Возмездие за безумие

Глава 36. «Мы так нормально обо всём поговорили…»

Вера Иванова искренне думала, что её отца убили фотографии, полученные накануне, а не проигранные деньги. Казино и вывороченная офисная касса – это явление временное: игровое заведение Игорь был способен забросить и не посещать месяцами, такое уже случалось. Сто тысяч фирме вообще легко можно было вернуть и забыть про них. А вот предательство друга… Такое переживёт не всякий. Поверженный снимками, отец не смог справиться с душевным расстройством и застрелился. Предстояло выяснить у Ухова, о чём говорили они с Игорем в тот вечер и не усугубил ли этот разговор общее отвращение Иванова к жизни, подтолкнув к самоубийству. Про то, что Виктор отдал отцу деньги, и что Игорь проиграл их, Вера не знала. Как не знала про ссору отца и матери, побудившую Игоря в тот вечер уйти из дома. Такое неведение оставляло фотографии, как основную версию случившегося. Кто их послал, Вера теперь знала наверняка, поэтому с ненавистью обрушилась на Сюзанну у входа в морг, сочтя, что лицемерной соседке нечего делать в таком месте.

– Сюзя, а чего это она так на тебя накинулась? – тихо спросил Рома у Сюзанны, когда она отошла после неприятного разговора с Верой. В руках женщины был букет из белых калл, который хотелось выбросить тут же на асфальт, – Неужели он, – Роман кивнул в сторону морга, – рассказал ей, что видел нас в тот вечер у подъезда? – Киселёв продолжал говорить тихо, но Козловой показалось, что он кричит.

– Ты дурак или как? Чего ты тут на эту тему разорался? – Сюзанна принялась оглядываться по сторонам. Но люди, шедшие мимо них, кто в морг, кто просто мимо, были заняты своими делами и мыслями и не обращали на парочку любовников никакого внимания, – Откуда я знаю, что и кому он рассказал.

– А если он, – Рома снова кивнул на морг, – всё-таки расслышал, как ты сказала, что теперь и с этим свидетелем придётся разбираться?

Сюзанна сунула букет молодому человеку почти с остервенением:

– Тогда дела наши ху. вые, Ромочка.

– Почему? – Рома поморщился от мата и от цветов, один вид которых вызывал дурноту.

– Потому, что если он услышал мои слова и успел их пересказать дочери, то эта кобыла ни за что не упустит случая, чтобы заняться собственным расследованием настоящей причины смерти своего отца. И тогда мы можем попасть в список подозреваемых. Понимаешь, чем это нам грозит?

Роман ошалело выпучил глаза и замотал головой:

– Не-а.

– Дебил. – Козлова раскрыла сумку и, вытащив оттуда пачку сигарет, закурила на всеобщем обозрении, стресс был выше церемоний.

– Так чем нам это грозит? – Рома устал ждать. Да и цветы будто мешали дышать. Юноша спрятал их за спину.

– По меньшей мере, разоблачением.

– А не по меньшей?

– По кабинетам затаскают.

– Зачем? Мы же его не убивали?

– Это же элементарно: теперь всех допрашивать начнут. Боже! Какой же ты ещё сопливый, – впервые с момента начала их романа Сюзанна намекнула Роме на возраст, причём так невыгодно. Но, заметив обиду на лице любовника, спохватилась и принялась извиняться, – Я не то хотела сказать. Я просто боюсь, как бы мы тоже не попали под эту гребёнку. Верке сейчас что? Нужен виновник, которого можно наказать за смерть папаши. Так что, свалить все грехи на нас, если она что-то знает, – самый удобный момент. И, можешь не сомневаться, она это сделает.

– Думаешь? – Роман все же засомневался, – А мне Вера всегда казалась доброй и порядочной. Зачем ей нас просто так оговаривать?

– Из мести.

– Из какой мести? Кому?

Сюзанна поняла, что сказала лишнее. Объяснять историю с отсылкой фотографий совсем не хотелось, поэтому, стряхивая пепел, отговорилась дежурной фразой:

– Да всему миру. Она меня явно недолюбливает. А после того, как увидела нас тогда у подъезда, тебя недолюбливает тоже. Не забывай, дорогой, что твоя супруга – её лучшая подруга. И не исключено, что Верка влюблена в Юльку.

