Хозяйка леса

27

В Лесном, на Сердобольской улице — одной из оживленных магистралей Ленинграда, непрестанно звенели трамваи, грохотали по булыжной мостовой грузовики, кричали сирены автомашин. Шум улицы оглушил Анастасию Васильевну: в лесу она отвыкла от городской суеты. Тяжелые ворота парка Лесотехнической академии были закрыты. Сквозь решетку виднелась аллея Комсомольцев, широкая, красивая, похожая на лесную просеку. Она поднялась вверх, обошла парк справа и, миновав небольшое здание больницы, приютившееся под сенью старых лиственниц, вошла в калитку усадьбы научно исследовательского института лесного хозяйства. Белое двухэтажное здание множеством окон смотрело на палисадник с пышными осенними клумбами. Храм лесной науки! Не без робости она приблизилась к входной двери института.

В коридорах — тишина. Она читала таблички на дверях с указанием секторов института. В этом скромном здании пишутся ученые труды, изобретаются машины, решается судьба леса. Здесь, в этих тихих лабораториях она найдет ответ на тревожащие ее вопросы.

Тонкая смуглая девушка вышла из двери, у которой стояла, раздумывая, Анастасия Васильевна. Девушка держала в руках синюю папку. На ней были узкая светло-серая юбка и белая изящная блузка.

— Кого вы ищете? — учтиво спросила девушка, движением головы отбрасывая назад вьющиеся черные волосы, рассыпанные по плечам.

— Профессора Коронатова.

— Георгий Константинович у директора. Он сегодня уезжает в Москву. Он приглашал вас?

— Нет.

— Георгий Константинович просил его не беспокоить, — извиняющимся голосом сказала девушка, скользнув глазами по старой темно-синей жакетке Анастасии Васильевны. — Зайдите в кабинет. Я запишу ваш телефон, мы пригласим вас, когда профессор вернется из Москвы.

— Спасибо, не беспокойтесь. Я все-таки подожду.

Анастасия Васильевна прислонилась к стене: в коридоре не было никакой мебели.

Девушка растерянно посмотрела на нее:

— Но почему же здесь? Вы можете подождать в кабинете. Как доложить о вас? Я попытаюсь через секретаря директора.

Анастасия Васильевна назвала себя.

— Подождите, пожалуйста, в кабинете.

Девушка предупредительно распахнула перед ней дверь.

Кабинет профессора удивил Анастасию Васильевну своим видом. Белые голые стены, окна без портьер, дешевый матерчатый диван, два таких же кресла, простой письменный стол с недорогим чернильным прибором и лампой под зеленым абажуром. Украшал кабинет букет бархатисто-красных георгинов на телефонном столике. Анастасия Васильевна с волнением ждала профессора Коронатова. Что скажет ей известный ученый-лесовод? Как встретит он ее, незваную? Сумеет ли она рассказать ему обо всем, что привело ее сюда? На беду, приготовленные для первых минут встречи слова от волненья выскочили из головы. Анастасия Васильевна посмотрелась в карманное зеркальце. Как плохо она выглядит! Лицо утомленное, она сюда прямо с поезда.

Дверь бесшумно отворилась. Высокий худощавый мужчина лет пятидесяти с удлиненным лицом и серебряными волосами, зачесанными на косой пробор, приблизился к ней и протянул руку.

— Здравствуйте. Я — Коронатов.

Колючие глаза профессора, как показалось ей, смотрели с насмешливой пытливостью.

— Прошу. — Коронатов учтиво наклонил голову, показывая ей на кресло перед письменным столом.

На нем был элегантный темно-серый костюм, белоснежная рубашка с накрахмаленным воротничком и черный галстук. Держался он прямо, в кресле сидел, не сутулясь, развернув плечи.

