Возмездие за безумие

– Какая Ромке разница, когда мозг выносить? Лишь бы мне сделать больно. Никому я, Верка, не нужна. И никогда не была нужна, – Юля завела привычную уже пластинку. И даже если по существу подруга была права, жалеть её почему-то Вере не хотелось. Во-первых, сама она не раз высказывалась помочь Юле в поиске рабочего места, во-вторых, это готов был сделать любой из членов семьи Уховых, даже Полин, прояви Юля хоть малейший интерес к рынку труда.

– Ладно, не ной. Ты знаешь, что мама тебя всегда примет. Хочешь – приходи! – Вера осторожно погладила Юлю по руке. Во взгляде девушки проглядывалась определённая нежность. Ухова осторожно стала следить за действиями Веры, оставаясь готовой в любой момент одёрнуть руку: ей не нужны были ни эти ласки, ни эта забота. Более того, они казались ей противными. Юля вообще не любила телесных отношений. Даже с мужем они создавали проблему. Что уж говорить про подругу. И напоминание о возможности переселения к Ивановым Юлю не привело в восторг. Лена действительно всегда была рада видеть в гостях и Юлю, и Полин, бывавшую у Ивановых гораздо чаще, чем об этом знали родители или сестра. Проблема была только в одном: у Ивановых всё было поставлено на самообслуживание.

«А кто же мне тогда чаёк с лимончиком в постель принесёт?» – пронеслось в голове Юли, но вслух она ответила другое:

– Наверно так и сделаю: переселюсь к вам на месяцок и носа сюда показывать не буду.

Три года назад Юля уже жила в комнате Веры почти месяц. Тогда она отчего-то решила развестись с Ромой, бросить институт, пойти работать учеником косметолога в салон красоты рядом с домом. У Гали от таких новостей упало давление, а Виктор просто выматерил дочь.

– Будешь всю жизнь прыщики выдавливать, – сморщилась Галя.

– Что ты в этом понимаешь, мама?! – протестовала Юля, – У них там крутой салон, шоколадом тело мажут!

– Ага, всяких плешивых-паршивых шоколадом, чтобы от них меньше дерьмом разило, – Виктор упёрто стоял на стороне жены, понимая, что порой супругам стоит быть солидарными, – И вообще, пора за ум браться в твоём возрасте. Поступила в институт, закончи!

– Мне он не нравится.

– А что тебе нравится? Тебе ничего не нравится. Ты что, решила сидеть на шее родителей всю жизнь? – как человек умный, хотя и резкий, Виктор давно уже понял стратегию старшей дочери. Вот только сломать её поведение не мог – за дочь всегда вступалась жена.

– Ты что, опять меня гонишь? – Юля дула губы, заламывала руки и закатывала глаза, демонстрируя близкую потерю сознания. Галя при этом охала. Но на Виктора такие сцены уже давно не действовали; надоели ему эти бабы! Поэтому Ухов громко стучал кулаком по столу.

– Хватит концертов! – от его крика замирал даже кот.

С тех пор, как в сентябре 2001 умерла рыбка Матильда, а после неё строем ушли в мир иной два хомяка и одна канарейка, всю последующую зиму Уховы ломали голову – какое же животного им завести для Юли. Полин тогда была совсем маленькой, её зверьки не интересовали, а вот Юля просила каждый день у мамы то нового хомячка, то опять рыбку.

– Я бы купил, – жаловался Ухов Иванову в гараже – после возвращения из Испании мужская дружба так окрепла, что теперь регулярно Виктор с Игорем захаживали в уховский гараж «вдарить по пивку», – Но ведь каждый раз, когда эти твари дохнут, дома истерики с похоронами и недельными поминками. И ребёнку стресс, и мне на душе говно.

– Тогда купи ей черепаху. – Посоветовал Игорь, – Черепахи по триста лет живут.

– Да? – Ухов прикола не понял, принялся рассуждать, где же ему раздобыть черепаху, но после третьей бутылки пива забыл про это. Этот разговор состоялся в феврале две тысячи второго. А уже через неделю, в самом начале марта, сам Иванов принёс Уховым котёнка: в доме, в котором располагался его офис, окатилась кошка, которую на фирме держали для ловли мышей. Не зная, куда девать приплод, Игорь предложил котёнка соседям. Маленький и жалкий, он тут же растопил сердца и Гале, и Юле. «Усыновили» его сразу же, не дожидаясь месяца. У мамы-кошки не было молока, оказывается, у животных такое тоже бывает.

