Чжу Янь

Том 2. Глава 100

Эту ночь она провела в гостевом домике храма, ворочаясь с боку на бок в тщетных попытках заснуть. Несколько раз за ночь она открывала окно и тайком заглядывала в комнату Шифу, но каждый раз обнаруживала, что у него всё это время горел свет. Сквозь оконную бумагу она могла видеть его силуэт. Шифу спокойно писал что-то в одиночестве, и ей очень хотелось узнать, что и кому он пишет. Он так и не ложился всю ночь.

Она тихо смотрела на него с тысячей мыслей в голове, и в итоге разрыдалась.

На следующее утро, когда небо только начинало светлеть, а Чжу Янь еще спала, внезапный порыв ветра распахнул окно и ворвался в комнату. Божественный Чунмин влетел внутрь и растолкал принцессу клювом, стряхнув с неё при этом одеяло.

«Что за шум?» — с трудом пробудилась сонная и растрепанная Чжу Янь.

Чунмин бросил её обратно на кровать, заворковал и посмотрел в сторону Горных Врат.

За окном едва рассвело, но снаружи уже доносились голоса — это были жрецы и другие служители храма, которые собрались на Горе Цзюи в ожидании начала церемонии. Становилось людно, и Чжу Янь больше не могла здесь оставаться.

Она на стала медлить, наспех привела себя в порядок и спросила: «Где Шифу?»

Не давая ответа, Чунмин посмотрел вниз четырьмя глазами.

«Он уже спустился с горы? — догадалась Чжу Янь и тихо пробормотала с нескрываемым разочарованием: — Как же так, он даже не хочет увидеть меня в последний раз…»

Чунмин хмыкнул и бросил ей в руки какой-то предмет. Это был небольшой свёрток.

«Что это?» Принцесса раскрыла сверток и обнаружила внутри небольшую тетрадь, на обложке которой было написано «Чжу Янь» знакомым почерком. Она очень походила на тот манускрипт, который Шифу дал ей в прошлый раз. Стиль письма был тот же, и бумага всё еще хранила аромат туши. Сердце Чжу Янь подпрыгнуло: может ли быть, что Шифу не спал всю прошлую ночь именно из-за того, что писал это для нее?

Пролистав тетрадь, Чжу Янь поняла, что записи не были описанием новых заклинаний, а представляли собой изложение того, чему учил ее Шифу накануне вечером: заклинания, возникающие в результате совмещения различных магических техник, устранение возникающих в процессе обратных реакций и сопротивлений и всё прочее… Это была кульминация жизненного опыта Шифу, его проницательные и далеко идущие наблюдения и выводы. Были здесь и новые техники, о которых она никогда раньше не слышала — всё то, чего она, возможно, не смогла бы достичь даже за всю жизнь. От осознания, что это был его последний подарок, в глазах Чжу Янь заблестели слёзы. Смахнув их и отложив в сторону тетрадь, принцесса открыла окно и выпрыгнула прямо на спину Божественной Птицы, скомандовав: «Летим!»

Священная птица Чунмин издала тихий крик, взмахнула крыльями и понесла её вниз с горы Цзюи.

Деревья и горы быстро удалялись под ногами. Чжу Янь посмотрела вниз со спины священной птицы и увидела толпившихся на земле людей. Жрецы и служители вышли из святилищ и собрались возле Горных Врат, очевидно, приветствуя появление кого-то важного.

Неужели Да Сымин уже прибыл в Цзюи?

Ветер над облаками был таким сильным, что Чжу Янь невольно придерживала волосы рукой, и ее пальцы нащупали холодную заколку. Вздрогнув от неожиданности, принцесса вспомнила, что Да Сымин велел ей вернуть Нефритовую Кость Шифу сразу же, как только она выполнит свою задачу, и после этого никогда больше не видеться с Ши Ином. Но он ушёл в спешке, и она так и не успела с ним попрощаться. Нужно ли ей вернуться и отдать долг, пользуясь случаем увидеть его в последний раз?

И тут она застыла в изумлении, со смешанными чувствами глядя на человека в белом, которого заметила в толпе вдалеке.

На горе Цзюи, где встречаются и расходятся белые облака, в окружении тысяч людей стоял Ши Ин и приветствовал прибывшего издалека Да Сымина.

Поклонившись друг другу, они повернулись и пошли к храму Цзюи. Они не виделись чуть больше месяца, но Великий Прорицатель, казалось, значительно постарел, его походка стала нетвердой и резко контрастировала с элегантностью и изяществом Ши Ина.

Чжу Янь восхищённо смотрела на него и не могла отвести глаз.

Несмотря на то, что они были далеко друг от друга, Ши Ин как будто что-то почувствовал. Он резко остановился на ступенях храма и посмотрел на небо. Чжу Янь смутилась и быстро отвернулась. Ее глаза снова наполнились слезами, и она почти готова была расплакаться — возможно, это был последний раз, когда они видели друг друга в этой жизни. Двадцать семь лет спустя они умрут в разных концах света и никогда больше не увидятся.

