Хозяйка леса

4

Напрасно Этери ждала мужа ужинать, — Калле выполнял срочный заказ. Раскаленное железо плющилось под ударами молота. Под полосатой тельняшкой Калле перекатывались мускулы, из под кепки, повернутой козырьком назад, выбились пряди светлых полос. Красиво работает Калле. Кажется, играет тяжелым молотом. В горниле пляшет резвое пламя, звенит наковальня, весело насвистывает Калле. Анастасия Васильевна смотрит, как бесформенный кусок металла превращается в руках кузнеца в «орудие рыхления лесной почвы». Конструкцию орудия придумали всем коллективом лесничества: мотыга, но трезубая.

Остывшие головки мотыги Калле насадил на черепки, полюбовался на свою работу.

— Здорово, а? Хоть на выставку.

— Очень хорошо, Калле. Ты просто молодец! — от души похвалила Анастасия Васильевна его работу, — Большущее тебе спасибо. Выручил, дружок.

— Пожалуйста.

Калле повернул кепку козырьком вперед, набросил на плечи пиджак. Анастасия Васильевна собрала мотыги, связала веревкой.

— Калле, ты помнишь, я предупреждала: платить нечем. Наше лесничество бедное.

— Ладно! — Калле беззаботно махнул рукой. — На ваши деньги я особенно не рассчитывал.

— Спасибо, Калле. Хороший ты человек.

— А на чьи деньги рассчитывал мой Калле, а? — вдруг из темноты выступила Этери. Она незаметно вошла в кузницу и слышала весь разговор. — За красивые глаза работал, мой дорогой? Жена ждет весь вечер Калле домой, все люди давно отдыхают, а Калле работает, как ишак, и деньги не берег. Зачем ему деньги? Лесничество бедное, а Калле богатый. Жена Калле не работает, дома сидит, рахат-лукум кушает. Калле обеспечил свою жену. Зачем ему лишние деньги!

Черные глаза Этери пылали ярче огня в горниле. На Анастасию Васильеву она не смотрела. Калле мягко и виновато улыбнулся. Рядом с маленькой, худенькой женой он казался великаном.

— Что же ты молчишь, Калле? Жена неправду сказала? Может, Калле недоволен, что за ним жена пришла, а? Может, Калле обещал отнести мотыги в лесничество, а?

— Этери! — взмолился кузнец.

Анастасия Васильевна подняла с полу кузницы мотыги и протянула Калле свободную руку.

— Еще раз спасибо тебе.

Калле растерянно пожал ее руку.

— Ты мне говорил, что готовишься в заочный лесотехникум и что у тебя туговато с математикой. Так вот, Калле, я с большим удовольствием помогу тебе. Приходи к нам. Я выкрою время для занятий. Спокойной ночи, Калле.

Анастасия Васильевна вышла, не взглянув на Этери.

Калле обнял рассерженную жену за плечи.

— Видишь? Хороший человек нашелся. Поможет подготовиться к экзаменам.

— Один не пойдешь к ней! Слышишь, Калле?

Глаза Этери метали молнии.

— Хорошо, хорошо… Тебя с собой брать буду. Вместе будем решать уравнение с одним неизвестным.

— С каким неизвестным, Калле? Пусть он один ходит к лесничихе, а тебе Баженов поможет. Я попрошу Алексея Ивановича.

Калле громко рассмеялся:

— Глупенькая ты моя! Уравнение с одним неизвестным, это ма-те-ма-ти-ка. Понимаешь, ревнивица! Идем домой, я по тебе соскучился.

Калле подхватил жену и, как ребенка, вынес на руках из кузницы.

