Чжу Янь

Том 2. Глава 101

Ши Ин вздохнул: «Выпущенную стрелу не вернуть обратно в лук. Что еще остается делать?»

«Значит, несмотря ни на что, ты нарушишь клятву и покинешь гору Цзюи из-за этой женщины, — вздохнул Да Сымин, затем, наконец, кивнул и поднял черную нефритовую пластину. — Ты хорошо подумал? Ты хочешь оставить служение даже несмотря на то, что тебе придется пройти через боль и истязания?»

«Да».

«Не будешь сожалеть, даже если твоя духовная основа будет уничтожена?»

«Никаких жалоб, никаких сожалений».

«Что ж, без жалоб, без сожалений, — Да Сымин раздраженно взмахнул рукавами и отвернулся. Его белая борода и длинные волосы развевались на ветру; он отрывисто бросил: — В таком случае, ради твоей матери, я исполню твое желание! Иди и пади ниц перед Богами!»

Сделав шаг вперед, Ши Ин вошел в храм, подобрал одежды и распростерся на полу в поклоне.

Церемония начала под звуки струн и удары барабанов снаружи храма. Бесчисленные священнослужители выстроились в процессию и собрались вокруг Верховного Жреца. Звуки молитв божественными волнами покатились горе Цзюи и ее окрестностям. Да Сымин взял в руки нефритовую табличку со священными писаниями, поклонился божествам, и, следуя древнему церемониалу, зачитал Императорское разрешение на лишение Великого Жреца его сана и уход из Храма Цзюи, сообщая Богам-Близнецам о намерении Ши Ина вернуться в мир смертных. Затем начался ритуал трех щедрых подношений Богам.

Целью этих подношений было снискать понимание Богов. И самым главным подношением был сам Великий Жрец!

Закончив речь, Да Сымин сложил руки перед статуями Богов-Близнецов и прошептал Небесам: «Великий Божественный Жрец горы Цзюи, Ши Ин, стал учеником в юном возрасте и добровольно отдал свою жизнь служению Богам. Но теперь, когда его сердце поддалось мирскому искушению, он желает нарушить клятву и спуститься с горы Цзюи. Сегодня он изъявил волю пройти через Ад Десяти Тысяч Истязаний. Пусть его плоть и кровь станет последним подношением и прощанием с Богами!»

Услышав заключительные слова молитвы Да Сымина, Ши Ин выпрямился перед статуями Богов-Близнецов, сложил ладони в молитве, затем поднял руки, вынул из волос корону с белыми перьями, после чего нагнулся, снял шелковые сапоги и добавил их к атрибутам Великого Жреца как подношение Богам. Расставив все предметы перед статуями, он вышел из храма в одном белом пао[125], босой и с распущенными волосами.

В этот момент все звуки снаружи стихли, и священнослужители как один посмотрели на Ши Ина — величественного Божественного Жреца, который управлял ими долгие годы — с удивлением в глазах.

Это был первый из Великих Жрецов за последние сто лет, который был готов нарушить клятву и спуститься со Священной Горы.

Но человек, который встал на Тропу Десяти Тысяч Истязаний, шел с таким спокойствием в глазах, будто отправлялся не на смертельное испытание, а в грандиозное путешествие.

Стоя у алтаря, Да Сымин с невероятной грустью и ужасом в старческих глазах наблюдал, как Ши Ин шаг за шагом удаляется от храма. Великий Прорицатель тяжело вздохнул и взмахнул рукавами. В этот момент черная нефритовая пластина в его руке превратилась в меч. Да Сымин указал черным клинком на северо-запад от Храма, и в месте, куда было направлено острие меча, разошлись тучи, открывая взгляду всех собравшихся горный пик, который редко можно было увидеть.

Это был пик Мэнхуа Великой Пустой Горы, где находился Ад Десяти Тысяч Истязаний.

«Иди! Пройди адской тропой Десяти Тысяч Истязаний. Принеси в жертву свою плоть и кровь и искупи свои грехи перед Богами! Только тогда ты сможешь снять одежды Великого Жреца и вернуться в мир смертных».

То, что называлось Адом Десяти Тысяч Истязаний, было длинной тропой. Она начиналась от храма Цзюи, заканчивалась на вершине Мэнхуа и состояла из 111 111 шагов. Все Божественные Жрецы, нарушившие клятву и совершившие грех, должны были пройти по этой тропе в одиночку.

Окутанный облаками и туманом пик Мэнхуа был таким высоким, что даже птицы почти никогда не долетали туда. Он кишел злыми духами и демоническими зверями, а дойти до него было почти невозможно.

Вдоль скалистых утесов тянулась лестница, которая уходила ввысь и исчезала в облаках. Вместо ступеней у нее были огромные острые мечи: их рукояти были вогнаны в скалу, а клинки торчали наружу, обернутые заточенной стороной вверх и пронзая пустоту своими остриями. Весь пик Мэнхуа был обвит лентой из острых мечей, которые, сверкая холодным светом, растворялись в тучах наверху.

Согрешивший жрец должен был ступень за ступенью подняться на самый верх по лестнице из мечей.

Это путешествие действительно было дорогой ада: разряды молний били в небе над головой идущего, а под ногами бушевало пламя преисподней. Ступив на эту тропу, нарушивший клятву жрец должен был идти вверх, пока измученное и изрезанное на куски тело не предаст его, и он не рухнет с обрыва от изнеможения. Если же ему удавалось пройти все 111 111 шагов и добраться до вершины Мэнхуа живым, ему позволялось снять жреческие одежды на Террасе Забвения, вернуть нефритовую пластину и пройти через Очищение Небесным Громом, после чего церемония считалась завершенной.

