Возмездие за безумие

Глава 27. «У Виктора Ухова были деньги… Они у него пропали»

Украденные деньги не нашлись ни через день, ни через неделю. В полиции завели дело, но без всяких перспектив раскрыть его. Сделку по квартире пришлось отменять, оставив продавцу уже заплаченный залог в сто тысяч. Убитый вид Ухова, пришедшего к нотариусу, как было условлено, тридцатого ноября к десяти, сочувствия ни у кого не вызвал.

– Может, отдадите залог? – Виктор оглянулся и беспомощно протянул руки, уже на выходе из кабинета. Но в ответ получил такой укоризненный взгляд, что тут же отступил и сжался. Нотариус, сжав губы трубочкой, прочла на память положение закона, согласно которому при срыве сделки по вине покупателя, залог остаётся у продавца. С каждым словом женщины Виктора словно прибивало к земле, он едва заметно вздрагивал и становился всё меньше, а лицом всё мрачнее. Вере, которая пошла с Виктором, несмотря на то, что он уже предупредил девушку о краже, стало соседа неимоверно жалко. И если сначала, когда Ухов позвонил Ивановой и с надрывом стал объяснять что произошло, Вера поверила ему едва-едва, то теперь горе Ухова было таким неподдельным, что смело все сомнения. Сделав соседу знак подождать за дверью кабинета, Вера, оставшись наедине с нотариусом, представилась и применила все свои юридические знания, какие всплыли за несколько минут по купле-продаже недвижимости. Нотариус, поняв, что перед ней профессионал, с большим почтением прочла надпись на визитной карточке девушки и тут же обрадовалась:

– Ой, как хорошо, что мы с вами познакомились, Вера Игоревна. У меня накопилось столько юридических вопросов именно по работе моего предприятия! Не представляете, – Вера хмыкнула. Кому, как ни ей, ежедневно проверяющей и консультирующей по юридическим вопросам работающих предприятий, было представлять, сколько и каких вопросов может возникнуть у главы любой фирмы: от простых правил по размещению рекламы, до сложных, по увольнению сотрудников. Но нотариус ухмылки Ивановой не заметила, вышла из-за стола, залебезила, – А знаний, почему-то не хватает. Понимаете же: совсем не та специализация. – Нотариус была хорошо откормленной брюнеткой с претензией на сексуальность. Вере её щепетильность, относительно возглавляемого ею предприятия, показалась смешной, но в ответ девушка уверенно кивнула:

– Значит, Вера Игоревна, я могу к вам обратиться?

– В пределах УК, – Вера поняла, что проблему Виктора нотариус решит. – Максимум через месяц эти упыри вернут вам деньги, – пообещала девушка Ухову уже на улице.

Вместо ответа Виктор затрясся в мелком плаче. Он был настолько беспомощен и жалок, что Вера тут же вопросительно махнула рукой водителю такси, припаркованного рядом. Мужик, вышедший из машины размять ноги, утвердительно качнул головой в сторону своего «Ниссана». Вера запихала окончательно расклеившегося Ухова в салон, как ребёнка, села рядом сама, приказала водителю отвезти их в ближайший открытый ресторан или бар. Водитель, не успевший пока сесть за руль, засупонился потуже, замотал головой, стал торговаться. Требуемых заведений в центре, расположенном в двух шагах, хватало, и навару ему от таких пассажиров сулило мало. Тогда Вера снова приказала: отвезти их на другой конец Центральной в узбекский ресторан «Чор Минор», где не раз была сама и как профессионал, и как частное лицо. Несмотря на утро, девушка знала, что сумеет пробить души азиатских коммерсантов и выпросить для Виктора пару рюмок водки и хоть какой-то съедобной закуски: ну не кормить же его, такого несчастного, бутербродами с красной рыбой, что подают по традиции на закуску в национальных кабаках средней руки? Предотвращать инфаркт у человека, так с комфортом! И Вера оптимистично пожала Ухову руку, едва только машина тронулась:

– Ничё, дядь Вить, мы своих в беде не бросаем.

