Чжу Янь

Том 2. Глава 131

Пробыв в лагере для детей народа Бездны Моря несколько дней, Сумо наконец понял, где находится.

Это был задний двор крупной лавки торговцев из Чжунчжоу на Западном рынке в Ечэне. Она принадлежала большому купцу по фамилии Мужун, представителю одной из ведущих купеческих семей в Чжунчжоу. Род Мужун уже много поколений занимался торговлей товарами между Юньхуаном и Чжунчжоу и за сотни лет заработал себе имя в Ечэне, куда стекались купцы и торговцы со всех уголков мира. Для удобства ведения дел семья Мужун выкупила половину торговой улицы на Западном рынке и оставила своих доверенных присматривать за лавками на долгосрочной основе.

Лавки Мужун были огромными и занимали несколько десятков дворов, каждый из которых был заполнен товарами из Чжунчжоу[153]: шелками и атласами, коробками с чаем, белым нефритом из Хотана, благовониями с Хайнаня и ящиками с травой Яо[154], стоившими огромных денег.

Но самый уединенный двор был пуст, если не считать группы детей народа Бездны Моря.

Несмотря на это, двор усиленно охранялся, стены были обтянуты колючей проволокой, и даже единственные ворота были заперты на тяжелый железный засов, как в тюрьме.

Сумо молча сидел под навесом, изучая окрестности. Понимая, что отсюда ему не сбежать, ребенок помрачнел и взглянул на внутренний двор.

Стоял прекрасный солнечный день, и дети упражнялись с оружием, бегая и прыгая на тренировочной площадке.

Русалки и тритоны рождались в море с рыбьими хвостами, а затем подвергались жуткой операции по разделению ног. По силе они уступали людям, рожденным на земле, но обладали большей ловкостью. Также их острота зрения и чувство баланса давали им превосходство над людьми Юньхуана, что позволяло им хорошо управляться с легким оружием и овладевать мастерством дальнего боя. У большинства детей были ножи, кинжалы и короткие мечи, некоторые тренировались со скрытым оружием, луками и стрелами, но все они были сосредоточенными и выглядели так, будто тренировались уже долгое время.

Сумо наблюдал за ними издалека, затаив дыхание.

Правда ли, что среди народа Бездны Моря было много людей, работавших на Армию Национального Восстановления? Все эти дети были примерно одного с ним возраста. Они были рабами, которых освободила Армия Восстановления… Через что им пришлось пройти, прежде чем они оказались вместе на этом дворе?

Ребенок задумчиво смотрел на сверстников; в его лазурных глазах мелькали сложные эмоции.

Внезапно над ним пролетел порыв ветра и раздался шелестящий звук. Сумо поднял голову в небо и краем глаза заметил что-то вроде стрекозы, опускающейся на него сверху. Поначалу он не придал этому значения, но стрекоза всё кружила над двором, издавая странные звуки.

«Сумо… Сумо!»

Этот голос казался ему очень знакомым.

Это сестра? Вздрогнув, ребенок снова посмотрел наверх и внезапно понял, что над ним кружила не стрекоза, а крошечная птица!

Птичка была не больше двух дюймов в длину. Она словно возникла из ниоткуда и парила над двором, хлопая крыльями всё медленнее и медленнее, пока, наконец, не врезалась в стену с колючей проволокой.

«Сумо… Сумо!»

Птичка остановилась у стены, слабо хлопая крыльями, и звала Сумо по имени.

Какой знакомый голос. Это же, это…

«Сестра!» Худенький ребенок внезапно вскочил, даже не удосужившись надеть обувь, и выбежал босиком из-под навеса во двор. Тренировавшиеся там дети с удивлением наблюдали, как Сумо пронесся через весь двор и прыгнул прямо на стену, не обращая внимания на то, что она была покрыта колючими шипами.

«Остановите его… скорее! — закричали в один голос дети, побросав оружие, и толпой кинулись за Сумо. — Стой! Не думай сбегать!»

Нин Лян оказался быстрее всех и первым добрался до Сумо, бесцеремонно схватив его за ногу.

Но в этот момент Сумо решительно подпрыгнул, вскинул руку и поймал бумажного журавлика, застрявшего в колючей проволоке. Одновременно с этим его настиг Нин Лян, схватил за ногу и резко дернул вниз, прижав всем телом к ограждению из колючей проволоки. Но ребенок не хотел спускаться. Его руки соскользнули вниз по стене, порезавшись об острые шипы, но он упрямо не разжимал кулак.

Но Сумо был худым и слабым, и после короткого отчаянного сопротивления он всё-таки был пойман. Ребенок рухнул вниз со стены с глухим стуком, истекая кровью.

«Ах ты сопляк! — Нин Лян прижал его к земле и злобно прошипел: — Куда ты собрался бежать?»

«Не бей его!» — Янь Си подскочил к товарищу и остановил его кулак.

Не обращая на них внимания, Сумо вытер кровь с лица и, не издав ни звука боли, с трудом поднялся на ноги и посмотрел на зажатый в ладони предмет — птица была скомканной и больше не шевелилась, снова превратившись обратно в простого и безжизненного журавлика из бумаги.

Это… она сложила бумажную фигурку? Только что он отчетливо слышал голос сестры!

Сумо в шоке смотрел на свою ладонь. Кровь из его раненой руки окрашивала бумажного журавлика в красный цвет. Как далеко он пролетел? Преодолев тысячи гор и рек, он совсем ослаб, но всё же передал ее голос.

Да, она звала его издалека и ждала, что он откликнется!

Всё-таки она его не бросила… Она продолжает его искать!