– Чего? – цветы всё-таки оказались на газоне, Рома отвесил челюсть, – Это, в каком смысле «влюблена»?

– В лесбиянском. Слыхал про такие наклонности? – на женщине была надета тёмная шляпа, из-под которой на Романа глядел совсем не доброжелательный взгляд, заметить который было не трудно даже из-под солнечных очков.

– Кого?

Бестолковость парня начинала раздражать. Сюзанна выдохнула дым ему прямо в лицо: грубо, почти с ненавистью:

– Ну не Юли же!

Занятые разговором, молодые любовники не заметили, как к ним подошла Галя. Уховой стало плохо при виде покойника, и она, едва появившись, поспешила положить к гробу принесённые цветы и выйти наружу. Подругу и зятя Ухова увидела не сразу, а когда увидела, удивилась:

– Сюзанночка, ты куришь?

Голос Уховой, мягкий, как поступь кошки, ударил по слуху любовников. Рома вздрогнул и ойкнул. Сюзанна, резко обернувшись, чуть не подавилась дымом. Глаза её забегали под тёмными очками, руки стали судорожно пристраивать остаток сигареты:

– От таких событий закуришь. Страсти, да и только. – Женщина одернула баску узко приталенного тёмного пальто, в котором походила на молоденькую девушку. Тёмные волосы были спрятаны под шляпой. Чёрный муслиновый шарф подчёркивал траурность наряда. Рассмотрев подругу на солнце и подумав, что она даже в гробу способна выглядеть эффектной, Галя согласно кивнула:

– И не говори. Может и мне закурить? А то мне теперь накрашенные губы Иванова сниться будут не одну ночь.

– На! – протянула Козлова пачку, – Только потом маяться с головной болью будешь.

– Буду, – согласилась Галя, – А какая вкуснее: розовая или бирюзовая? – Галя рассматривала разноцветные палочки с интересом.

Сюзана хмыкнула:

– Не тупи. Они только по цвету разные. А на вкус что одна – дерьмо, что другая.

– Ну и ладно. Тогда пусть у меня какашка во рту будет розовой, – пошутила Ухова глупо по-детски, вытягивая сигаретку и все-таки попросив у зятя прикурить, – А что вы про Юлю говорили? Или мне показалось?

Роман снова вздрогнул, но Сюзанна, незаметно для делающей первую затяжку Гали, дёрнула его за рукав куртки:

– Не показалось. Стоим вот и рассуждаем, как Юлечке про него сказать, – даже к мертвому Иванову у Козловой уважения было не много, и Игоря она тут же поместила в класс местоимений.

– Она уже знает, – голос Гали прозвучал отстранённо.

– Откуда? – Рома сморщил лоб, пытаясь тут же провести линию между сказанным до этого Сюзанной и тем, что выдала тёща.

Вместо ответа Галя как-то странно пожала плечами.

– И всё-таки, откуда? – для Сюзанны, как и для Ромы, ответ был принципиален.

– Откуда я знаю, откуда? Оттуда, – Галя ткнула пальцем в небо и глупо улыбнулась. Любовников такой ответ не устроил, Сюзанна подошла к Гале и вытянула из её пальцев сигарету, как пинцетом:

– О, да ты плывёшь, мать? А ну-ка давай-ка эту дрянь, – брюнетка бросила сигарету на асфальт. Рома тут же поспешно наступил, затушив её. Галя подчинилась безропотно, провела рукой по губам:

– Точно, дрянь. Фу, как воняет, – глаза женщины плыли, в них будто отражалось небо и серые тяжёлые облака.

– Так, Рома, а ну-ка, давай отведи Галину домой. А потом отзвонишься, – приказала Сюзанна, – И не возражай, подруга, выглядишь между «плохо» и «очень плохо». Пойди, поспи.

– Есть! – Галя козырнула и просунула руку в подставленный углом локоть Киселёва.

Уже когда парочка отошла от морга, Сюзанна позвонила Роме на мобильный и тихо попросила:

– Ты там потом у своей разузнай всё подробнее.

