Хозяйка леса

13

Анастасия Васильевна не пошла бы к Баженовым, если бы не книги.

Алексей Иванович привез много литературы по вопросам лесного хозяйства и предложил ей пользоваться его библиотекой. Это явилось для нее кладом.

Открыла Нина в нарядном шелковом халате, напудренная, благоухающая.

— Как мило, что вы пришли. Почему вы так редко посещаете нас? Я о вас спрашивала Алексея.

— Благодарю вас. Алексей Иванович дома? Я за книгами.

— Алексей Иванович скоро придет. Он у Куренкова со своими чертежами. Проходите, пожалуйста, — Нина пропустила Анастасию Васильевну в комнату и плотно прикрыла дверь. — Комары измучили, нет сил! Как вы можете работать в лесу?

— Ничего, комары нас не пугают. Мы их не замечаем.

— А мне они не дают покоя. На улицу не могу выйти. Нина опрыскала себя из серебряного флакончика. В комнате запахло сиренью. — Алеша целый день в лесу, ему нипочем. Садитесь, пожалуйста, на диван. Хотите конфет? Ленинградские. Мама прислала.

Красивые пальцы Нины с розовыми лощеными ногтями выбирали в коробке конфету. Анастасия Васильевна невольно взглянула на свои руки, знавшие физический труд с детства.

— Моя ленинградская косметичка прислала мне крем. Делает с кожей чудеса.

Нина открыла дверцу шкафа. На вешалках пестрели платья, халаты, пижамы. На полке стояла батарея банок с кремами, флаконов с одеколоном, коробок с пудрой. Нина взяла синюю баночку.

— Хотите, подарю?

Анастасия Васильевна поблагодарила и отказалась. Она не употребляла косметики. От постоянного пребывания на воздухе кожа утратила белизну, но приобрела здоровый смуглый оттенок. Нина оценивающим взглядом смерила фигуру Анастасии Васильевны, про себя отметила: «Грудь, бедра красивые, а лицо грубоватое. Глаза, правда, хороши, но брови слишком густы и широки». Анастасия Васильевна думала о своем: «Эта холеная, всегда хорошо одетая и причесанная женщина — его жена. Он любит ее. Она красива, не глупа, но любит она больше всего себя».

— Вы меня простите. — Нина подсела на диван к гостье. — Но я не могу понять, как вы могли избрать такую специальность? Женщина — лесничий. Работать в лесу тяжело и опасно. Алеша говорил, вы часто бываете в лесу, и одна. А если медведь? Или бежавший из лагерей преступник?

— В лес я беру с собой пистолет.

— О, вы храбрая!

Нина поиграла кистями пояса своего халата, осторожно сказала:

— Простите, но мне, кажется, профессия лесничего женщину огрубляет и… старит.

Быстрая усмешка пробежала по губам Анастасии Васильевны.

Нина, казалось, ее не заметила.

— Конечно, я понимаю ваше положение, приходится работать из-за куска хлеба. — Она полюбовалась своими ногтями. — Но можно же подыскать работу более спокойную и легкую.

— Я работаю не только ради куска хлеба, Нина Петровна. Я люблю свою профессию. И ни на что ее не променяю. А что касается «огрубляет и старит», то это, извините меня, рассуждения барынек.

Нина повела плечом. Помолчала. Ну что ж, она останется при своем мнении. Анастасия Васильевна перебирала книги на этажерке. По радио диктор говорил о событиях на Ближнем Востоке. Нина выдернула вилку из штепселя.

— На международной арене все так сложно, беспокойно, — сказала она, прижимая пальцы к вискам. — Лучше не вникать. Я вижу, вы увлеклись литературой о лесе. Как вы можете читать такие скучные книги? — Нина небрежно взяла одну из брошюр: «Мой опыт работы на трелевочном тракторе», — увидела портрет автора на обложке: лицо приятное. — Правда, он немного похож на артиста Самойлова? О чем он написал?

— О своей работе тракториста. Он работает на севере, в бригаде прославленного в стране электропильщика.

— Вот как? И в лесу можно прославиться на всю страну? Мне и в голову это не приходило.