Но то, что случилось с Виктором не шло ни в какое сравнение с Галей. Узнав про планы мужа, которым из-за пропажи денег теперь не суждено было осуществиться, женщина в буквальном смысле принялась рвать на себе волосы. Она металась по комнате, то вцепляясь себе в гриву волос, то отпуская её и раздражённо сбрасывая с рук волосы, застрявшие меж пальцев. И ругалась, как могла, изрыгая на Виктора, сколько имела в своём запасе матов. Она даже угрожала убить мужа за его беспечность по отношению к деньгам. Но Виктор казался невменяем. Горе настолько повергло его в депрессию, что он не в силах был что-то говорить. Наконец, вникнув в проблему и поняв, что муж ей не помощник, Галя собралась по-быстрому и понеслась к Юле.

Молодые ещё спали, когда Ухова открыла дверь своим ключом. Роман, вынырнув из спальни с мобильником, который держал в руке как нож, на случай, если это нападение, удивлённо ойкнул. Парень никак не ожидал увидеть тёщу в столь ранний час. Смущение уступило место тревоге, и Киселёв, наступая на одеяло, схваченное, чтобы отвлечь предполагаемого вора, которого Рома вышел встречать, попятился за порог. Тут же была поднята с постели Юля. Галя потребовала супругов привести себя в порядок и немедленно выйти на кухню для переговоров.

– У папы из шкафа пропали деньги, – заявила Галя сухо, и не глядя ни на кого.

– И что? – Юля, плохо соображая, растирала спросонья глаза.

– Большие деньги, Юля. – Теперь мать посмотрела на дочь гвоздящим взглядом. Девушка передёрнулась и зачем-то глупо переспросила:

– И что?

– Сколько? – для Романа, как для банковского работника, лирику заменяли цифры.

– Четыре с половиной миллиона монет! – Галя гордо поставила голову и попыталась внушить респект к собственной персоне.

Рома присвистнул:

– А откуда у Виктора Михайловича такие деньги? – Вопрос был не по существу, но сама его суть выражала всю несостоятельность Ухова, за которую его привыкли не уважать.

– Не важно. Важно то, что на эти деньги папа хотел купить тебе однокомнатную квартиру, Юля. – Галя медленно, но заметно стала менять тон с делового на домашний. Юля, медленно понимая, о чём идет речь, посмотрела с удивлением:

– Да? Мне? А, ну да. Поняла.

Такая рассеянность дочери вмиг взмылила мать в степень высочайшего возмущения, и Ухова принялась говорить теперь не только строго, но и грубо:

– Дура. Ты вообще соображаешь, о чём тебе говорят или нет? Ты понимаешь, что если папа купит тебе квартиру, мы все уйдём туда жить. И ты, и я, и Полин. Ты понимаешь, что для нас это единственный способ решить, наконец, все наши проблемы? – Галя кричала, взывая к разуму. Рома, имя которого не упоминалось в связи с озвученными планами, встрепенулся, как мокрый щенок, выходящий из озера:

– Бр-р, стоп, стоп. Тёща, давай сядем. А то у меня спросонья голова кружится.

– Пить надо меньше, – буркнула Галя.

Втроём сели вокруг пустого стола. Рома мимоходом нажал на кнопку электрочайника. Пока вода грелась, все молчали. Собирались с мыслями. Первой заговорила Юля.

– Так значит, теперь папа мне не купит квартиру? – на лице девушки повисла жалкая и глупая улыбка. – Как только до неё дошла главная мысль, высказанная матерью, мгновенно где-то в голове посыпались какие-то шарики. Юля ощутила их падение как при обрушении линии домино: падает один, толкает другой, тот тоже падает и так далее. Вот такое падающее строение теперь было в голове Юли, не позволяя сосредоточиться на чём-то другом, кроме шума от опрокинутых столбиков, шариков или чего там ещё. Галя, заметив отчуждённый, совершенно плавающий взгляд дочери, привстала со стула и приблизила к ней лицо:

– Юлечка, доченька, ты не расстраивайся. Если мы найдём деньги, то квартиру папа тебе обязательно купит. Надо только вернуть деньги домой. Как можно скорее. Поняла?