На мгновение она почувствовала пронзительную боль в сердце и больше не могла сопротивляться. Она зарылась головой в белые мягкие перья Чунмина и безудержно расплакалась в Девяти Небесах. Её крики эхом отдавались в облаках.

«Ин, на что ты смотришь?» — Да Сымин остановился на ступеньках и посмотрел туда, куда был прикован взгляд Великого Жреца. Голубое небо было словно омытое чистой водой, ясное и безоблачное, и только какая-то белая точка стремительно неслась по нему, словно метеор.

«Это Чунмин?» — спросил старик.

«Да, — помедлив, ответил Ши Ин, затем развернулся и продолжил подниматься по лестнице, не оглядываясь. — Я сказал ему отправить А-Янь назад во Дворец Правителя Чи».

«О, — ответил Да Сымин. В душе он знал причину и следствие событий, но сказал только: — Эта девчонка съела медвежье сердце и кишки леопарда[124]! Она посмела натворить столько бед и неприятностей, едва не перевернув небо и землю во всем Юньхуане».

Ши Ин глубокомысленно кивнул: «К счастью, тут успел вмешаться Великий Прорицатель».

«Разве? — Старик остановился и внимательно взглянул на Ши Ина. — Ин, ты же не думаешь так на самом деле? Ты намекаешь, что мои старые кости предприняли действия без твоего ведома и нарушили твой план, верно?»

Ши Ин ничего не ответил. Он побледнел, но он не стал отрицать слов Да Сымина.

«Ты всем сердцем желал умереть, но не сказал мне ни слова, — произнес Да Сымин, опустив голову. — Ин, ты человек, который совершает великие дела, но готов отдать свою жизнь из-за какой-то женщины? Неужели все мои усилия, вложенные в тебя за столько лет, оказались напрасны?»

Тон старика был суровым, но Ши Ин лишь невозмутимо взглянул на Великого Прорицателя и ответил: «Разумеется, я никогда не забуду заботу Да Сымина. Просто у каждого есть свои личные представления о том, чем и ради чего стоит рисковать».

«…» Получив такой необычайно резкий ответ от своего ученика, старик на мгновение замолчал, затем в смятении покачал головой: «Увы… у тебя и твоей матери действительно одинаковый темперамент».

По лицу Ши Ина пробежала дрожь, как будто его ударили ножом в сердце. Его мать. Для него, сироты, отправленного в глубокую Долину Императоров в детстве, его мать, которая умерла молодой, всегда была скрытой душевной болью. Единственным в мире человеком, связывавшим его с матерью, был Да Сымин. Сколько Ши Ин помнил себя, этот старик, известный как Великий Мастер Магических Искусств Юньхуана, направлял и наставлял его, помогал и обучал, и никогда ничего не просил взамен.

Иногда Ши Ин задумывался — почему он это делает?

Однако уровень совершенствования Да Сымина все же был выше, чем его собственный. Ши Ин мог прочитать мысли любого человека в Юньхуане, но так и не добрался до секретов, спрятанных в сердце этого старика.

Они неспешно шли вперед, беседуя на ходу, но им показалось, что у входа в Большой зал храма Цзюи они оказались в одно мгновенье.

Там вот-вот должна была начаться церемония, и всех ждали только их.

«Храм Цзюи существует уже семь тысяч лет, и в нём были десятки тысяч жрецов всех уровней. Согласно записям, в общей сложности было 987 жрецов, которые захотели оставить служение».

Да Сымин развернулся у подножия огромной скульптуры Богов-Близнецов и пристально посмотрел на молодого Великого Жреца. «Однако только 11 человек смогли пройти через ад скорби живыми. Одиннадцать. Все остальные погибли, от них не осталось даже костей. Эта дорога — чистилище, ты знаешь об этом?»

Голос Ши Ина не дрогнул: «Знаю».

«Знаешь, но всё равно не отступишь? — Да Сымин беспомощно покачал головой. — Ин, только тебе одному известно, было ли тронуто твоё земное сердце или нет — ты мог бы просто остаться Великим Жрецом, зачем тебе идти через море мечей и огня?»

«Нет, — покачал головой Ши Ин, — Боги уже знают».

Он поднял голову, взглянул на статую, и его глаза наполнились грустью. «Теперь, когда я нарушил клятву, я не могу служить Богам всем сердцем, так зачем же продолжать обманывать себя и других?»

Старик наконец кивнул и вздохнул: «Да будет так. Я знаю, что ты суров и требователен к другим, а еще больше — к себе. Ин, ты вел монашеский образ жизни с самого детства и должен был быть чистым и безмятежным, почему же твое сердце настолько горячее?»

Перевод на русский: Fotini

Редактирование: Ari Kane