Возмездие за безумие

Глава 20. «Чтобы почувствовать себя счастливой»

Насмотревшись американских сериалов в девяностых, начитавшись страниц гламурных журналов в двухтысячных, поднабравшись опыта обмена информацией в и-нете в наши дни, женщины страны решили, что для их имиджа недостойно заниматься проблемами быта. И самое лучшее, что должны делать их партнёры – это ублажать любые, даже очень дорогие женские капризы, и что все решения в семьях отныне и вовеки должны принадлежать именно жёнам. Это уже было похоже на абсурд. Присущий менталитет был той самой маскарадной маской, какую допустимо носить только раз и только вечером. Днём же она была гротескна, неприменима и непристойна. Кому, как не женщине испокон веков было доверено варить куриные бульончики, любить и направлять мужей и детей, и уж никак не взваливать на себя ответственность за любое принятое решение. Про подарки и капризы вообще говорить не приходилось. Их дарили только звёздным дивам и молодым любовницам, но никак не обыкновенным «ленам, галям и тамарам». Посадив себя на трон, российские женщины не понимали, что однажды с него придётся свалиться. Безусловно, далеко не всякая бывше-совковая жена требовала от мужа вознаграждения за любое произведённое усилие, но теперь большинство женщин стали думать именно так. Никто отныне не хотел быть локомотивом и тащить на себе весь груз обязанностей. Мужчины, под давлением жён, либо менялись, либо уходили. Молодые ребята сразу соглашались с тем, что обязанности в семье должны быть разделены пополам, и времена «восточных женщин», на плечах которых издревле громоздились дети, быт и ублажение мужей, ушли.

Рассуждая подобным образом, Галя и Сюзанна сидели на балконе пятого этажа трёхкомнатной шикарно обставленной квартиры. Внизу шумела Атаманская, день клонился к вечеру, и постепенно гул на улице притуплялся. Сюзанна, как радушная хозяйка, угощала подругу розовым вином. Заедали горячими бутербродами с козлиным сыром и зелёным салатом.

– Господи, как мало в жизни нужно, чтобы чувствовать себя счастливой, – то и дело повторяла Ухова, – Вкусная еда, свежий воздух и, главное, чтобы никто не дёргал.

– Понимаю тебя, Галочка, – Сюзанна, окрасившаяся недавно в огненно рыжую, почесала корни волос, нахмурилась, – Если бы у меня был такой муж, как твой Виктор, я бы уже давно повесилась. Продыху тебе не даёт. Всю свою жизнь ты живёшь только ради него и детей.

Галя согласно кивала и тоже куксила лицо. От слов подруги себя было жаль. Она и вправду считала себя жертвой, принесённой на алтарь семейной жизни. То, что когда-то именно она сделала всё, чтобы порядки в её семье были такими, какими они были сейчас, Ухова уже не помнила.