Нина закурила сигарету, ее рука в кармане халата нащупала письмо Погребицкого. Нет, она должна вытянуть Алексея из этой дыры во что бы то ни стало. Погребицкий поможет мужу устроиться в городе — у него значительные связи, — и тогда для нее начнется настоящая жизнь. В поселке ей все было ненавистно: улицы, дома, люди и даже блеющие козы. Она с отвращением закрывала наглухо окна, когда на улице раздавалась песня подвыпившего рабочего. Ее раздражал собственный дом: печка, маленькие окна, примус, колодец. Она немного оживилась, когда в Хирвилахти приехали ученые из Ленинграда. Баженов пригласил их к себе. Нина страдала от того, что муж — маленький, незаметный инженер, без заслуг и ученого звания, и после гостей особенно ядовито корила мужа за неумение жить, за то, что он по доброй воле заточил себя и ее в лесу.

— А, у нас, оказывается, гости! — воскликнул Баженов, входя в комнату. — Добрый вечер, Анастасия Васильевна. Нашли для себя что-нибудь?

— Нашла, Алексей Иванович. Докучаев, Высоцкий, Морозов… С вашей библиотекой легко закончить институт.

Баженов снял с полки книгу в старом переплете:

— Читали первое сочинение о лесе? Нет? — Баженов открыл книгу. — «Лесной знатель», формейстер Фокель: «Описание естественного состояния растущих в северных российских странах лесов с различными примечаниями и наставлениями, как оные разводить», год 1766-й. Вас интересует, как «оные леса разводить»?

— Очень. Позвольте мне ее взять домой.

Баженов отдал гостье Фокеля и стал рыться в книжном шкафу.

— Сейчас я найду одну книжицу. В ней первые высказывания о природе леса. Слушайте.

О, вы счастливые науки!
Прилежны простирайте руки
И взор до самых дальних мест.
Пройдите землю и пучину,
И степи, и глубокий лес.

— Ломоносов?

— Он, Михайла Васильевич. Хорошо сказал, неправда ли? Завещание нашим ученым.

И они заговорили о людях лесной науки. Анастасия Васильевна больше слушала и спрашивала. Алексей Иванович столько знает! Ей все интересно, все ново. Он отвечал на ее вопросы, листая книги, показывая страницы, на которые ей следует обратить внимание. Они стояли у раскрытого книжного шкафа, а Нина сидела на диване и наблюдала за их оживленными лицами. «Алеша любит ее общество. Не понимаю, что он в ней нашел? Странный вкус у моего мужа. Его друзья: мастер, лесничая. Он мог бы выбрать друзей среди преподавателей курсовой базы, инженеров».

— Друзья мои, не довольно ли о высоких материях? — Нина мягко улыбнулась.

— Да, да, конечно, — спохватился Баженов. — Я и Анастасию Васильевну уморил. Он торопливо поставил книгу на прежнее место.

— Будем лучше чай пить.

Анастасии Васильевне было жаль прерванной беседы. Баженов ушел на кухню поставить на примус чайник. О чем ей говорить с Ниной? Пожалуй, лучше всего уйти, но что-то удерживало ее. Нина накрыла стол голубой скатертью, поставила красивые фарфоровые чашки, розетки для варенья.

— Алеша, нарежь сыру.

— Хорошо, Ниночка, — отозвался из кухни Баженов.

Нина разливала чай. За столом Баженов, принимая от нее чашку, благодарил влюбленными, счастливыми глазами. Они очень подходили друг другу: оба рослые, красивые, воспитанные. Анастасия Васильевна с досадой подумала, что она завидовала их счастью.

Поговорили о погоде — рано началось тепло, обменялись мнениями о недавно просмотренном кинофильме «Живой труп». Разговор снова перешел на дела в леспромхозе. Баженов сетовал, что на нижней бирже не хватает людей. Из семи бревносвалов работают только пять, сцепы простаивают.

— С рабочей силой — катастрофа, — жаловался он, обращаясь к Анастасии Васильевне. — Ждем сезонников из колхозов. Сезонники тоже нас не спасут. Неквалифицированная рабочая сила. Их быстро не сделаешь трактористами, крановщиками, машинистами. А капитальное строительство? Черепашьи темпы. До сих пор возятся с фундаментом центральных ремонтных мастерских. А строительство лесовозных дорог?

