Дочь всех миров

Макс

Я не этого хочу.

Все зависело от того, что понимать под «этим». Мои слова могли оказаться как истинной правдой, так и самой большой ложью, которую кто-либо слышал от меня, включая меня самого.

Тем не менее эти слова вырвались у меня прежде, чем я смог их остановить. Боль, промелькнувшая на лице Тисааны, вонзилась мне в сердце.

– Ох.

Уголки ее рта опустились. У нее был идеально очерченный рот, верхняя губа чуть пухлее нижней, и всегда с хотя бы немного приподнятыми уголками. Даже сейчас они все же чуть загибались кверху.

Мне потребовалось усилие, чтобы не смотреть на ее губы. Как и всегда.

Вот именно: все зависело от того, что понимать под «этим».

Если «это» – ощущение ее губ на моей шее, еле слышное придыхание, о котором она, скорее всего, не подозревала, или то, как она свернулась в моих объятиях…

Если «это» – звук ее голоса, или то, как она видит мир, или ее глупые шутки…

– Не ожидал от тебя такого, – выдохнул я.

Мы все еще сидели так же близко. Наши носы почти соприкасались. Я едва мог сосредоточиться на том, что говорю.

– Почти каждый в твоей жизни использовал тебя. И я не… Я не хочу…

Я не стану одним из таких людей, вольно или невольно.

Я не этого хочу.

Если «это» – ее губы, ее тело, ее поцелуй, ее прикосновение, то я не стану лгать и говорить, что я не думал о них. Мне пришлось засунуть мысли о них в самый дальний угол сознания, чтобы они перестали тревожить меня.

Но если «это» – ее дружба, общение, доверие? Ее счастье? Ее безопасность?

Эти вещи стоили для меня намного больше, чем все остальное. Они бесценны.

И ради них я готов закинуть все остальное в ящик, запереть его и выкинуть ключ, чтобы никогда больше к нему не возвращаться, если так надо. Я готов к такому.

Я провел большим пальцем по ее левой щеке, где сходилась золотистая и белая кожа:

– Мы можем навсегда забыть последние полторы минуты. Никогда больше не вспоминать об этом.

– Ты этого хочешь? – прошептала она.

– А ты?

Мы сидели так близко, что наше дыхание смешивалось. Ее – вырывалось прерывистыми вдохами. Или мое?

– Нет, – без колебаний прошептала она.

В груди у меня что-то кольнуло. Что-то, что я не мог, а может быть, и не хотел определять.

– Сегодня был трудный день, – пробормотала она. – Я видела то, что меня пугало. Я делала то, что меня пугало. Я хочу получить тебя сегодня, потому что завтра у нас может не быть. Так что нет. Я не хочу забывать.

Она потребовала меня! Я даже отдаленно оказался не готов к реакции, вызванной ее словами, – головокружительное, первобытное желание, опалившее каждый мускул. Я никогда не думал, что требование может прозвучать так привлекательно.

– А ты хочешь? – спросила она. – Забыть то, что произошло?

Когда она смотрела на меня, в ее потрясающих разноцветных глазах играл лунный свет. Как обычно, она видела меня насквозь. В ее взгляде читалась усталость, волосы спутались, простоватая одежда висела мешком. И все же я внезапно обнаружил, что не могу дышать, потому что назвать ее красивой – значило оскорбить преуменьшением.

Сердце снова сжалось в груди, и я понял, что именно я чувствую: ужас. Неприкрытый ужас.

Я не этого хочу.

Потому что ее глаза всегда видели сквозь любую ложь.

И «это» далеко превосходило обычный поцелуй, прикосновения, объятия или секс. Если я открою эту дверь, я допущу ее к гораздо более сокровенным вещам. Но я знал, что верно и обратное: мне тоже доверяют нечто ценное.

– Макс? – Она прижала пальцы к моим щекам.

Я покачал головой.

– Нет, – пробормотал я. – Нет, я тоже не хочу забывать.

Напряжение между нами спало.

Мы сразу зашевелились. Она крепче прижалась ко мне, а я обхватил ее руками, притянул ближе, склоняясь к ее губам. Коснулся их сначала нежно, пробуя на вкус. Затем мы заговорили без слов: прикосновение ее языка отдалось дрожью в моем позвоночнике, а ответное движение моего языка вызвало у Тисааны короткий стон.

Вознесенные над нами, будь вы прокляты. До чего прекрасный звук. Я тут же решил, что готов потратить всю свою никчемную жизнь на изучение новых способов выудить его из нее.

Я почувствовал, как ее губы расползлись в улыбке.

– Пошли в палатку, – прошептала она, хотя ей не сразу удалось это выговорить, потому что мы долго не прекращали целоваться. – Прямо сейчас.

Кто я такой, чтобы спорить?

Глава 62