Когда они только познакомились с Виктором в школе в Пашковке, Галя любой ценой стремилась стать для Ухова единственной. У неё для этого было многое: природная красота, утончённость, покладистость и жуткое терпение. Десятиклассник Витя, сын из профессорской семьи, отличник, красивый мальчик и уже тогда любитель слабого пола, легко попался на утончённость Гали, сплетённую в одну косу с умением обольстить так, чтобы это выглядело не пошло, но оказалось чувственно. Галю воспитывала только мама. Про отца она знала мало и только то, что он был алкаш. Был ещё старший брат, сводный и намного старше, жил где-то в Краснодаре, давно отдельно и со своей семьёй. С братом Галя практически не общалась. Мать с сыном тоже виделась редко и от недостатка контактов со снохой или внуками не страдала: всё отдавала младшей дочери, считая её единственной кровинушкой. Глядя на нелёгкую судьбу матери-одиночки, себе такой жизни дочь не желала. И уже к подростковому возрасту, убедившись, что обладает и шармом, и умом, поставила себе чёткую цель: выйти замуж за достойного мужчину. Рассказы старых дев, разведёнок и дам, «осчастливленных» браком, коими изобиловало окружение матери, проели такую дыру в мозгу юной девушки, что в ней легко умещалось понятие о том, чего в жизни нужно добиваться. Из всего много говоренного Галя уловила только одну нужную мысль: «Мужики, конечно, все козлы, но без них – никуда». На тот момент критерии собственного осчастливливания казались простыми: умный мужчина из порядочной семьи и с потенциалом. Виктор Ухов был для Гали идеальным кандидатом. Быстро изучив его слабые стороны, девушка стала играть на них. Любит хорошо поесть? Вот тебе прекрасно сделанный бутерброд с соусом из майонеза и горчички, с ветчинкой и сыром. И не важно, что для начинки Галя буквально изматывала мать, кассиршу в продуктовом, мучая гастрономическими заказами. Нравятся хорошие запахи? Вот удача! «Скоро ведь двадцать третье февраля и поэтому у меня для тебя есть шикарная пенка для бритья «Мефисто». И кому какое дело, что чтобы её купить, восьмикласснице Галине пришлось месяц мыть полы в общежитии напротив дома, да ещё уговаривать товароведа из районного универсама, продать дефицитный товар втридорога. Физические ласки любишь? Ох, а уж тут-то для молодой красавицы и вовсе запретов не было. Тогда, когда её подруги с хорошим воспитанием блюли честь, Галина с лёгкостью отдала Ухову свою девственность, объяснив в первую же ночь, что сексуальные предрассудки коммунистического строя никак не коснулись ума той женщины, что была заложена в ней природой. Не противясь естественному порыву давать, девушка легко ощущала себя одновременно и французской куртизанкой, и восточной гейшей, и древнегреческой гетерой. И даже простой российский сукой, если это было нужно для здоровья мужчины и его полного осознания собственной значимости, готова была быть тоже.

К слову сказать, слова у молодой красавицы никак не расходились с делом. Наслушавшись кухонных откровений подвыпивших соседок о том, как прогнуться и каким боком подставиться, Галина легко давала волю своим фантазиям, почерпнутым на станицах классической и не совсем литературы. Благо, в стране в эти годы можно было прочесть бередящие воображение тексты Оноре де Бальзака, Алексея Толстого, малоизвестные, вроде «Бани», но в «самиздате» переходившие с рук на руки. А также строки Пушкина, где то, что было про «это», заменялось на троеточия, но легко додумывалось.

– Ну, ты, Галка, даёшь! – восхищённо откидывался на кровати Виктор. Встречались молодые любовники у девушки, пользуясь отсутствием её матери. Галя занимала все мысли юноши, старалась покрыть собой всё пространство его тела, занять в его жизни максимум места, не оставляя ниш для сопливых, как она сама, конкуренток, – В тебе словно бес сидит.

– И не дай бог тебе его, Витечка, когда-то разбудить для недобрых намерений, – счастливо улыбалась ублажательница, откидывая назад длинные чёрные волосы тяжёлой волной. Ухов так любил этот жест. Он приковывал к себе внимание юноши, тормозя сознание, гипнотизируя. И вообще Галя была такой славной, такой нежной, такой заботливой.

– Галка, я всё сделаю, чтобы ты в жизни была счастлива, – твёрдо обещал Виктор, настойчиво морща высокий лоб. А девушка смеялась, понимая, что первую партию в своей игре она ведёт успешно, ибо Витя был не просто привязан к ней, он был покорён. А дальше? А дальше нужно было только продолжать вот так же любить его, доведя отношения до брака и создав счастливую семью. В том, что их семья будет обязательно счастливой, Галя нисколько тогда не сомневалась.

– Господи, куда же всё это ушло? – вспоминала про те чувства Ухова теперь, сидя на балконе подруги, – Виктор ведь действительно когда-то с меня пылинки сдувал.

