Возмездие за безумие

Глава 22. «По большому счёту: стоит ли разводиться?»

Всё время, пока её домочадцы были на море, Лена Иванова старалась хладнокровно оценить сложившуюся в семье ситуацию. Документы, отнесённые на развод, не огорчали и не радовали. К мысли о разводе Лена подошла постепенно и ничто в принятом решении её не удивляло. Она действительно не могла больше доверять Игорю. А жить с человеком просто из-за привычки казалось непростительной тратой времени – своего женского времени. Как ни крути, но семейная жизнь отнимала его немало. И пусть даже выросла уже Вера и не требует к себе такого внимания как прежде, пусть сам Игорь помогает ей по первому слову, дело было даже не в этом. Обидным казалось тратить свои душевные силы и внутреннюю энергию на чувства к человеку, который то и дело врёт и предаёт.

«Если бы я делала что-то, что приносит вред моей семье и знала, что от этого любимые мною люди страдают, то постаралась бы прекратить делать это зло, – признавалась себе Лена, не принимая позиции мужа. От убеждения в том, что Игорь перестал беречь их с дочерью, было тяжелее вдвойне. Женщина растерянно ходила по пустой квартире, вытирая и без того чистые полки, переставляя с места на место чашки в шкафу, одергивая шторы. Балконы с выходом на разные стороны дома были открыты, и по полу сквозил приятный сквознячок. Ступая босыми ступнями по паркету, Иванова ощущала струи воздуха и представляла, как сейчас, наверное, прекрасно на море. В душе хотелось всё бросить, сесть на ближайший автобус до побережья и… будь, что будет. Лена даже представляла себе, как появится на пляже перед лежаком Игоря, встанет, отогнёт балдахин над зонтиком и тут же услышит безобидное ворчание: «Верка, не шали». Лена помедлит, дождётся, пока супруг откроет глаза и вот тут случится то, что случалось всегда при встрече. Глаза Игоря мгновенно широко раскроются от удивления, а потом… А потом она потонет в нежности, струящейся из них. Про то, что муж любит её, Лена знала. Вот только не понимала, как это возможно одновременно: любить и ранить.

«Ведь если Игорь не прекращает свои походы в Казино, значит, он этого не хочет. Но тогда это зовётся эгоизмом. Самым настоящим эгоизмом. И к чему тогда тратить свои силы на дальнейшую жизнь с таким человеком? Вера скоро из дома уйдёт, это неизбежное событие. Так бывает рано или поздно со всеми детьми. И это нормально. И что тогда останется мне? Длинные вечера с несбывшимися надеждами? Разве с таким человеком я хотела бы встречать старость? Разве об этом думала много лет назад, связывая свою жизнь с Ивановым, бросив из-за него столицу, приехав сюда?»

О родном городе Лена жалела просто для сравнения. Никакой ностальгии по сумасшедшей столичной жизни она не испытывала, более того, знала, что никаких перспектив иметь нормальное жильё там у них с Игорем не было. Южный, изначально не воспринятый как город из-за огромного частного сектора в пределах центра, со временем стал дорогим сердцу уголком. Здесь был свой дом, а в столице только съёмная квартира. Тут оказался прекрасный рабочий коллектив, тогда как в столице из-за текучести кадров педагогические составы в школах являлись разношёрстными группами преподавателей. Наконец тут прошла теперь уже большая часть семейной жизни, прекрасной, о которой было что вспомнить. И именно потому бесперспективным казалось продолжать жить просто потому, что их когда-то свела судьба.

– Как свела, так и разведёт, – ответила Иванова Уховой. Галя, настропаленная Виктором, пригласила Лену «поговорить» пока мужчин с детьми не было, – Мало что ли людей, которые разводятся. Пожили вместе, поживём теперь врозь.

– А где? – Галя хозяйничала перед новым прозрачным чайником, в который уложила контейнер с зелёным чаем и лепестками жасмина; пить на ночь этот напиток считалось у Уховой ритуалом: можно было заглушить голод, и токсины выводились. Лена с интересом смотрела на чаинки, то поднимающиеся в контейнере после налитого кипятка, то опускающиеся. Было в этом что-то магическое, успокаивающее:

– Что значит где? Квартиру разменяем, купим себе по однокомнатной. – Равнодушие и простота, с какими Иванова рассуждала о возможном разделе, показались Гале притворными. Красавица брюнетка поправила полоску на голове, стягивающую волосы, и села, глядя в упор:

– А Вера? Ты о ней подумала?

От жёсткости тона, каким был задан вопрос, Лена оторвалась от чая, пожала плечами:

– Вера всегда сможет жить со мной или с отцом, это как пожелает. Вечно эта ситуация длиться не будет: когда-то же ей захочется выйти замуж.

– Нет, я поражаюсь твоим рассуждениям, Лена. Ты хоть понимаешь, что разменяв вашу прекрасную трёхкомнатную квартиру в центре города, в таком доме, в таком месте, лучшее, на что ты можешь рассчитывать, это конура в старом фонде где-нибудь в спальном районе, или за рекой, или, ещё хуже, вообще в новостройках в двадцати километрах отсюда? – Галя активно жестикулировала. Описывая руками круги, она указывала на обстановку вокруг, как бы символизируя обветшалось и обречённость, которые уже коснулись их, Уховых, и вполне могли стать неизменной частью жизни соседки, продолжай она рассуждать так беспечно. Иванова усмехнулась с оттенком грусти в глазах:

– Где жить, меня не пугает. Жаль только, что далеко будет до работы.