— Прошу вас, профессор, извинить меня за вторжение. Вы уезжаете в Москву. Я понимаю, вам дорога каждая минута… Я потому хотела встретиться с вами… Вы один можете объяснить… Вы пишете… о карельских лесах… — сбивчиво заговорила Анастасия Васильевна, чувствуя себя крайне неловко в глубоком кресле. Ей приходилось смотреть на Коронатова снизу вверх. Ее как бы давил взгляд его глаз, синих, холодных, как лед, с немигающими ресницами. Он видел ее растерянность, но ни одно слово поощрения не вырвалось из его тонких, плотно сжатых губ.

Зазвонил телефон. Коронатов извинился, взял трубку, послушал, сказал кому-то официально-вежливо: «Прошу вас пожаловать ко мне через пятнадцать минут», положил трубку на место и нежно коснулся рукой лепестков георгинов. На безымянном пальце тускло блеснуло золотое кольцо.

Анастасия Васильевна, волнуясь, стиснула в руках сумочку. Что она успеет за четверть часа? Секунды бегут, а она не может подавить чувство растерянности. С чего начать? О чем спросить, чтобы все понять, уяснить? К нему скоро придут, он вежливо скажет ей: «Извините…» И все пропало! Ах, боже мой, какая она неловкая.

— Я вас слушаю.

Коронатов поднял на нее глаза. В них было ожидание, спокойное и холодное, как синева его глаз. Анастасия Васильевна села на край кресла и решительно отбросила чувство растерянности. Не для того она ехала в Ленинград, добилась приема у такого крупного ученого, чтобы посидеть перед ним школьницей и вернуться домой ни с чем. Она заговорила свободно, твердо и, пожалуй, резковато:

— Профессор, вы много пишете о лесах Карелии. Вы видели, что там делается. Не только у нас в Хирвилахти лежат мертвые земли. А в районах Прионежья, Ведлозера, Олонца? Там их особенно много. Я внимательно читаю ваши статьи в газетах и журналах, в них вы даете советы: как выращивать новые леса на вырубках, но простите меня, профессор, одних советов мало, чтобы родился лес. В лесничествах ни одной машины.

Профессор откинулся к спинке кресла, как бы желая получше разглядеть сидевшую перед ним женщину с обветренным лицом, чуть грубоватым, но не лишенным красоты. Он ответил сдержанно, с едва заметной иронией, прикрывающей его растерянность и раздражение:

— Мы машинами не снабжаем. Обратитесь с вашими претензиями в министерство.

Анастасия Васильевна безнадежно махнула рукой:

— Что наши претензии, профессор? Я пришла к вам потому, что у меня вот тут жжет. — Анастасия Васильевна коснулась ладонью жакетки на груди.

Коронатов переложил папку на столе.

— Да, но мы… — начал он.

— Да, вы здесь, в институте, — подхватила Анастасия Васильевна, не дослушав его. — Изобретаете, конструируете машины. На совещании в Петрозаводске я слышала десятки названий лесных орудий, машин. Это вы, ваш институт. Когда вы придете к нам на помощь? Я не была на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке, но я знаю: там такое же безрадостное положение в лесах.

У Анастасии Васильевны пересохли губы. Коронатов пристально смотрел на нее, черные зрачки глаз казались полыньями в синеве льда.

— Я отдаю должное вашей тревоге за судьбу леса. — Профессор слегка наклонил серебряную голову на бок. — Согласен, положение тяжелое, и его надо менять в корне. Мы знаем: вам, практикам, работать нелегко. Мы так же знаем, что творится в лесах Карелии. Хвойные вырубают, на вырубках происходит смена пород, осина вытесняет сосну и ель. Вырубки захламлены, молодняк усыхает, земля под посев хвойных обрабатывается примитивным способом. — Коронатов говорил четко, бесстрастно, как на лекциях, словно речь шла о какой-то отвлеченной материи и перед ним была аудитория. — Да, бесспорно, — продолжал он, положив на стол острые локти и соединив в один кулак тонкие кисти рук, — восстановление лесов отстает. Я об этом сам писал не раз. Но скоро вам на помощь придет авиация. С авиацией многое можно сделать для будущего леса. Подготовка почвы, посев хвойных, уход за молодыми лесами. Все эта авиация сделает за рабочих.

