Хозяйка леса

28

Невский. Пестрый людской поток, вереницы машин, нарядные витрины магазинов, рекламы на крышах домов, голубые тележки с цветами и мороженым. Возле кинотеатра «Аврора» Анастасия Васильевна остановилась. На афише — красивое женское лицо. Тарасова в роли Катерины. «Гроза». Она с удовольствием посмотрела бы еще раз этот фильм, но нет времени: нужно выполнить просьбу Алексея Ивановича: отыскать его сына. Анастасия Васильевна вышла на улицу Росси, строгую, красивую и тихую. Улица Росси кончается у площади Чернышева. Налево — мост через Фонтанку, за мостом направо — третий дом по набережной — бывшая квартира Алексея Ивановича. Он так и сказал ей: «Моя бывшая квартира».

Каменная облупленная арка, двор — темный колодец, запах плесени и ржавого железа. Дом серый, скучный, с невысокими окнами. В каком подъезде квартира «47»?

Ее вывела из затруднения пожилая женщина — дворник, в белом фартуке.

— Сорок седьмая? Пятый подъезд, вон в самом уголочке. Вам кого: старуху или молодуху? Квартира ихняя на замке. Старуха на Кавказ уехала, на грязи, а дочка ее у нового мужа, на Петроградской стороне, живет у него без прописки.

Анастасия Васильевна пожалела, что не застала бабушку Генки. Встречаться с Ниной ей не хотелось.

Через четверть часа она была на Петроградской стороне, отыскала на Большом проспекте нужный дом, испытывая неприятное чувство, позвонила у двери квартиры Погребицкого.

Открыла Нина. На мгновенье ее брови-дуги взметнулись, глаза удивленно расширились. Искусно скрыв удивление, притворно радуясь, она схватила Анастасию Васильевну за руку и потащила по длинному полутемному коридору куда-то вглубь. В небольшой комнате, увешанной коврами, картинами, фарфоровыми тарелками, освещенной старомодной люстрой, пахло смесью нафталина и крепких духов.

— Какая вы милая! Вспомнили обо мне! — флейтой пропела Нина и, прошуршав черным шелковым платьем с золотыми искорками, подошла к тяжелой плюшевой портьере, скрывавшей дверь: — Аркадий, к нам гостья, — мягко сказала она.

Портьера колыхнулась, и в комнате появился Погребицкий, выбритый, выутюженный, в коричневом костюме, с тщательно уложенными волосами. Увидев Анастасию Васильевну, он неприязненно поджал губы, но тотчас же сложил их в приветливую улыбку.

— А, наша старая знакомая! Очень приятно.

Голос деланно-ласковый, мягкий и как будто дружеское пожатье руки. Но она понимала, что искренность хозяев была наигранной.

— Садитесь, пожалуйста. Вы давно приехали?

Нина пытливо и настороженно глянула нежданной гостье в лицо. Черное платье делало ее моложе и еще красивее, белую гордую шею опоясывали три нитки матового жемчуга, искусно положенный грим подчеркивал изящную красоту правильных черт ее лица. Она сидела напротив Анастасии Васильевны, прислонившись головой к высокой резной спинке стула. Погребицкий расположился на тугом кожаном диване.

Анастасии Васильевне хотелось поскорее уйти, и она начала без всяких предисловий:

— Алексей Иванович просил меня узнать о здоровье сына. Он давно не получал от вас писем.

— Ах, вот что! — усмешка змеей скользнула но розовым губам Нины. — Право, у меня нет времени на переписку с Алексеем Ивановичем. О мальчике ему писала моя мама. Когда она вернется с курорта, я скажу ей, она напишет.

Анастасия Васильевна внутренне возмутилась: какая подлость!

— Нина, — укоризненно сказал Погребицкий. — Извини, что я вмешиваюсь, но ты неправа, дорогая. Почему ты не отвечаешь на его письма? Он беспокоится о своем ребенке. В таком случае я сам напишу.

Погребицкий скрылся за портьерой. Анастасия Васильевна почувствовала к нему нечто вроде уважения.

— Ну, как живет Алексей Иванович? — очень тихо спросила Нина. — По-прежнему один? Так и живет, как рак-отшельник? Бедняга! — Нина воровато оглянулась на дверь, куда вышел Погребицкий. — Он просил передать мне что-нибудь?

«Он ей не пишет!» — подумала Анастасия Васильевна.

— Нет, Нина Петровна. Вам Алексей Иванович ничего не передавал. Он просил узнать о сыне и только.

В бархатных глазах Нины вспыхнули злые огоньки и погасли.

— Мой благородный, верный рыцарь! Он никого не посвящает в тайны своих сердечных мук. Вернись я к нему через двадцать лет, заплачет от счастья.

«В чем секрет ее власти над ним? — думала Анастасия Васильевна с ревнивой завистью. — Молодость? Красота? Но сколько в ней откровенного цинизма, пошлости, нечистоплотности…»

— О лесном поселке я вспоминаю, как о дурном сне. — Нина полюбовалась игрой света рубина в ее кольце. — Как он не мог понять… — с затаенной обидой начала она, но вдруг оборвала и заговорила с наигранным оживлением — Ах, как чудесно мы провели лето! Июнь — в Сочи, июль — в Гаграх! Проехались на «России» от Сочи до Батуми. Теплоход — мечта. Сколько комфорта! Вы еще не были в отпуске? Советую прокатиться по Черному морю. Мне очень поправился Сухуми. Прелестный город. На улицах пальмы, мимозы…

«В твоей красивой жизни, к которой ты рвалась, что-то не совсем ладно», — подумала Анастасия Васильевна, уловив в голосе Нины притворное оживление.

— Нина Петровна, где ваш сын? Я хотела бы повидать мальчика.

Лицо Нины стало сухим, жестким.

— Это для Алексея Ивановича?

— Да. Я обещала ему.

Анастасия Васильевна спокойно и прямо смотрела на Нину.

Лицо Нины слегка порозовело. «Эта лесничиха, конечно, влюблена в него. Она старается сделать ему приятное, — мелькнуло в голове Нины, — А он? Не может быть… Я и она»…

— Геночки нет дома. Он на даче. В Вырице.

— Жаль… Алексей Иванович тоскует по мальчику.

— Тоскует? — злорадно повторила Нина, и в ее лице появилось что-то острое, собачье. — О сыне ему нужно было раньше думать. Передайте ему, мальчик в нем не нуждается. Он нашел второго отца. Аркадий Владиславович — человек чуткий, благородный. Он мальчика не обижает, он любит его. Я знаю, Алексей раскаивается, но… так ему и надо. — Нина подошла к туалетному столику, провела пуховкой по лицу. В зеркале Анастасия Васильевна видела ее злое, вдруг подурневшее лицо. Ей стало душно. В комнате столько вещей!

«Нет, не стану просить у нее адрес дачи. Сама отыщу мальчика», — решила Анастасия Васильевна.

— Пойдемте с нами на лекцию в Дом ученых, — пригласила Нина. — Там собирается изысканная публика, цвет ученого мира. Мы с Аркадием Владиславовичем там часто бываем.

— Спасибо, Нина Петровна. А что, Аркадий Владиславович защитил диссертацию?

— Он защищает через неделю. — В голосе Нины звучала гордость.

Она включила телевизор. На крохотном экранчике дрожали маленькие фигурки. Не оборачиваясь, Нина спросила:

— Мой муж по-прежнему изобретает или бросил?

— Алексей Иванович по-прежнему работает.

— Ну дай бог ему, — с иронией сказала Нина и капризно крикнула в сторону портьеры:

— Аркадий, почему ты так долго?

— Сейчас иду, Ниночка, — отозвался Погребицкий.

Нина одарила Погребицкого ласковой улыбкой, когда он положил перед ней на стол запечатанное письмо. Погребицкий вызвал по телефону такси. На улицу вышли втроем.

— Ниночка, посмотри, жена профессора Окуневского, — громким шепотом сказал Погребицкий.

Черная шляпка Нины заметалась из стороны в сторону.

— Где, где она?

— У витрины «Ювелирторга».

Высокая полная дама в сером пальто с двумя чернобурками на плечах медленно и важно отплыла от витрины. Нина знала: от профессора Окуневского во многом зависела судьба диссертации Аркадия. Профессор имел большое влияние на ученый совет. Ах, как жаль, что она не знакома с женой Окуневского. Нина вздохнула, мысленно перенеся чернобурок с плеч профессорши на свои плечи.

Анастасия Васнльепна отказалась от такси: она пойдет пешком.

— Алексею Ивановичу передайте, что Геночка живет хорошо, — сказала на прощанье Нина.

— А что его изобретение? — будто невзначай спросил Погребицкий.

«Оно тебе все-таки не дает покоя!» — подумала Анастасия Васильевна. — Алексей Иванович почти закончил чертежи, — сказала она.

— О, я рад за него! — деланно улыбнулся Погребицкий. — Надеюсь, скоро мы будем читать сообщения в газетах об его успехах. — Погребицкий изящным жестом приподнял мягкую шляпу. — Всего доброго, Анастасия Васильевна. Кланяйтесь нашему изобретателю.

Нина помахала из машины черной лайковой перчаткой.

«Они посмеиваются над Алексеем Ивановичем. В их представлении он глупец. Отказался от города, карьеры, модного костюма. В этом они видят красивую жизнь. Но красивая жизнь не у вас, а у него», — думала Анастасия Васильевна, провожая взглядом машину.