– Бедный, – жалела малыша Юля, радостная, что на свете есть хоть кто-то, кто вызывает ещё большее сожаление, чем она сама, и отпаивая котика детскими молочными смесями младшей сестры. Звериный детёныш от них не отказывался, наоборот, сосал за милую душу. Что очень умиляло: порой в один момент наливали бутылку Полин и тут же кормили Пирата. Имя своё котёнок получил из-за невидящего глазика. Сначала глаза у него были «слепые», как у всех котят. А когда «раскрылись», оказалось что одним глазом котёнок видеть не может, верхнее веко слева было парализовано.

При очередном скандале кот мигом слез с кухонного стола и ретировался в безопасное место в конце коридора на коврик. Ухов продолжил также грубо, но уже потише:

– И вообще: не х. р тут шляться туда-сюда. Вышла замуж – живи! Какой ещё дурак тебя терпеть будет, кроме Ромы? Истерички, что ты, что мать твоя! У вас уже доходило до развода!

Тогда, три года назад, досталось и Гале, вставшей, как обычно на сторону дочери и предложившей ей переждать у них кризисные отношения с Романом. Но непокорную жену Ухов «вылечил» не словами, а материально: он тут же урезал все денежные средства, вплоть до тех, что предназначались на еду.

– На картошке пусть сидит, – Витя был очень зол, – И вам всем полезно. А то – фруктики им с базарчика, парное мяско. Не х. р! Научи дочь кашу варить и борщ, а то от неё любой муж сбежит. Корова! Выросла, а ума не набралась. И вторая вон на подходе, не знает, как пакет с молоком открыть, чтобы не пролить половины.

На крики и требования Виктора Галя закрыла дверь в спальню, в которой они ютились с Полин, на ключ, но Юле все-таки потакать не стала: приближались летние распродажи, а там уже не за горой и её день рождения в августе, поэтому ссориться с мужем не хотелось. А посему, в первый же день возвращения в родные пенаты, Юле дали понять, что никто ей особо не рад и места для неё тут больше нет. С мамой на большой кровати теперь спала Полин. А на месте проданной детской кроватки стояло бюро с компьютером. Выставленная за дверь с напутствиями помириться с мужем, Юля оказалась у Ивановых, где задержалась на месяц. В июле Лена и Игорь уехали в Юрмалу. Вера пропадала целыми днями в фирме Игоря на последней производственной практике перед получением диплома. В принципе, Ухова-Киселева могла жить у соседей и дольше, но заскучала. На приглашения подруги выйти в бар или поехать на выходные на дачу к кому-то из её знакомых, Юля отнекивалась: шумные компании она перестала любить давно. А Вера, «тоже мне подруга», вместо того, чтобы оставаться с ней, хандрящей, срывалась, куда наметила. Да и Рома стал всё чаще маячить, названивая и зазывая обратно домой. Нет, наверное, Ромка всё-таки любит её. И папа с мамой любят. И если бы не Полин, то всё было бы в их семье как прежде: Юлечка любимая и единственная. А теперь… Младшую сестру Юля давно уже не просто не любила, она её ненавидела. Вот только скрывать это приходилось тщательно, не дай бог мама о чём-то догадается? Тогда можно и не сомневаться, чью сторону она выберет. Об этом Юля даже думать не желала и только неприятно сморщилась на шум, раздавшийся из кухни.

– Опять эта косолапая что-то уронила, – Юля сузила глаза и, оторвав заусеницу и вздрогнув от боли, посмотрела на Веру. Иванова улыбалась в ответ, даже и не подозревая, какие мысли одолевают подругу относительно младшей сестрёнки. Сама она всегда мечтала иметь сестру или брата:

– Уронила – поднимет. Так что насчёт переезда к нам?

– Да, наверное, перееду. Пусть возятся со своей Полиночкой. Зачем я им? Они меня ни на родины, ни на крестины не звали, – теперь она говорила явно не своими словами и даже не своим тоном. Вера посмотрела на Юлю внимательно, пытаясь понять, откуда подруге были известны слова Сюзанны. Вспомнилось, как в две тысячи первом крестили Полин.