– Понял. Приму досье и позвоню вам. – Рома говорил тихим голосом, соблюдая конспирацию.

Но узнать Роме ничего не удалось: вечером, явившись пораньше после работы, Киселёв дома жену не застал – она переехала жить к родителям, оставив на столе записку, что покидает мужа навсегда.

– Неужели насовсем от него ушла? – Вера спрашивала Юлю о Роме, но сама мыслями была где-то далеко.

За несколько минут до того, как зайти в гости к подруге, Вера встретила во дворе Виктора. Ухов выходил из дома и направлялся к скверу. В руке у мужчины была пол-литровая бутылка «Балтики», но сам Ухов казался трезвым.

– Дядя Витя, я вас ещё вчера хотела спросить, но не могла найти подходящий момент, – задержала соседа девушка.

– Да, Вера. Что ты хотела? – Ухов спрятал бутылку в широкий карман курки, потёртой, засаленной, и прикрыл сверху рукой. – Вид у Виктора был совсем непрезентабельный: к красным от бессонницы глазам добавилась одутловатость век и носа, подтверждающая близкие слёзы. От стоящей напротив девушки, Ухов укрывал взгляд и кутался в куртку, неловко, стыдясь своего вида. Вместо привычных брюк на нём были спортивные штаны, растянутые на коленках, а из-под куртки выглядывал воротник олимпийки, красно-черный, который Вера помнила с тех пор, как знала соседа. Полусапоги, растоптанные, никак не соответствующие спортивному одеянию, были застёгнуты на молнию наполовину и выпучивали штанины. Девушка отвела взгляд от мужчины, который вызывал у неё и жалость, и напоминал об отце:

– А вы с папой в тот вечер, когда он… ну, перед той ночью когда он… – Вера никак не могла произнести слово «застрелился», оно застревало в горле. Виктор терпеливо и покорно ждал. Наконец, Вере удалось сформулировать вопрос, – Короче: вам с папой удалось объясниться накануне?

– По фотографиям?

Вера кивнула.

– Да. Ты знаешь, Вера, мы так нормально обо всём поговорили, – И Виктор рассказал о событиях того вечера, одиннадцатого декабря, стараясь не пропустить ни малейшую деталь. Он говорил ровным, спокойным голосом, как сначала они с Игорем повздорили, потом помирились, потом пошли к нему в гараж и напились и, наконец, про деньги.

– Деньги? – Вера насторожилась, – Какие деньги?

– Да-х.. пять тысяч долларов. Игорь мне занимал их на покупку квартиры для Юли. Я сначала взял, а потом, когда Галя сказала, что я сам у себя украл четыре миллиона, решил отдать, от греха подальше. – Виктор проговорил фразу, и уже по мере её завершения, стал меняться в лице. Краска прилила ему к шее, потом к щекам и Ухов задышал часто и коротко, – Бля. ь, так вот, почему мы пошли тогда напиться. Из-за Гали, – мужчина ругался, и никакое присутствие девушки ему не мешало делать это, эмоции захлёстывали. – Это она, сука, обвинила меня в том, что я украл у семьи деньги, а в полиции на Юльку всё спёр. А Игорь это слышал. И пожалел меня, – бурная речь сопровождалась жестикуляцией во все направления, – И мы пошли в гараж. И напились. Я отдал ему деньги. А он пошёл домой и с Леной поругался. Не знаю из-за чего. Но потом он ушёл в казино. А когда позвонил мне утром, то денег у него уже не было. Понимаешь? – Виктор смотрел на девушку выпученными глазами и дышал как после спринта. Вера ничего не понимала кроме одного: как много, оказывается, в тот вечер случилось того, о чём она даже не догадывалась.

– Папа поругался с мамой? – это было для Веры самое удивительное, родители практически никогда не ругались. На девушку было страшно смотреть. Всё, что она узнала за последние полминуты, просто придавило её к земле. Как жить с тем, что теперь узнала, кого винить, с кем разбираться в степени его вины перед погибшим отцом, Вера не знала. Виктор, заметив, как она побледнела, пожалел, что разоткровенничался: