Хозяйка леса

17

В Петрозаводске, на солнечной гористой улице расположилось скромное двухэтажное здание филиала Академии наук. Совещание открылось в небольшом зале заседаний. Анастасия Васильевна с волнением оглядывала переполненный зал. Здесь собрались представители большого отряда ученых, специалистов лесной промышленности и лесного хозяйства. Здесь она услышит их веское слово. Она будет знать, что ей делать дальше.

Места в президиуме заняли ученые и представители советских и партийных организаций. Председатель Президиума Верховного Совета Карельской республики — седой крупный мужчина — смотрел в зал спокойными изучающими глазами. Таким Анастасия Васильевна видела его на портретах.

На кафедру поднялся первый докладчик, ученый филиала, мужчина средних лет, атлетического сложения, с крупной красивой головой. Говорил он рокочущим басом, нажимая на букву «р», изредка жестикулируя. Анастасия Васильевна жадно слушала. Он говорил о возможностях лесной промышленности, о требовании Девятнадцатого съезда партии осваивать новые лесные районы, о Карелии, ее большом удельном весе в лесной промышленности страны. Анастасии Васильевне виделось, как в тайгу приходит мощная техника и срубленный лес потоком устремляется во все концы Советского Союза. Карельский лес — это не только древесина, но и суда, стандартные дома, бумага, целлюлоза, лыжи, мебель. С какой молниеносной быстротой будут вырубаться леса Карелии! Что от них останется через два-три десятка лет, если положение в лесном хозяйстве не изменится? Запасы леса, особенно в южной части республики, уже сейчас заметно поубавились. Конечно, ученые-лесоводы забьют тревогу и, конечно, они скажут сейчас, что они предлагают для восстановления леса на вырубках… Это то, что больше всего волнует ее и всех работников лесничеств.

Анастасия Васильевна старалась не проронить ни слова и тщательно записывала основные мысли доклада.

Председатель президиума предоставил слово кандидату сельскохозяйственных наук из института леса Академии наук в Москве. Кандидату наук вероятно, за пятьдесят, борода лопаточкой цвета меди с солью, глаза — черные подвижные жучки. Энергичный жест тонкой кисти руки сопровождал быструю речь. Его доклад назывался: «Основные направления и проблемы научно-исследовательских работ в области лесного хозяйства таежной зоны СССР». Что скажет этот бодрый человек с бородой старца и голосом юноши? Она ждала от него откровений. Он говорил о перебазировании заготовок в многолесные районы на Север, в Сибирь, на Урал, в Карелию, в так называемые леса третьей группы, о связи интересов лесного хозяйства и лесной промышленности, о правильном использовании лесных богатств, о восстановлении лесов, улучшении их состава, защите лесов от пожаров, говорил красиво, правильно, но чем больше Анастасия Васильевна его слушала, тем сильнее росло ее недовольство докладом. Ученый делает энергичные ударения на словах «мы должны», подкрепляя их легким пристукиванием кулака по кафедре. «Мы должны иметь точные сведения о лесоустройстве. Мы должны изучить природу северных лесов. Мы должны изучить климат таежной зоны. Мы должны изучить почву. Мы должны изучить сосну и ее плодоношение на концентрированных вырубках. Мы должны разработать вопросы очистки лесосек, влияние тракторной трелевки на подрост и почву. Мы должны активно содействовать лесовозобновлению путем механической подготовки почвы…» И еще десятки подобных «должны» сыпались с кафедры.

— Должны! — невольно громко вырвалось у Анастасии Васильевны. На нее оглянулись. Она смущенно склонилась над тетрадью, куда заносила некоторые положения доклада.

Ей представился выступавший в Москве, в лаборатории, среди книг, карт, бесшумных лаборантов, сосредоточенный, углубленный в свои научные исследования. Ученые всегда казались ей особенными людьми. Она питала к ним почтение и нечто похожее на чувство благоговения. Конечно, кандидат знал не только свою лабораторию, кабинет и столичную жизнь. Он, безусловно, бродил по лесам, в дождевике и сапогах, ночевал в палатках, а то и просто у костра, жарил на вертеле боровую дичь на ужин. Она смотрела, как его указка энергично путешествовала по многочисленным картам и схемам, развешанным на стенах у кафедры, раздумывая над его словами. Запас древесины возрастает с севера на юг? Ясно! Карельские леса богаче Мурманских и Архангельских и Коми? Безусловно! Приезжайте в Хирвилахти, посмотрите на штабеля древесины на складах, полюбуйтесь поездами, увозящими наш лес во все концы Родины. Недаром совещание собралось в скромной столице лесной республики. И откуда только ни приехали сюда гости! Восточная Сибирь, Урал, Казань, Москва, Ленинград, Западная Сибирь, Белоруссия, Архангельск, Коми АССР, Латвия, Эстония, Дальний Восток. Пожалуй, никогда еще этот небольшой зал заседаний не видел в своих стенах столько людей науки. Не каждому лесничему удалось попасть на такое важное совещание… Анастасия Васильевна снова заставила себя слушать. — «Мы должны позаботиться о реализации наших планов. Мы еще мало делаем для производства, но практические работники и этого малого не используют. Содружество науки и производства должно быть тесным», — с подъемом закончил докладчик. Ему вежливо похлопали. Он быстро собрал свои бумажки, молодо сбежал с кафедры и с довольным видом сел за стол президиума. Поблескивая глазами, он что-то зашептал на ухо седому и нахмуренному председателю с депутатским значком на лацкане черного пиджака. Председатель слушал, кивая головой, потом поднялся и объявил фамилию следующего докладчика.

