Чжу Янь

* * *

Через какое-то время Сумо очнулся и, не успев открыть глаза, стряхнул с себя руку Жуи, приподнялся с дивана на тонких ручках и попятился назад.

«Не бойся, это я, — русалка торопливо обняла ребенка и прошептала ему на ухо: — Я тетя Жу… Ты должен лечь и немного отдохнуть».

Услышав «тетя Жу», Сумо яростно затрясся, но больше не сопротивлялся.

Жуи вздохнула с облегчением и почти успокоилась — похоже, что после заклинания Великого Сна доверие ребенка к ней сильно возросло, и Сумо больше не испытывал к ней былого отторжения.

Сумо долго молчал в ее объятиях, прежде чем угрюмо спросить: «Как я сюда попал? Я… точно помню, что… был на Западном рынке Ечэна».

«Мы спасли тебя оттуда, — осторожно ответил Жуи, как велел ей Старейшина Цюань. — Старейшины обнаружили, что ты сбежал в столицу, и выследили тебя до Запретного Города. В итоге тебя нашли на невольничьем рынке в Ечэне и спасли. К тому времени ты был уже в шаге от смерти, и кунсанцы хотели бросить тебя в братскую могилу».

Этот ответ в точности соответствовал тому, что было начертано старейшинами в иллюзии Великого Сна, и так безупречно совпадал с уже имевшимися у Сумо ложными воспоминаниями, что ребенок больше не сомневался.

Как и ожидалось, услышав такие слова, Сумо замолчал.

«Значит…», — неуверенно пробормотал малыш.

Он больше никогда не спрашивал о своей «сестре».

Старейшина Цюань послал за лекарем, однако врач не был настолько квалифицированным, как доктор Шэньту, и был ошеломлен состоянием ребенка, поэтому поспешно извинился и сказал, что не может вылечить его. Жуи заботливо ухаживал за Сумо, а его сверстникам — Янь Си и Нин Ляну — было запрещено навещать его. Ребенок всё время молчал и лишь сжимал в руке крошечного близнеца, похожего на странную куклу. Глаза малыша были слепыми и пустыми, и Жуи не знала, о чем он думает.

Обхватив себя тощими ручками, он забился в дальний угол комнаты и лежал в защитной позе зародыша. Он не ел и не двигался; всё его существо, казалось, увядало. Он становился всё более худым, его конечности были тонкими и прозрачными, словно сделанными из стекла, покрытого трещинами изнутри — временами Жуи даже не осмеливалась прикоснуться нему.

Она боялась, что если хоть немного потормошит его, то израненный ребенок сломается и разлетится на тысячу осколков, которые уже никогда не удастся собрать обратно.

Старейшина Цюань пришел навестить ребенка и был втайне поражен его нынешним состоянием. Он тихо сказал Жуи: «Так больше не может продолжаться, мы должны заставить его что-нибудь съесть».

«Но ребенок отказывается», — сказала Жуи с глазами, полными слёз.

«Глупости! Разве ты не можешь заставить его? Держи ему голову и покорми насильно! — в ярости закричал Старейшина Цюань. — Если он не будет есть, то умрет от голода!»

«…» Жуи на мгновение замолчала, не отвечая на приказ старейшины.

В сознании этого ребенка мир практически рухнул. Если она применит против малыша хоть малейшую силу, неужели это не сломит его окончательно?

«Послушай, Жуи, мы не можем его потерять, — заговорил старейшина Цюань, обращаясь к ней как к воину, который был неизменно предан ему все эти годы. — Он наш Морской Император… Тот, кого мы ждали тысячи лет! Ты должна во что бы то ни стало позаботиться о том, чтобы ребенок был жив и здоров».

«Жив и здоров? — пробормотала Жуи с полными печали глазами. — Разве такая жизнь не будет для ребенка в тысячу раз хуже, чем смерть?»

Когда Старейшина Цюань ушел, Жуи еще долго молчала, затем развернулась и пошла обратно к Сумо.

Едва открыв дверь в спальню, русалка застыла в изумлении — кровать была пуста, а прятавшийся от всех в углу дрожащий ребенок внезапно исчез!

«Сумо!» — задыхаясь, воскликнула она, открывая одной рукой потайное окно.

Перед ее глазами тянулась бесконечно длинная кровавая полоса.

Пока Жуи не было, измученный ребенок вылез в окно и свалился под стеной снаружи. За домом была свалка, и Сумо с зажатой во рту марионеткой-близнецом без оглядки полз по земле, стирая руки и ноги в кровь по острому гравию и оставляя за собой длинный яркий след.

Жуи уже собиралась оттащить его назад, но почему-то замешкалась.

Крошечная фигурка отчаянно ползла по земле, не боясь ни ран, ни боли, демонстративно пытаясь покинуть это место, словно пытаясь вырваться из кромешного ада.

Жуи смотрела на ребенка и дрожала всем телом. Слезы одна за другой катились из ее глаз, и наконец она не сдержала крик боли: «Сумо… Сумо!»

Русалка бросилась вперед, сделала несколько шагов и подхватила ребенка на руки.

«Отпусти меня!» В глазах Сумо сверкнул мрачный гнев. Малыш уже приготовился отчаянно сопротивляться, но вдруг понял, что вместо того, чтобы отнести его обратно в комнату, Жуи устремилась в другом направлении.

Она отнесла Сумо к древнему колодцу и расчистила отверстие от обломков.

После разрушения заклинания Великого Сна каменное основание колодца с начертанными на нем магическими символами разлетелось на куски и завалило устье колодца. Когда Жуи разобрала обломки, в земле словно открылся бездонный черный глаз. Утратив сдерживающий эффект от заклинания, родниковая жила под землей вновь превратилась в обычный колодец, ведущий к Зеркальному озеру.