– Не пугает?! – Галя вытаращила глаза, встала, отвернулась к окну. – Да как ты можешь такое говорить, Лена? Да ты, наверное, никогда не жила в тараканниках с алкашами! Не обнаруживала утром коврик перед дверью, описаный этой публикой, не слышала по вечерам криков перебухавших мужиков, не видела их, валяющихся в подъездах… – голос женщины звучал взволнованно, её эмоции были неподдельными. Лена вспомнила столичные съёмные квартиры, мысленно согласилась с подругой, но впадать в уныние не стала, постаралась ответить бодро:

– Галь, ну, зачем такие крайности? В городе полно приличного жилья. И не все соседи алкаши. Да и вообще не знаешь, что лучше: пьяница на площадке или вор в собственном доме.

– Это – да, – аргумент был обезоруживающим. Галя вздохнула, вернулась к столу, стала разливать чай, – Когда мужик сплавляет деньги на какую-то дрянь, это как серпом по одному месту. Особенно, если представить всё, что на эту сумму можно было бы себе позволить… – пауза предполагала ответ, Ухова ведь знала, что именно из-за проделок Игоря Ивановы не поехали как обычно в этом году в Турцию. Но Лена молчала. Отпивая чай, Галя вздохнула:

– И чего твоему Иванову не хватает? Наверное, это потому, что он знает, что даже если всё продует, семья без денег не останется. Есть ты, есть дочь. А вот ты бы запретила Вере тратить её деньги на ваши нужды, пусть бы девчонка себе на приданое экономила. Да сама почаще прикидывалась бы немощной, и уроков дополнительных поменьше брала бы. Глядишь, Игорь и начал бы понимать, что жена ведь не железная, – иногда рассудительность Гали совсем не казалась Лене взбалмошной.

Иванова посмотрела на подругу с удивлением и даже с уважением. Галя, почувствовав это, закивала:

– Знаешь, у нас с Виктором тоже какое-то время так было: запряг меня по всем статьям, а сам только работал. Так я пару раз в обморок перед ним упала, потом врачей подговорила объяснить, что жена – не ломовая лошадь – сразу поменялся. – Нет, всё-таки Ухова оставалась Уховой, и мало что могло повлиять на раздвоение её личности.

«Настоящий Близнец, к гадалке не надо», – подумала Лена про себя, а вслух ответила почти категорично:

– Ну, мне такие методы, Галя, подойдут вряд ли. Никогда ничего не выдумывала и никого ни в чём не обманывала.

От подобной принципиальности Галя только сморщилась и снова отпила из чашки. Голос её стал спокойный, даже тихий:

– Вот в том-то и беда. Потому и его вранья не переносишь. А по большому счёту: стоит ли разводиться? Игорь играет не первый год. Ты это терпела до сего момента? Терпела. Так чего же теперь бучу затевать? Уезжать из центра в захолустье, такую квартиру терять. Эх! Лучше продолжать терпеть. Может со временем и одумается мужик. Человек-то он – хороший.

Советы Гали и её причитания никакой пользы Лене не принесли. Иванова всегда догадывалась, что для соседки самое главное материальные вопросы. Разговор по душам лишь только подтвердил догадки.

– А ты сама-то смогла бы жить с мужчиной, которого уже не любишь? – спросила Лена прямо.

– А я только и делаю, что живу с ним. – Теперь Ухову накрыла личина притворства. Женщина мгновенно натянула на себя покрывало мученицы и застонала из-под него. – Разве ты не видишь, во что превратился Виктор. Он же – чмо, – и Галя понеслась рассказывать про нелёгкую жизнь с мужем неудачником, от которого так далеки женские проблемы.

Часть этих рассказов Иванова уже слышала. Новым – не удивилась. Поражалась про себя только одному: если так всё у Уховых плохо, ради чего сохранять семью? Квартиры в центре города? Или престижного колледжа для Полин, в классе которой что не родитель, то состоятельный человек. Или ради того, чтобы вдвоём заставить сватов вернуть Юле и Роме квартиру? И чем тут хвастать? Чем кичиться? Вон извёстка с потолка на кухне сыплется. Унитаз эбонитовой смолой склеен. Ванная течёт так, что душ можно принять, исключительно смывая грязь малыми порциями воды. И это – жизнь? Зачем? А уже когда Галя начала возмущаться, что всё происходит именно так, потому, что Витя никогда не сможет оценить её статус – женщины и нежного существа, Лена не вытерпела:

– Галя, не в той эпохе ты родилась, чтобы умилять мужчин одним только видом в бантах и шляпках. И никто нам не подарил при рождении короны, чтобы требовать коленопреклонения. Так что всё, как говорится, в соответствии с веяниями времени.

После таких слов Ухова свернула разговор, видимо понимая, что не найдёт в соседке нужной струны, за которую смогла бы дёргать и дёргать. Нет, такой струной, и даже целой скрипкой, как Сюзанна, никто для Гали быть не мог.

Мысленно обозвав Иванову малахольной идиоткой, Ухова тут же забыла о состоявшемся разговоре, как о чём-то, что не стоило её внимания.