Анастасия Васильевна молчала, слушала размеренную речь профессора.

— Авиация, только авиация возродит лесное хозяйство, — падали в тишину кабинета сухие и твердые слова. — Я уверен, что свою мотыгу вы очень скоро сдадите в музей.

Анастасия Васильевна посмотрела на него в упор в отрицательно покачала головой.

— Нет, профессор. Мотыга не скоро уступит место самолету. Извините меня, но вы мало знаете о нашей жизни, о работе. Мы еще не один год помучаемся с мотыгой.

— Почему вы так пессимистически настроены, коллега? — Он снисходительно улыбнулся.

— Посмотрите, профессор. — Анастасия Васильевна положила на стол руки. На ладонях у основания пальцев бугорками желтели мозоли, кожа от черенка мотыги и лесной земли задубела и потрескалась. — Такие руки, профессор, у всех людей лесничества. Сеем новый лес под мотыгу, косой скашиваем побеги осины, чтобы не заглушали всходы, не жалеем ни рук, ни спины, ни времени, а много ли успеваем? Капля в море. А что нам делать? Ждать машин? Надеяться на авиацию? Все это в будущем, а время не ждет. Мы не имеем права терять годы: дерево растет медленно.

Анастасия Васильевна поправила свою косынку. Коронатов невольно проследил взглядом за движениями ее рук. Он в первый раз в жизни столкнулся с таким собеседником, которому не знает, что отвечать. Она права: время не ждет. Но он не может сказать ей: завтра к вам прилетят самолеты. Он только ученый, он пишет научные труды, ну а претворять в жизнь его теорию должен кто-то другой. И все-таки какая несуразность. Двадцатый век — век атомной энергии и реактивных самолетов и… мотыга! И эти мозоли на руках… Эта не очень молодая женщина в поношенной жакетке держится с достоинством, она не жалуется, она требует от него ответа, она пришла из леса в научное учреждение как делегатка от всей армии лесоводов. Им нужна помощь, реальная, осязаемая. Как объяснить ей, что институт ведет научно-исследовательскую работу, а министерство решает практические вопросы? Он — ученый, его область — наука.

Анастасия Васильевна заговорила, не дожидаясь его слова.

— Мы работаем и как будто добросовестно выполняем свои обязанности. Но мы, практики, чувствуем, что делаем мало. Мы должники перед лесом. Наша совесть требует: «Товарищи лесоводы, работайте лучше. Почему вы не добиваетесь, чтобы в ваших лесничествах был полный порядок? Вы — хозяева леса, вам доверили народное достояние». Ни для кого не тайна, что в лесном хозяйстве еще много крупных недостатков. Мы с ними боремся, как умеем. Люди у нас хорошие, трудолюбивые. Но, что можно успеть, если сеять лес ручным способом? Да и ручной способ очень дорого обходится государству. — Анастасия Васильевна помолчала. — Конечно, положение выправится. Но когда? Вот это нас всех волнует. Вы понимаете, профессор, как плохо себя чувствуешь, когда знаешь, что ты мало делаешь для своего парода, для своего государства. А мог бы делать больше. И так обидно терять дни, месяцы. Дали бы нам поскорее машины, мы каждую пядь земли на вырубках засеяли бы.

— Подождите немного, коллега.

— Не можем мы ждать, профессор…

Досада и огорчение отразились в ее глазах. Она встала — Извините, я вас задержала.

— Вы торопитесь? — спросил Коронатов.

— Не-ет, — протянула Анастасия Васильевна, удивляясь его вопросу.

— Если не возражаете, продолжим немного нашу беседу.

Конечно, она не возражает.

Коронатов позвонил кому-то по телефону и попросил прийти не сейчас, а минут через двадцать.

— Простите, как ваше имя, отчество?

Она сказала.

— Позвольте спросить, какое учебное заведение вы окончили?