«Отпустите! — словно обезумев, тощий ребенок упрямо вскочил, протолкнулся сквозь сверстников, которые преграждали ему путь, и бросился к воротам: — Выпустите меня! Выпустите меня отсюда! Я хочу домой!»

«Что происходит? — Суматоха во дворе насторожила людей внутри. Жуи поспешно выскочила во двор и ужаснулась увиденному: — О Небеса, Сумо, почему ты весь в крови? Что у тебя с рукой?»

Жуи схватила ребенка за руку и попыталась осмотреть его раны.

«Не трогай меня! Не трогай меня! — Когда она хотела взять Сумо на руки, тот внезапно грубо оттолкнул ее, злобно сверкнул глазами, стиснул крошечные кулаки и прошипел: — Сейчас же выпустите меня отсюда! Сестра… сестра ищет меня!»

«Сестра?»

Жуи увидела бумажного журавлика в его руке и на мгновение изменилась в лице, затем низким голосом спросила: «Этот бумажный журавлик от принцессы Чжу Янь?»

Сумо закивал головой и крикнул: «Отпусти меня!»

«Сестра? — Прежде чем Жуи нашлась с ответом, стоявший в стороне Нин Лян не удержался от усмешки и крикнул товарищам: — Слышите, он называет кунсанку своей сестрой! Зовёт вора отцом[155], работает на наших врагов!.. Да он просто домашний раб, марионетка людей Кунсана!»

«Заткнись!» — яростно закричал Сумо и тут же получил удар.

«Прекратите!» — Жуи перехватила кулак ребенка и растащила Сумо и Нин Ляна в разные стороны. Она бросила свирепый взгляд на Нин Ляна, подняла одной рукой раненого Сумо, усадила его на скамейку и принялась очищать его рану, чтобы остановить кровь. Острые шипы вонзились в плоть неглубоко, но из-за того, что ребенка протащили по стене, порезы были длинными, почти по всей руке, и выглядели ужасно.

«Быстро принеси бинты и мазь!» — сказал Янь Си Нин Ляну, не дожидаясь команды Жуи. Нин Лян заворчал, но послушался Янь Си, неохотно убежал, и быстро вернулся с бинтами и лекарством. Не глядя на Сумо, он демонстративно швырнул всё на лавку.

«Нин Лян! — негромко пристыдила его Жуи. — Никаких истерик!»

«Это я виноват… Не уследил за всеми и допустил такой беспорядок, — сказал Янь Си, опустив голову. — Сестра, не нужно винить Нин Ляна».

«Я не виню вас, — Жуи взяла лекарство, взглянула на Сумо, который отчаянно вертелся, не в силах усидеть на месте, и вздохнула: — Я знаю, что этот малыш упрямый и странный. С ним сложно ужиться, и вам будет непросто. Идите и продолжайте тренировку, не теряйте времени».

Дети вернулись к занятиям с оружием, и Жуи с Сумо остались вдвоем.

«Отпусти меня!» — снова запротестовал Сумо и попытался вырвать свою руку из пальцев Жуи, но та просто запечатала акупунктурные точки ребенка, лишив его возможности сопротивляться.

«Не двигайся», — нахмурилась Жуи, быстро и осторожно накладывая лекарство на его раны.

Подергавшись еще пару мгновений, Сумо понял, что ему не вырваться. Он стиснул зубы и сказал с потухшим взглядом, в котором поблескивала ярость: «Даже если вы посадите меня в железную клетку, вы всё равно не удержите меня здесь! Если вы не отпустите меня, рано или поздно я перебью здесь всех и всё равно сбегу!»

В его голосе действительно звучала кровожадность, отчего рука Жуи на мгновение замерла.

«Что ты сказал? — она подняла голову, внимательно посмотрела на ребенка, которому было всего семь или восемь лет на вид, и пробормотала с ошеломленным и печальным видом: — О чем ты говоришь, Сумо? Ты хочешь убить своих сородичей? Убить таких же детей, как и ты?»

«У меня нет сородичей! — злобно закричал ребенок. — Я сам по себе!»

«Что за ерунда! Как у тебя может не быть сородичей? Думаешь, ты один такой несчастный и особенный? — не в силах больше сдерживаться, Жуи схватила малыша за шиворот, развернула в сторону двора, где были остальные дети, и строго сказала: — Посмотри на них! Они, как и ты, с рождения были рабами; их, как и тебя, растили в клетках; их родители умерли, как и твои, и они остались совсем одни в этом мире. Среди них нет никого, кто не был бы похож на тебя! Их всех разлучили с семьями и заставили страдать!»

Сумо был поражен — он очень редко слышал, чтобы нежная и прекрасная тетя Жу говорила таким сердитым тоном. Его личико всё еще было каменным, но во взгляде что-то изменилось.

«Послушай, ты не единственный в мире, кому пришлось страдать. Не думай, что только на твою долю выпали подобные несчастья, — Жуи опустила голову и посмотрела ребенку в глаза. — Тысячи лет весь наш народ Бездны Моря страдает под гнетом Кунсана! Каждая русалка и каждый тритон!»

Сумо молча слушал ее, и его взгляд постепенно становился другим. Однако, склонив голову, он увидел залитого кровью бумажного журавлика в своей руке, вздрогнул, наклонил голову и громко сказал: «Даже если… даже если они все страдали, даже если страдает каждая русалка и каждый тритон, то какое отношение это имеет ко мне? Для чего мне оставаться? Почему я должен быть таким же, как они?»

«Что? — вздрогнула Жуи, словно не поверив услышанному. — Даже если все страдают, это не твое дело?»

«Именно! — холодно сказал Сумо, взглянул на Нин Ляна во дворе и добавил: — Я ненавижу их».