Жуи опустила Сумо на землю и прошептала: «Вперед».

Что? Ребенок вздрогнул и в недоумении поднял голову, глядя на русалку мутными бесцветными глазами, с выражением сомнения и настороженности на лице.

«Несмотря на то, что тысячи лет спустя судьба выбрала тебя, ты не захотел стать Морским Императором, — Жуи грустно улыбнулась, глядя на исхудалое лицо ребенка, и с болью в сердце сказала: — Если тебя оставить здесь, ты точно умрешь. Ведь ты скорее выберешь смерть, чем жить, подчиняясь воле других, не так ли?»

Сумо кивнул, и его тонкие губы сжались в упрямую непокорную нить.

Жуи подняла руку, заживляя кровавые ссадины на руках и ногах ребенка своей магией, и прошептала: «Твои соотечественники, включая Старейшин, не знают, что ты за человек. Пожалуйста, прости их. Они не хотели пытать тебя, они… Просто они слишком одержимы мечтой о свободе».

В конце фразы она едва не поперхнулась слезами.

Сумо молча слушал ее, подняв маленькое изможденное лицо.

Когда последняя рана малыша перестала кровоточить, Жуи вздохнула, опустила руку и сказала Сумо: «Что ж, отправляйся в Кунсан и ищи свою сестру!»

«Нет, — внезапно ответил Сумо и медленно произнес слово за словом: — У меня никогда не было никакой сестры».

Услышав такие решительные слова, Жуи задрожала всем телом.

Значит, секретная магия трёх Старейшин всё-таки начала действовать?

«Но и здесь я не останусь, — голос Сумо был спокойным, с несвойственной его возрасту холодностью. — Я не хочу, чтобы вы держали меня здесь взаперти. Я лучше умру, чем насильно буду вашим императором».

Жуи на мгновение опешила, но в конце концов кивнула: «У тебя есть свобода делать то, что ты хочешь».

Сумо сделал паузу и негромко повторил: «Да, свобода».

Ребенок поднял лицо, и в его пустых глазах застыла решимость: «Именно этого я и хочу».

Сердце Жуи дрогнуло, и она не смогла удержаться от тихого вздоха: «Тогда иди сейчас, пока никто не видит. Но ты должен быть осторожен, чтобы снова не попасть в руки этих работорговцев из Кунсана…»

Не говоря ни слова, ребенок вдруг поднял руку и коснулся щеки русалки, ориентируясь на звук ее голоса.

«Тетя Жу, — сказал он. Его маленькая ручка была холодной. — Что ты будешь делать, когда отпустишь меня?»

Жуи не ожидала, что ребенок задаст этот вопрос. Горячая волна захлестнула ее сердце, и слезы крупными каплями покатились по ее щекам. Русалка с трудом подавила рыдания: «Не беспокойся… об этом. Даже если всё раскроется, Старейшины не убьют меня за это. Ты… ты просто иди».

После долгого молчания Сумо наконец кивнул, развернулся и спрыгнул в воду.

На этот раз он ушел по-настоящему, без малейших колебаний и сомнений.

Жуи услышала лишь легкий всплеск. Вода на дне колодца пошла рябью, но постепенно снова успокоилась. Черный бездонный глаз колодца смотрел на русалку из недр земли. Искалеченный ребенок наконец действительно ушел по темным водам и исчез бесследно, словно рыба в глубине моря.

Куда он отправится? Что его ждет? Каким будет его дальнейшая жизнь?

Всего этого ей уже не положено знать.

После этого Жуи потеряла след Сумо. Она не знала, где скитался мальчик и что ему пришлось пережить после того, как он покинул тайный оплот Армии Восстановления в Ечэне.

Лишь спустя семьдесят лет, когда Юньхуан потрясли великие перемены, Сумо вновь появился на сцене истории и занял центральное место. К тому времени он уже был юношей, красивым и холодным, как бог. Молчаливо стоя посреди главного зала Пурпурного Дворца, он взбудоражил весь Юньхуан.

Как и было сказано в пророчестве, этот ребенок перевернул мир.

Прошло еще сто лет. Мир много раз менялся, и человеческие судьбы переживали взлеты и падения вместе с ним. Жуи был объявлен выговор, но в конце концов она была восстановлена в должности. Затем ее отправили в земли Дунзце, чтобы устроить ловушку, где Жуи выступала красавицей-приманкой, но неожиданно для себя она по-настоящему влюбилась в иностранного правителя.

Дети, которых она обучала, выросли. Янь Си, Нин Лян, Сяо, Сян, Би и Тин… Все они стали отличными воинами, каждый рвался в бой и готов был отдать свою жизнь и писать поэму восстановления Морского Царства кровью и слезами.

Жуи переехала в округ Таоюань и открыла игорный дом, где занималась бизнесом и сбором средств для финансирования Армии Восстановления в ожидании чего-то. Наконец, однажды из-за схода лавины в снежных горах Музтаг к востоку от Юньхуана в Таоюань прибыли путешественники из чужой страны за десять тысяч миль отсюда.

И среди них был человек, за которого Жуи молилась день и ночь.

Ребенок по имени Сумо наконец-то вернулся!

К моменту их встречи более сотни лет спустя, угрюмый, наивный и равнодушный мальчик превратился в мужчину. Он объездил весь мир и прошел через множество испытаний. Его глаза были по-прежнему слепыми и тусклыми, но сам юноша сиял и был прекрасным, как бог. С его пальцев свисали тонкие нити, переплетенные, как судьба. На другом конце нитей был его близнец-марионетка.