– А причём тут Юля? – Роман пожал плечами, не понимая, откуда в словах тёщи такое пристрастие.

– Это наши дела, – отмахнулась Галя, но тут же пожалела; дочь широко раскрыла глаза, полные… нет, не страха, ужаса:

– Мама, ты думаешь, что это я? – и, не дожидаясь ответа, девушка тут же обмякла. На глазах двух близких людей она осела на стул и упала бы с него, не подхвати её мать вовремя.

Дальше всё развивалось по предсказанной психиатрами схеме: малейшего дестабилизирующего фактора хватило, чтобы Юля снова впала в депрессию. К сожалению, Галя поняла это слишком поздно, иначе она ни за что не стала бы вот так в лоб упрекать дочь в воровстве. А теперь… Теперь придётся всё начинать заново: и сильнейшие антидепрессанты и морфинические препараты… Это значит, снова Галя будет прикована к постели страдающей дочери без всякого права жаловаться на создавшуюся ситуацию, ибо создала её сама.

Роман Киселёв в то утро, тридцатого ноября на работу не пошёл. Вернее, из дома, заполнившегося вмиг врачами скорой помощи, парень вышел на работу, вот только ноги понесли его не в ту сторону. Киселёв ринулся на Атаманскую, а по ней к дому номер тридцать два. Поднявшись на пятый этаж шестого подъезда дома, и вставив ключ в замок, Роман лишь в последний момент сообразил, что Сюзанна могла быть не одна, а с Кириллом. Вчера вечером они были вместе. Но отступать было поздно, и Роман открыл дверь. Он осторожно заглянул в квартиру. В ней стояла тишина, и пахло давно сожжёнными ароматическими палочками. Висячие колокольчики в проёме двери, ведущей из коридора в спальню, почти не раскачивались. Значит, хозяйки не было, ибо Сюзанна, находясь дома, непременно открывала на кухне окно, и тогда колокольчики от ветра с улицы покачивались и побрякивали: динь-дилинь, брям-брям. Киселёв вздохнул и, пройдя, закрыл за собой дверь. Тишина показалась Роману гнетущей. На кухне юноша насыпал льда в квадрат бокала из массивного стекла, сел за стол, тупо уставился на гладкие кусочки. Мысли в голове скакали, и становиться в один ряд никак не хотели. Чтобы хоть как-то придать им стройность, Роман начал выкладывать квадратики замёрзшей воды на стол, приговаривая:

– У Ухова были деньги, – один квадрат лёг на гладкую поверхность пластика, – Они у него пропали, – второй квадрат лег рядом с первым, – Когда они были, и когда пропали? – ответа не было, квадратики оба оказались сдвинутыми на бок. Юноша продолжал рассуждать, – Тёща хотела переехать с Юлей в новую квартиру, – на стол был вытащен третий квадрат, – Почему? И почему тогда Юльку подозревают? Все вопросы, которые висели в воздухе, вдруг легли тяжёлым грузом на плечи Киселёва. Роман почувствовал себя безоружным в противостоянии со многими неизвестными, а потому вывалил все льдинки из стакана, присоединил к ним те, что отстранил, накрыл всё рукой и простонал, – Господи, и когда же я начну хоть что-то в этой жизни понимать?

Лена Иванова узнала про кражу у Уховых от Полин: утром девочке позвонила мама, сообщила про пропажу денег и спросила, не заметила ли дочь вчера, как кто-то входил в комнату папы. Полин, по мнению матери вообще не особо наблюдательная, вся в отца, теперь казалась Гале последней надеждой. До этого была оповещена и опрошена Сюзанна. В голосе подруги явно сквозило сомнение. Сюзанна даже отпрянула от её резкого тона:

– Галя, ты, надеюсь, не думаешь, что это я могла взять ваши деньги?

– Думаю, Сюзик. Прости, но думаю. Это могла быть ты, Кирилл, Роман, Юля и даже Полин. И вообще это мог быть кто угодно из тех, кто были у нас вчера и знали о том, что в шкафу лежат деньги.