— Алеша, ты — дома, — выразительно сказала Нина.

— Хорошо, хорошо, — виновато улыбнулся Баженов.

В комнате наступило молчание. Баженов звенел ложечкой в чашке, Анастасия Васильевна допивала свой чай. В открытую форточку влетали тихие и нежные звуки музыки. В доме напротив кто-то играл на скрипке.

— Как тосклива наша жизнь, боже мой! — вздохнула Нина, облокотясь на стол и держа свои красивые руки вровень своих губ. — Дни серые, однообразные. А время летит и летит…

— Чего тебе не хватает? — ласково усмехнулся Баженов.

— Ах, Алеша, ты прекрасно знаешь, чего мне не хватает! Нормальных человеческих условий, культурных развлечений. Того, что и тебе. Но ты притворяешься, что всем доволен, а я не могу притворяться.

— Я притворяюсь? — Баженов удивленно пожал плечами. — Зачем мне, Ниночка, притворяться? Мне здесь нравится. Работа, люди… А что касается нормальных человеческих условий, извини меня, но ты несправедлива. Жаловаться нам с тобой грешно. Нам дали хороший дом, просторный, светлый, теплый. По-честному признаться, не такое уж роскошное жилье мы имели в Ленинграде. Одну комнату.

— Одну, но в Ленинграде, — подчеркнула Нина.

— Понимаю, — согласился Баженов. — Здесь нет театров, филармонии, музеев. Приходится довольствоваться радиоприемником.

— Анастасия Васильевна, посочувствуйте мне. Мой муж не хочет понять, что я погибаю от скуки, — сказала Нина тоном избалованной женщины.

Анастасия Васильевна промолчала.

— Готовил я тебе сюрприз, Ниночка, но так и быть, открою тайну, — Баженов сделал хитрое лицо. — Угадай, что я выписал тебе из Ленинграда?

— Говори, Алеша. Не люблю загадок.

Баженов поднял указательный палец правой руки вверх, торжественно произнес по слогам:.

— Пи-а-ни-но!

Баженов сиял. Он хорошо придумал. Теперь она не будет вечерами скучать. Он так любит слушать ее игру, ее пение.

— Ты с ума сошел! Немедленно дай телеграмму, чтоб не отправляли.

У Баженова вытянулось лицо:

— Почему?

— Мы скоро уедем отсюда. Подумай, сколько будет возни с отправкой пианино в Ленинград.

Баженов с минуту сидел молча, чертил ножом по скатерти.

— Нина, мы приехали сюда надолго, — мягко сказал он.

— Но не на всю жизнь, Алеша? — Нина говорила ласково, спокойно, но Анастасия Васильевна заметила непотухающий злой блеск в ее глазах. — Я понимаю, ты хотел сделать мне приятное, но ты зияешь, я очень люблю свое пианино, а в пути его могут испортить.

— Как хочешь, — покорно согласился Баженов,

— А телеграмму пошли сегодня же.

— Хорошо.

Пока между супругами шел разговор, Анастасия Васильевна перелистывала книгу «лесного знателя» Фокеля и думала: «Лисичка. Умна, хитра. Обведет его вокруг пальца, он и не заметит. Он — воск в ее красивых лапках».

— Ради бога, вы нас извините, — обратилась Нина к Анастасии Васильевне. — Мы с мужем отвлеклись от общей беседы. Позвольте, я налью. — Она улыбалась, протягивая руку к чашке гостьи.

Анастасия Васильевна поблагодарила и отказалась.

Она попросила у Баженова «Общее лесоводство» Ткаченко и стала прощаться.

— Вы к нам заходите почаще. Без церемоний. Мне очень приятно с вами беседовать, — сказала Нина, искусно налепляя на губы улыбку.

Баженов проводил Анастасию Васильевну до калитки, пожал на прощанье руку и сказал, что он и его библиотека всегда к ее услугам.

— Надеюсь, служебные недоразумения не помешают нам быть добрыми друзьями. Я и жена всегда рады видеть вас в нашем доме.