Хозяйка леса

30

Поселок почти сплошь был затоплен лужами. Анастасия Васильевна промочила ноги, пока добралась до двухэтажного деревянного дома с резным балконом под крышей. Входная дверь была распахнута. В сенях лежала дымчато-пепельная коза. Рыжая кошка со своим семейством спала в корзине.

Светлана еще не вернулась с работы. Девушка в белом халате — медицинская сестра — проводила Анастасию Васильевну в комнату.

«У Светланы уже ребенок? — подумала Анастасия Васильевна, глядя на детскую кровать, покрытую розовым пикейным одеялом. Как быстро летит время!» Она присела на табуретку. Дачное жилье ее подруги не отличалось уютом. Стол, тумбочка, окно без занавески, на вешалке — пестрые платья, демисезонное пальто, детские вещи. Анастасия Васильевна полистала справочник по педиатрии, лежавший на подоконнике рядом с черствым куском черного хлеба.

В комнату заглянула сестра. Она предложила Анастасии Васильевне посидеть на терраске. Вход на терраску был через изолятор. В изоляторе сидели на топчанах мальчик и девочка лет пяти в длинных до пят белых рубашонках, показывали друг другу языки и заливались колокольчиками. Увидев Анастасию Васильевну, дети присмирели.

— Болели гриппом, — объяснила медицинская сестра, приказав детям не шалить.

Терраска — она же приемная врача — вдавалась в огород, как большой стеклянный фонарь. Георгины — белые, желтые, темно-красные — заглядывали в окна. Садилось солнце. Бледные лучи скользили по крыше соседнего дома. Над ней кружилась стая голубей. Белые голуби казались розовыми в лучах заходящего солнца. Где-то прозвучал пионерский горн.

Анастасия Васильевна рассеянно перебирала медицинские карточки, стоявшие в ящичке на столе. Саша Картавченко, Сережа Грунин, Алла Кузнецова, Юра Мозговой, Алик Бильченко, Гена Баланов. Генка! Генка у Светланы. Она жадно читала карточку, будто Генка был ее собственным ребенком. «Родился в срок. Туберкулеза нет, малярией не болел. Кормился рожками»… Анастасия Васильевна отыскала медицинскую сестру и спросила, где сейчас дети.

— В столовой. И Светлана Николаевна там, — ответила сестра, ставя на поднос тарелки с манной кашей. — Столовая в синем домике. Пройдите по улице немного вперед.

По дороге, изрытой тракторными гусеницами, бежали мутные ручьи. Анастасия Васильевна остановилась, выбирая место, где бы перейти улицу. Из противоположного двора высыпали дети. За ними шла молодая девушка в красном дождевике.

— Парами! Парами! — закричала девушка.

Дети схватились за руки, и нестройная ребячья колонна с птичьим щебетаньем потянулась мимо Анастасии Васильевны.

— Гена, не отставай, не отставай! — ласково прикрикнула воспитательница, оглядываясь назад, и Анастасия Васильевна увидела Генку в последней паре. Он шагал вразвалку, неся на плече еловую ветвь. В походке маленького Баженова чувствовалось что-то отцовское. Анастасия Васильевна пошла рядом с колонной.

— Вы мамаша? — строго спросила воспитательница.

Анастасия Васильевна объяснила, зачем она здесь.

— А, тогда другое дело! — миролюбиво отозвалась воспитательница, и на ее красных щеках появились ямки. — Пойдемте с нами. Светлана Николаевна в столовой. Нас, вы знаете, мамаши просто замучили. Приедут из Ленинграда, спрячутся в кустах и караулят, когда мы поведем ребятишек гулять. Нас нервируют, детей расстраивают.

Анастасия Васильевна подошла к Генке поближе.

— Здравствуй, Гена! Ты меня не узнаешь?

Генка скосил на нее глаза, засопел носом. На нем был дорогой костюмчик, измазанный и разорванный на локтях.

— Он у нас говорун. А при чужих язычок проглатывает. Правда, Гена? — Воспитательница протянула руку, чтобы приласкать мальчика, но он уклонился.

— А тетя Ася не чужая! Она с нами в лесу жила. Вот! — Генка вызывающе вскинул голову.

— А почему ты с тетей Асей не поздоровался? Что тетя Ася о тебе подумает? Скажет: невоспитанный мальчик.

Генка исподлобья глянул на воспитательницу и молча потащил по земле свою ветвь. «Как он похож на отца! — думала Анастасия Васильевна, продолжая идти рядом с мальчиком, — Сколько было бы радости, если бы я привезла Алексею Ивановичу сына!»

— Геночка, погоди. У тебя ботик расстегнулся.

Присев на корточки, она застегивала Генкин ботик.

Генка держался двумя руками за ее плечо и громко сопел носом.

— Ну, вот и все. — Анастасия Васильевна взяла мальчика за плечи.