Спит поселок, погасли огни в клубе, отзвенели песни молодежи. Анастасия Васильевна идет по уснувшим улицам одна. Вот и дом Баженова. Она невольно замедлила шаги. Занавески на окнах задернуты. Кошка спрыгнула с перил крыльца, перебежала дорогу. У конторы леспромхоза Анастасия Васильевна остановилась отдохнуть, потерла занемевшую руку. Как тихо вокруг! Сонно дышит река, черной тенью покрылись берега. Две ольхи с обломанными верхушками сиротливо жмутся к школе, в прозрачной дамке лежит Заречье — новый район поселка. Покой, безмятежно дремлющая природа… А на душе неспокойно. Откуда все пришло? Плохи дела в лесничестве? Но месяц назад они не были лучшими. Заботы о службе всегда с ней, а это что-то новое, родилось недавно и раздражает своей неясностью, неуловимостью, будоражит Душу.

В доме Куренкова блестит огонь лампы. Но вот он гаснет, скрипит калитка, и на улицу выходит человек. Похоже, сам мастер.

Чтобы не встречаться с Куренковым, Анастасия Васильевна свернула на боковую дорожку. Ей не хочется слушать одно и то же: «Настасья Васильевна, не притесняй Гаврилу. Зачем нашей дружбой попрекаешь?» И еще что-то в этом роде.

Мастер пошел ей наперерез. Ишь, как торопится! Ну что ж, сейчас он получит хорошую порцию перца. В который раз Парфенов из-за пьянства или опаздывает на работу, или лежит больной. Куренкова бочка не свалит, здоровье у него геркулесовское.

Анастасия Васильевна швырнула мотыги на землю и приготовилась отчитать друга Парфенова. Но к своему удивлению в подходившем человеке она увидела Баженова. Он был без фуражки, на плече висела плотно набитая бумагами полевая сумка.

— Анастасия Васильевна, здравствуйте! Я так рад был увидеть вас. Разрешите мне вас проводить? Хочется с вами побеседовать. Понимаете, у меня удача, и еще какая!

— Какая же удача у вас? — спросила Анастасия Васильевна, радуясь встрече. Ее тревоги вдруг исчезли, на душе стало легко, покойно. Что с ним? Его не узнать. Куда девалась его постоянная броня: ироническая полуулыбка, холодновато-вежливый тон. Лицо оживленное, улыбка широкая, светлая.

— Мне стала ясна важная деталь машины, которую я давно задумал. Мою мысль подтолкнул Куренков. Он отлично знает лесное производство. С удовольствием провожу с ним вечера.

— Что за машина, если не тайна?

— Вас интересует? — живо спросил Баженов.

— Да, конечно. Если у вас есть желание, расскажите.

Баженов отобрал у нее мотыги и, не спрашивая, что это такое, пошел с ней рядом. Он с увлечением рассказывал о своем изобретении. Как долго ему был неясен один очень важный узел его машины. Как он бился еще в Ленинграде, искал нужные пути. Ищешь, кажется нет конца, и вдруг…

— Понимаете, Анастасия Васильевна, как мне повезло в Хирвилахти!

Анастасия Васильевна с улыбкой кивнула ему. Она очень хорошо понимала его состояние. Она была счастлива его радостью.

В лесничестве Баженов взглянул на скамейку под ивой.

— Если не возражаете, посидим несколько минут.

— Пожалуйста.

Баженов поместился возле Анастасии Васильевны.

— Как вам работается, Алексей Иванович? Помните, когда вы в первый раз пришли в лесничество…

— Очень хорошо помню, — с живостью подхватил Баженов. — Снежная ночь, вы проводили меня до шоссе. Все помню… — Он помолчал. — С работой у меня понемногу налаживается, в производстве разобрался, но пока я, так сказать, не совсем полноценный руководитель. Такому мастеру, как Куренков, мне еще нечем помочь.

Баженов не мог понять, почему он так доверчиво и легко поверял малознакомой женщине свои сокровенные мысли? Она почему-то с первой встречи расположила его к себе…

Анастасия Васильевна тихо открыла дверь, чтобы не разбудить мать, на цыпочках прошла через комнату и остановилась у окна. Высокая фигура Баженова медленно двигалась по тропинке, пересекавшей усадьбу.