– Значит, дорогая моя, ты пропустила момент превращения твоего благоверного из заботливого мужа в домашнего тирана. Позволила ему опускать своё достоинство, не считаться с твоим мнением. А это мгновенно наказуемо, – Сюзанна подлила в бокалы вина. Закат из-за соседних домов был виден с балкона частично, но и то, что просматривалось, чаровало. Галя, устремив взгляд вдаль, послушно кивнула головой. Иссиня-чёрные волосы, некогда натурального тона, теперь из-за седины подкрашиваемые, делали её лицо бледным, но очень красивым. Сюзанна встала, подошла и поцеловала подругу в щёку. Руки подруги успокаивающе легли на плечи Уховой, вызывая тяжёлый выдох:

– Галочка, ты ведь знаешь, что женщина – это роза, которую нужно…

– …ежедневно удобрять и поливать, от сквозняков укрывать, чтобы она каждое утро дарила тебе свою красу и давала пить росу.

Женщины закончили выражение вдвоём. Обе улыбнулись: Сюзанна бодро и беспечно, Галя с лёгкой грустью.

– Ну вот, опять эти глаза жвачного животного: слезливые и выразительные, – Сюзанна, вернувшаяся на своё место, пожала руку Гали через стол, – Прекрати. Я не могу видеть, когда ты страдаешь. Ты должна жить так, как этого заслуживаешь: свободно, богато, достойно. У тебя всё есть для этого. Ты – талантлива, красива и вполне можешь сама себя обеспечивать. Твоя картина нравится людям уже сейчас. Да, да, не реви. Кто-кто, а Кирилл понимает толк в живописи. Но помочь себе и своим детям ты сможешь только сама. Только ты должна захотеть поменять свою жизнь так, чтобы в ней не было места ежедневным унизительным отчётам, где была и с кем. Мужчина обязан стоять на службе женщины. Если он этого не делает – смени мужчину.

– Тебе легко сказать, – Галя вздохнула.

– Что? И это говоришь мне ты? А кто вот уже почти полгода как водит за нос достойного и благородного Валеру?

Галя усмехнулась уголком губ с одной стороны рта, качнула головой:

– Ну да. А что я ему скажу? Давай пойдём в кино? Или: «сними квартиру для наших встреч»?

– Что? В твоей голове роятся такие мысли, а я ничего про это не знаю. Коварная! – Сюзанна шутливо надула губы и швырнула в гостью бумажной салфеткой, – Да только намекни, и, возможно, этот мужчина сделает для тебя всё.

– Я боюсь.

– Чего?

– Намекнуть.

– Или того, что будет потом? – теперь огненно-рыжая красавица смотрела требовательно, говорила жёстко. Галя потупила взгляд, признавая чужую правоту, – По-моему, ты так увязла в этом своём уховском болоте: вечно пьяный, полувялый, что совершенно забыла, каким бывает настоящее чувство, и какой оно рождает настоящий секс. Скажи мне, ты когда в последний раз испытывала оргазм?

–…

– О! Ответить нечего. Тогда отвечу я. Если ты собираешься поставить на себе крест в сорок пять, то продолжай в том же духе.

– Сюзик, ты забыла, мне всего два месяца назад уже стукнуло пятьдесят. И юбилей удался исключительно благодаря тебе.

Сюзанна нахмурилась, вспоминая, что в день пятидесятилетия подруги в июне, Виктор обошёлся букетом цветов и раками на ужин. Торт, ресторан, гости, шампанское рекой, о которых мечтала его жена, остались далеко за пределами финансовых возможностей Ухова. Также как и серьги, в комплект к кольцу с бриллиантом в карат, которые муж обещал Гале с самого рождения Полин, или шикарный автомобиль, вожделенный во снах. И, если бы не Сюзанна, которая на следующий день пригласила подругу в дорогой ресторан с шашлыками, снующими халдеями с полотенцами наперевес и террасой в розовых кустах, Ухова ни за что не почувствовала бы всей торжественности даты. А подаренные холст, кисти и краски, дорогущие, такие, какие были нужны для того, чтобы разжечь тлеющее в душе творчество, вселили в юбиляршу новую надежду на будущее, вместе с которой возникло в душе чувство ненависти к ничтожности Виктора.