— Тетя Ася, а когда папа приедет?

На Анастасию Васильевну смотрели глаза Алексея Ивановича.

— Приедет, Геночка. — Она незаметно прижала к себе мальчика и отпустила. — Сейчас у твоего папы много работы.

— Мама не приезжает, папа не приезжает, бабушка уехала, — не по-детски тяжело вздохнул Генка.

Анастасия Васильевна повернула мальчика лицом к колонне и легонько подтолкнула его вперед.

— Иди, дружок, становись в свою пару.

Дома Светлана рассказала ей о Генке.

— Ребенок нервный. На даче он поправился, стал спокойней, почти не капризничает. Он с моим Сережкой на одной даче, третьей. Часто вспоминает отца: «Мой папа… у моего папы…» Что произошло в семье? Отец бросил, вероятно? Есть такие мужчины. Им ничего не стоит искалечить жизнь ребенка. Ах, мать сошлась с другим?.. Ну, да что говорить о других. Рассказывай о себе, Ася…

Анастасия Васильевна поделилась с ней своими тревогами. Но Светлана слушала рассеянно.

— Зачем тебе волноваться, силы тратить. Нашла бы подходящего человека и жила спокойно. Ищешь любви?

Замуж, Асенька, надо выходить не по любви, а по здравому смыслу. — Светлана, зевая, лениво двигалась по комнате, собирая на стол ужин.

Анастасия Васильевна с грустным удивлением смотрела на подругу юности. Куда девался ее задор, подвижность? Ленивый взгляд, ленивые движенья… Голубое платье с белыми широкими полосами тесно облегало ее располневшую фигуру. Русые волосы потускнели, голубые глаза будто выцвели.

Ночью, лежа в кровати, Анастасия Васильевна прислушивалась к сонному бормотанью детей в изоляторе, отделенному от комнаты фанерной перегородкой. Наверху кто-то ходил, скрипели половицы, хлопала входная дверь. Светлана сладко всхрапывала. Анастасия Васильевна думала о Баженове. Он ждет ее телеграмму, волнуется. Завтра она напишет ему.

Утром перед уходом Анастасия Васильевна зашла на дачу к Генке. Он только что проснулся.

— До свидания, Геночка.

Анастасия Васильевна прикоснулась губами к теплому лбу мальчика. Генка обхватил ее шею руками и заплакал.

— Геночка, ты такой большой и плачешь?

Анастасия Васильевна нежно гладила его голову, плечи.

— Тетя Ася, возьми меня с собой. Я хочу к папе! — всхлипывал Генка и все сильнее прижимался головой к груди Анастасии Васильевны.

— Геночка, папа потом приедет за тобой. Летом… Я ему скажу. А сейчас не надо, маленький, плакать.

— А папа, правда, приедет? Ты не обманываешь?

— Приедет, маленький, непременно приедет…

Боже мой, как он похож на отца! Увезти бы мальчика с собой. Она любила бы их обоих…

Анастасия Васильевна вытерла своим платком заплаканное лицо мальчика. В изолятор заглянула Светлана.

— Ася, ты на МИС? Нам по пути: я иду на третью дачу.

— Сейчас, Света, — Анастасия Васильевна потрепала Генкин хохолок, — Ну, Геночка, будь умницей. Играй, будь здоровеньким. А папе я обязательно скажу, и он приедет. До свидания, дружок. Если у тети Аси будет свободное время, она еще придет к тебе.

— До свиданья, тетя Ася.

Генка, как взрослый, подал ей руку. Анастасия Васильевна нежно погладила лежавшую на ладони руку мальчика.

Светлана ждала ее с чемоданом в руках:

— Не беспокойся, Асенька, мальчику здесь неплохо.

Анастасия Васильевна еще раз посмотрела на Генку и закрыла за собой дверь.

— Я хочу дать тебе, Асенька, добрый совет, — выходи замуж и роди своего ребенка. Что попусту тратить сердце на чужих детей.

Анастасия Васильевна молчала.

По дороге на станцию Светлана рассказывала о своей беспокойной работе. Бывают такие дни, что с ног собьешься. Дачи разбросаны, детей много, часто ночью вызывают к больным. Фонарей в поселке нет, грязь по колено, бредешь во тьме за несколько километров от дома, возвращаешься под утро, а через два-три часа вставай и опять принимайся за работу. Прощаясь, Светлана крепко обняла подругу.

Анастасия Васильевна поднялась на высокое железнодорожное полотно. Зеленый плащ Светланы еще виднелся, но вот он исчез за водокачкой. Анастасия Васильевна смотрела на поселок. Утро стояло пахучее, солнечное. Сосны, омытые ночным дождем, высоко держали свежие кроны. Под солнцем сверкали крыши дач. Где-то играл духовой оркестр. Звуки музыки плыли над поселком то вспыхивая, то замирая. На душе у Анастасии Васильевны было грустно и тревожно.