестью!»

Сумо убрал бумагу с глаз и, хмыкнув, недоверчиво смерил Чжу Янь колючим взглядом. Его крошечное личико помрачнело. Принцесса поняла, что малыш снова обиделся, поэтому взяла со стола обертку от конфеты и, улыбнувшись, спросила: «Хочешь, покажу тебе фокус?»

Сумо отвел взгляд, но в конце концов посмотрел обратно на Чжу Янь. Та положила перед собой тонкий серебристый листок бумаги, сложила его по диагонали, разровняла, сложила еще раз… В легких и умелых пальцах принцессы обертка превратилась в бумажного журавлика.

«Я тоже так умею», — холодно процедил малыш.

«Правда? — равнодушно посмотрела на него Чжу Янь. — А так умеешь?» Она поднесла фигурку из бумаги к губам и тихонько подула. Журавлик зашевелился, расправил крылья, встал на ноги в ее ладони, вспорхнул и закружился над лампой.

«Ух ты…» — завороженно прошептало Сумо, с удивлением наблюдая за журавликом. Ожившая фигурка сделала круг над лампой, затем устремилась вниз и пролетела прямо над головой малыша, коснувшись его ресниц бумажными крыльями.

«Ух ты!» — снова восхищенно воскликнул Сумо. Его бледное лицо засветилось от счастья, лазурные глаза восторженно заблестели — на миг угрюмый малыш стал обычным жизнерадостным ребенком.

Глядя на то, как Сумо умиляется журавлику, Чжу Янь сложила птиц из всех оставшихся оберток и оживила их одну за другой. Стая серебристых бумажных журавликов закружила над лампой в комнате, словно вихрь летающих огоньков.

Сумо вытянул руку, и один из журавликов сел на кончики его пальцев. Какое-то время малыш наблюдал за ним из-под длинных опущенных ресниц, затем резко поднял голову и с детским восхищением посмотрел на Чжу Янь, промолвив дрожащим голосом: «Ты… ты невероятная!»

«Еще бы! — просияла принцесса. — Хочешь, научу тебя такому?»

Ребенок был ошеломлен. «Ты… хочешь взять меня в ученики?»

«А что, ты против? — Чжу Янь посмотрела на малыша и заметила, как уголки его губ задрожали. Он выглядел странно, поэтому принцесса добавила: — Ничего страшного, если не хочешь быть моим учеником. Зови меня старшей сестрой, я все равно тебя научу».

Сумо опустил голову и замолчал. Внезапно его худенькие плечи затряслись.

«Эй, что случилось? Что такое? — Чжу Янь больше не пыталась угадать, на что так странно реагирует ребенок, и просто обняла его хрупкие плечи, воркуя: — Послушай, не надо, если не хочешь! Я не настаиваю, чтобы ты был моим учеником… Эй, ну чего ты плачешь?»

Ребенок уронил голову на грудь и отчаянно закусил губу, словно боролся с нахлынувшими на него чувствами. Слезинки одна за другой выкатывались из-под его длинных ресниц и безудержно лились по бледным впалым щекам.

Чжу Янь впервые видела этого упрямого малыша плачущим, ее сердце сжалось. Принцессу было не так легко испугать, но сейчас она чувствовала себя абсолютно беспомощной, суетясь вокруг маленького тритона и повторяя: «Что случилось? Ты не хочешь обучаться? Ну же, не плачь… Иначе нянюшка Шэн подумает, что я тебя снова побила! Не плачь!»

Она потрясла Сумо за плечи. Должно быть, ребенку самому стало стыдно, потому что он сжал кулачки и глубоко вздохнул, наконец справившись со слезами, однако его тело все еще подрагивало. Когда он разжал руки, на его ладонях отчетливо виднелись красные полукруги от ногтей.

«Ладно, плачь, если хочешь, — растерянно сказала Чжу Янь и вздохнула: — Только подожди, пока я сбегаю за блюдом. Слезы русалок застывают жемчугом — нельзя упускать момент, ведь ты так редко плачешь!»

Она действительно принесла золотое блюдо с узором и подставила его под голову Сумо со словами: «Ну вот, а теперь поплачь хорошенько! Продадим твои рыдания за приличную сумму».

Малыш поднял глаза и взглянул на нее в замешательстве, после чего расхохотался.

«А? — Чжу Янь никак не могла понять загадочного ребенка. — Ну что еще?»

«…»

Сумо помотал головой и молча отвернулся.

«Только не плачь. — Принцесса облегченно вздохнула и пробормотала: — Плачущие дети — это совершенно невыносимо».

«Я рос в одиночестве», — внезапно прошептал Сумо.

«Ммм?» — Чжу Янь замерла и прислушалась.

«Я рос в клетке на Западном рынке. Меня посадили туда сразу после рождения, — тихо сказал Сумо с ужасом в голосе. — Запирали вместе с мелкими зверьками в железной клетке с бочкой воды и миской риса».

Сердце Чжу Янь оборвалось. Она не знала, что сказать.

«Мне не давали еды и воды, пока я не распродавал всех котят и щенков… А я не мог продать столько за день, — пробормотал малыш, повесив голову. — У меня уродливое тело и скверный характер. Говорят, русалки и тритоны растут очень медленно, их нужно выращивать до ста лет, чтобы потом продать за хорошие деньги. А до тех пор я — убыточный материал, так говорил хозяин. Моему владельцу пришлось бы ждать до следующей жизни, чтобы выручить за меня хоть что-то. Однажды хозяин так разозлился, что хотел убить меня и вырезать глаза на бусины».

«А где была твоя мама? — не удержавшись, спросила Чжу Янь. — Она не защитила тебя?»

«Она была очень выгодным товаром. Ее купили почти сразу после моего рождения».

Сумо покачал головой и мягко сказал: «Меня держали в клетке, пока мне не исполнилось шестьдесят. Тогда мама нашла меня на Западном рынке — к тому времени она уже была фавориткой старого вождя клана Хоту и смогла меня выкупить».

«Что? Значит, тебе должно быть лет семьдесят?» — удивилась Чжу Янь.

«Семьдесят два, — с серьезным видом уточнил малыш. — Примерно восемь ваших человеческих лет».

«Правда? Целых восемь лет? — Чжу Янь с изумлением оценила внешний вид ребенка еще раз и покачала головой. — Не может быть… Тебе и шести не дашь».

«Мне точно почти восемь!» — упрямо сказал обиженный Сумо.

Люди Бездны Моря жили в десять раз дольше народов суши, но и умственное развитие русалок и тритонов было в разы медленнее человеческого. Сидевший перед принцессой малыш уже прожил одну человеческую жизнь, но думал и говорил как ребенок, несмотря на все лишения и невзгоды, которые ему довелось перенести.

«Ладно. Восемь так восемь, — согласилась Чжу Янь, погладила Сумо по голове и пробормотала: — Бедняжка, должно быть, ты ни разу в жизни не ел досыта, поэтому такой маленький и худой, как котенок. Теперь ты будешь жить у меня, пить жирное молоко и есть баранину каждый день. Ты должен подрасти и поправиться, понятно?»

«Я не ем молоко и баранину!» — ребенок демонстративно отвернулся.

«Хорошо, что тогда едят русалки? Рыбу? Креветки? Водоросли? — Чжу Янь в замешательстве погладила мягкие волосы малыша и уверенно сказала: — Что бы ты ни ел, обещаю, что у меня ты никогда не будешь голодать! Буду кормить тебя до отвала!»

Сумо ничего не ответил, но не стряхнул ее руку, а прислонился к принцессе и молча наблюдал за серебристыми бумажными журавликами, порхающими вокруг лампы. Его обычно бледное, холодное, полное злости и настороженности личико наконец расслабилось, а глаза поблескивали удивительно мягким и спокойным светом.

«Я рос в одиночестве, — с отрешенным видом повторил ребенок, потянув Чжу Янь за рукав и слегка подрагивая. — Я не знаю, как это — иметь друга… Или быть учеником наставника». Он запнулся и еле слышно сказал: «Я… очень боюсь к кому-то привязаться».

«…» Сердце Чжу Янь подпрыгнуло. Она вдруг смутно ощутила непонятную щемящую боль.

«Тетя Жу говорила, что люди Кунсана никогда не будут к нам по-настоящему добры. Вы выращиваете нас как собачек или котов, гладите, когда у вас хорошее настроение, и вышвыриваете прочь, если мы вам надоели. Как вы можете быть нашими друзьями? — Ребенок уставился немигающим взглядом на лампу и тихо сказал: — Рано или поздно ты все равно меня бросишь».

«Кто такая эта тетя Жу? — нахмурилась Чжу Янь. — Не слушай ее бредни!»

«Она для меня — самый лучший в мире человек после мамочки, — мягко сказал Сумо. — Когда я жил на Западном рынке, то часто болел, и она всегда обо мне заботилась… Пока однажды ее тоже не выкупили».

«Знаешь, то, что она сказала, — необязательно золотое правило для всех! — нетерпеливо возразила Чжу Янь и, подумав, сказала: — Слушай, хочешь, расскажу секрет? Мужчина, за которого я хочу выйти замуж, тоже человек Бездны Моря!»

Ребенок явно не ожидал такого и удивленно посмотрел ей в глаза. «Правда?»

«Да, правда. — Вздохнув, Чжу Янь вынула из-за пазухи кулон и показала его малышу. — Смотри, что он мне подарил. Я влюблена в него… с самого детства! Жаль только, что я ему безразлична…»

Сумо посмотрел на круглую нефритовую подвеску с небольшим сколом, и его глаза загорелись любопытством: «Что это?»

«Он сказал, что это кровь древнего дракона. Что-то очень ценное», — ответила Чжу Янь.

Ребенок протянул крошечную руку к кулону и коснулся поверхности нефрита, но в тот же миг переменился в лице и тихо ойкнул.

«Что случилось?» — заволновалась Чжу Янь.

«Я… не знаю, — заколебался ребенок. — Мне как будто обожгло спину… И стало больно».