Анастасия Васильевна вырвала листок из тетради, написала крупными, косо падающими буквами: «Если вы сами признаете, что «должны изучить… разработать… активно содействовать», то что мешает вам осуществить ваши намерения? Мы — практики — ждем ваших указаний. В лесничествах дело обстоит очень плохо». Она сложила записку, надписала фамилию и передала записку впереди сидящему молодому человеку в спортивной куртке. Тот положил ее на стол перед председателем. Только что выступавший ученый прочитал ее послание, собрал морщины на лбу, посмотрел туманно-черными глазами в зал и спрятал записку в боковой карман пиджака. Анастасия Васильевна ждала ответа на свою записку до конца совещания, но так и не дождалась.

Участников совещания отвозили в гостиницу на машинах. Анастасия Васильевна с Баженовым ждали своей очереди у подъезда. Со стороны озера веял свежий ветер. По улице шли прохожие, у светлого здания кинотеатра «Сампо» толпилась молодежь.

— Каковы ваши впечатления? — равнодушно спросил Баженов. Он смотрел в сторону, казался усталым.

— Пока еще очень неопределенные, Алексей Иванович. Пытаюсь переварить все, что слышала с кафедры.

Анастасия Васильевна проследила глазами за подъехавшим зимом, в который садился кандидат наук из Москвы. Зажав пухлый новенький портфель под мышкой, он юркнул в машину, мелькнув полами серого макинтоша.

Площадка у подъезда опустела. Они остались ждать машину.

Баженов порылся в карманах своего синего плаща, достал портсигар, молча закурил, сбивая пепел в урну. Он явно не хотел поддерживать разговор.

Анастасия Васильевна украдкой наблюдала за его лицом.

— Вы чем-то обеспокоены, Алексей Иванович?

— Нисколько, — сухо ответил он.

Анастасия Васильевна пожалела о своем вопросе. Но что с ним? Как плохо он настроен, — с тревогой думала она.

Баженов посмотрел в даль улицы, на подходивший зим:

— Кажется, ковер-самолет за нами…

Предстояло два дня напряженной работы на секциях.

Анастасия Васильевна по-прежнему внимательно выслушивала каждое выступление, стараясь не упустить ничего полезного для себя.

Большое впечатление произвел на нее доклад известного ученого-лесовода из Ленинграда.

Большелобый, с пышной седеющей бородой, в сером старомодном костюме, он говорил резким тонким голосом, немного картавя.

Седые вьющиеся брови то взлетали наверх, то падали на сухие веки. При его появлении на кафедре все оживленно заулыбались. Профессор не держал перед собой никаких бумажек. Он говорил быстро, раздражительно.

— На вырубках береза, ольха, осина вытесняют сосну и ель. Десять процентов площадей вырубок совершенно не возобновляется. Это относится и к Карелии, товарищи. В соответствии с директивами Девятнадцатого съезда партии лесозаготовки перебазируются в таежные районы, а это значит, что площади вырубок возрастут. В нашей среде бытуют взгляды: «Лесные ресурсы страны неистощимы». Явное преувеличение! Спелых и перестойных деревьев хватит рубить лет на сто. Согласен. Но мы должны думать о расширении производства сейчас, мы должны думать о будущем.

Профессор отпил глоток холодного чаю и продолжал в повышенном тоне, словно сердясь на кого-то.

— Процесс возрождения леса на вырубках затягивается. Площади заболачиваются. Происходит смена пород. Ни осина, ни береза не являются породами, равноценными сосне и ели. Сохранение семенников на вырубках часто не обеспечивается. Иногда лесозаготовители, ничтоже сумняшеся, вырубают куртины, хвойный молодняк. Молодняк гибнет под гусеницами тракторов, отдельные семенные деревья губит ветровал. Всю эту неприглядную картину я видел в наших лесах собственными глазами. За примерами далеко ходить не надо. Карелия. Я часто здесь бываю.

Анастасия Васильевна жадно слушала. Сколько в нем огня, темперамента! Наверное, ему за семьдесят, а горяч, как юноша. Такой ученый не засидится в тиши кабинета и в сто лет.

Профессор поставил и тот вопрос, который недавно принес столько неприятностей Анастасии Васильевне — вопрос о куртинах.

— Леспромхозы предъявляют нам справедливые претензии в отношении семенников. Наши обсеменители часто создают неудобства для процесса лесозаготовок, к тому же лесозаготовители теряют ценной древесины более четырех процентов.

«Вот тебе и раз! — подумала Анастасия Васильевна. — Хорошо, что Алексей Иванович не слышит. Припомнил бы он мне куртину! Но, что же вы предлагаете, профессор?»

— Мы должны помочь молодому лесу подняться. Лесные культуры без больших затрат ручного труда…

Анастасия Васильевна ловила каждое слово ученого. Он говорил о широкой механизации лесного хозяйства, называл орудия рыхления почвы: плуги одноотвальные, двухотвальные, навесные, фреза, якорный и ротационный покровосдиратели. Сколько, оказывается, есть лесных машин! Где же они?

— Почти все эти орудия, можно сказать, уникальны или имеются в ограниченном количестве, — продолжал докладчик. — Жизнь не ждет. Я предлагаю… — И профессор, все больше горячась и переведя голос на самые высокие ноты, стал объяснять, в чем состоит задача сегодняшнего дня по развитию лесокультур.

— Здорово разбирается! Его бы директором нашего лесхоза, — восхищенно сказал за спиной Анастасии Васильевны знакомый ей помощник лесничего, задиристый молодой человек с усиками.

— Болеет за наше дело, — коротко подтвердил его вихрастый товарищ.

«Верно! — пронеслось в голове Анастасии Васильевны. — Профессор говорит с болью, с возмущением, горечью и злостью. Он не бесстрастен и не равнодушен к судьбе леса, как некоторые его коллеги».