За последние семь тысяч лет из почти тысячи нарушивших клятву жрецов только одиннадцати удалось пройти этот путь до конца.

Ши Ин должен был стать двенадцатым.

Жрецы и служители затаив дыхание наблюдали за тем, как спокойный и как всегда собранный Ши Ин, не поведя бровью, взглянул на пик высоко в облаках, без малейших колебаний отряхнул пао и сделал первый шаг. Лезвие разрезало подошву его ступни, и он слегка покачнулся, но через миг уже стоял твердо и ровно.

«Я буду ждать тебя на Террасе Забвения на вершине пика Мэнхуа. — Медленно, слово за словом произнес Да Сымин, глядя на то, как Ши Ин делает первые шаги по Тропе Десяти Тысяч Истязаний у подножия горы. — Иди… Когда доберешься до вершины живым, я скажу тебе кое-что важное».

Ши Ин на мгновение застыл с легким удивлением на лице: что собирался сказать ему Да Сымин? Почему он решил подождать окончания церемонии, чтобы сообщить об этом?

«Это касается судьбы империи Кунсан, — Да Сымин словно уловил сомнения Ши Ина и, кивнув, посмотрел на лестницу. — Если ты намерен пройти этот путь, если тебе хватит сил выдержать Очищение Небесным Громом и вернуться в мир, это будет доказательством того, что ты достоин выполнить задачу. Когда придет время, я всё тебе расскажу».

«Хорошо», — кивнув Да Сымину, Ши Ин без лишних вопросов развернулся и шагнул на следующее лезвие.

Острые лезвия клинков, угрожающе сверкая, торчали из скалы, образуя длинную мерцающую лестницу из тонких металлических ступеней. Однако эти лезвия были специально притуплены для того, чтобы ранить ступни идущего по ним человека, но не разрезать ноги полностью.

Ши Ин в полной тишине продвигался вверх по лестнице шаг за шагом, хотя каждая ступенька была сущим адом.

Он чувствовал, что каждый меч под его ногами отличался от предыдущего: некоторые клинки были раскаленными, как жаровня, другие были холодными как лед, и были даже извивающиеся и впивающиеся в ступни лезвия. Ши Ин знал, что в каждом из клинков запечатан злой дух — божественные заклинатели поколениями отлавливали этих сущностей во всех уголках Юньхуана специально для того, чтобы заточить на священной горе.

Злые духи голодали сотнями и тысячами лет; у них не было никакого пропитания, кроме той крови, что лилась из тел нарушивших клятву жрецов. Обезумевшие от голода и жаждущие крови духи превращали каждый шаг в чудовищную пытку. Поэтому эта лестница называлась Тропой Десяти Тысяч Истязаний.

Ши Ин ступал по лезвиям мечей, шаг за шагом испытывая жуткую боль. Кровь, сочившаяся из его ступней, пропитала нижний край его длинного пао, окрашивая его в алый цвет и превращая путь Великого Жреца в жуткое зрелище для священнослужителей.

Собравшиеся у подножия пика Мэнхуа люди с ужасом и восхищением смотрели на босого человека с распущенными волосами, который поднимался всё выше к облакам — зачем кто бы то ни было на свете добровольно согласился бы на пытку более чудовищную, чем смерть, и прошел этой тропой?

Кто-то заметил пятна крови на одежде Ши Ина и закричал: «Смотрите… Великий Жрец истекает кровью!»

«Раны Великого Жреца могут кровоточить? Он ведь совершенствовался с самого детства, разве он не должен быть бессмертным?»

«Какой бы огромной ни была духовная сила Великого Жреца, он всё еще человек, как у него может не быть крови?»

«Но он идет так твердо… Будто совсем не чувствует боли!»

Под удивленные возгласы и споры служителей человек в белых одеждах шаг за шагом шел вверх по лестнице из острых мечей. Он стал похож на белого журавля, растворяющегося в пелене облаков и тумана.

Но в момент, когда он преодолел половину пути, облака внезапно сгустились, и из них вырвался ослепительный столб молнии, ударив прямо в одинокого путника!

Отчаянно содрогнувшись, Великий Жрец рухнул на острые клинки.

«Ах!» Люди у подножия пика одновременно воскликнули от шока и ужаса, но в следующий миг тело Ши Ина остановилось в воздухе — он быстро ухватился рукой за выступающий из скалы меч и неимоверным усилием остановил падение.

На Тропе Десяти Тысяч Истязаний жрецам было запрещено использовать магию, поэтому Ши Ин мог только держаться за клинок голыми руками. Кровь густыми каплями стекала по его ладоням.

Молния пронзила Ши Ина, проникая в каждую кость и нанося удар такой сокрушительной силы, что, казалось, всё его тело рассыпалось на мелкие куски от боли. Но Великий Жрец, крепко держась за лезвие меча обеими руками, медленно поднялся снова. Его руки были залиты кровью. Он вздохнул, молча поднял голову и посмотрел на лестницу из острых клинков перед собой. Его глаза были темными и неподвижными.

Сто одиннадцать тысяч шагов до вершины, и на каждой из ступеней впереди его ждал удар молнии.

Это было Очищение Тела Небесным Громом — пытка, которая дюйм за дюймом ломала все кости в теле!

Перевод на русский: Ari Kane