Хозяйка леса

20

Анастасия Васильевна приехала в Крутогорск товарным поездом. Крутогорск — красивый городок. Окрест протянулась цепь холмов с лесами, с запада к городу прильнуло прозрачное озеро, с востока его заслонила от ветров огромная бурая гора. Улицы городка расположились ярусами: верхние у подножья горы, нижние — по берегу озера. Улицы ровные, дома добротные. Воздух в Крутогорске целебный.

Анастасия Васильевна миновала городской парк, прошла по висячему мостику, переброшенному через ржавую речку, поднялась в гору по улице Карла Маркса. Контора лесхоза помещалась в одноэтажном доме в конце улицы.

Зайцев сидел в своем директорском кабинете — маленькой комнате, где едва умещались стол и три стула. Всю стену занимала карта Крутогорского лесхоза.

— Что случилось? — несколько встревоженно спросил Зайцев. Маленький, с тихим голосом, в аккуратной форме: китель, брюки-бриджи из черного сукна, фуражка с темно-зеленым околышем. Он почти никогда не сердился, не кричал. «Надо обязательно выполнить», — говорил он сотрудникам и работникам лесничеств, и все старались выполнять его приказания добросовестно и в срок.

— Семен Петрович, что же это такое? Вы молчите, а Любомиров нас, как обухом по голове. У него бумажка из министерства на столе, а мы ни сном, ни духом. Лес ведь наш?

Зайцев вытер клетчатым платочком вспотевший лоб, перевел глаза на плакат «Как тушить пожары» и тихо вздохнул.

— Что поделаешь? Приказ.

— И вы не протестовали?

— Как же, как же! В управление ездил. Отстоял сорок третий квартал.

— А Святозеро?

— Придется подготовить к рубке. Ничего не попишешь. Я указание заготовил. Возьмите у секретаря.

— Семен Петрович, — медленно и решительно проговорила Анастасия Васильевна, стараясь поймать взгляд директора. — Мы не выполним вашего приказа.

Зайцев расстегнул верхнюю пуговицу кителя. На петлице блеснули пять звездочек.

— Надо выполнить, Анастасия Васильевна. Приказ управления.

— Но вы же понимаете, что отдавать Святозеро в рубку нельзя! Вы работаете в Крутогорском лесхозе больше тридцати лет. Вы трудитесь честно, добросовестно. В управлении вас ценят, с вами считаются. Не соглашайтесь! Протестуйте, доказывайте. Вас поддержит весь коллектив.

Зайцев растерянно смотрел на лесничую. Рука его потянулась ко второй пуговице кителя, голос его был все так же тих:

— Распоряжение поступило. Управление с нас потребует. Вы, голубушка, успокойтесь, поразмыслите…

— А зачем управление согласилось? Правы мы, а не лесозаготовители. Давайте позвоним в министерство. — Анастасия Васильевна положила руку на трубку телефона.

— Через голову управления? Не согласен! — Зайцев отрицательно покачал головой.

— Хорошо! Свяжемся с Иваном Степановичем. Попросим его добиться отмены распоряжения.

— Диктовать управлению? Нет, не согласен.

— Какой же выход вы предлагаете?

Зайцев глубоко вздохнул, растирая пальцами желтый лоб, потом медленно заговорил. Неподдельная горечь зазвучала в его словах:

— Вы думаете, у меня душа не болит за Святозеро? Тридцать пять лет живу я здесь. В лесу, как в родном доме. С завязанными глазами отыщу любой уголок. Самый роскошный, самый богатый лес на Святозере. — Зайцев задумчиво посмотрел в окно, на синие линии горбатой горы, что придавала городу величественный вид, потом перевел глаза на лесничую — Но что поделаешь? Управление согласилось отдать лес в рубку, — и нам остается только подчиниться.

— Ни за что! — Анастасия Васильевна прошла по тесному кабинету, постояла у окна и с решительным видом села напротив директора. — Семен Петрович, поезжайте в Петрозаводск. Сегодня, сейчас… Мурманский поезд будет в Крутогорске через полтора часа. Поговорите еще раз с Иваном Степановичем. Вместе с ним постарайтесь попасть к министру. Министр вас выслушает, разберется. Я уверена, что все решится в нашу пользу. Поезжайте, Семен Петрович. Вы — старый производственник. С вами посчитаются.

Маленькая, сухонькая фигурка Зайцева оставалась неподвижной, полузакрытые глаза смотрели устало. Анастасия Васильевна ждала. Минуты текли, а Зайцев молчал.

— Семен Петрович, если вы не хотите, я сама поеду…

Зайцев встрепенулся, неожиданно грохнул кулаком по столу, закричал:

— Я запрещаю!

Таким Анастасия Васильевна видела его впервые. Ее испугало его побагровевшее лицо.

— Ах, боже мой! — простонал Зайцев, кладя руку на сердце. На его лице проступило беспомощное выражение человека, страдающего тяжким недугом. Анастасия Васильевна торопливо налила из графина воды.

— Выпейте, Семен Петрович.

Зайцев отодвинул стакан, виновато улыбнулся слабой улыбкой.

— Спасибо, ужо прошло. Извините, погорячился… А леса мне жаль, поверьте! Но, что поделаешь, голубушка. Приказ есть приказ, надо выполнить… Поезжайте домой, сделайте отводы. Про куртинки не забудьте. Авось, больше не тронут наш лесхоз, откупимся Святозором.

Анастасия Васильевна хотела что-то сказать, но, взглянув на бледное лицо директора, попрощалась и вышла.

Зайцев с облегчением вздохнул. Слава богу, неприятный разговор окончен. Горячий человек — эта Самоцветова. Чего только не наговорила! Разве он не воевал за Святозеро? Сам Иван Степанович ничего не мог поделать. Зайцев потер поясницу. Ноет… Видно, старость подобралась, не даст покоя. Уйти на пенсию? Он достаточно потрудился на своем веку…

Анастасия Васильевна успела на поезд Кемь-Ленинград. Поезд мчался вдоль извилистого берега озера. По каменистым крутым берегам к воде спускались сосны с зонтичными кронами. Свинцовые волны лизали прибрежные валуны. Вдали чернели холмы, покрытые лесами. Суровая торжественная красота. Поезд удаляется от озера, скользит вдоль цепочки гранитных скал. Скалы, отполированные ледником, образовали узкие террасы. В щелях террас растут сосны. Зажатые камнем, они тянутся к солнцу. На глазах меняется ландшафт. С каждым километром редеет лес. Мелькают знакомые станции: Лижма, Илемсельга, Кивач… Далеко, насколько хватал глаз, открывалась взору голая равнина с редкой щеткой кустарников, скупая каменистая земля, болота, пустыри. Грустный пейзаж, чуждый духу карельской природы. А ведь подавно здесь были густые леса. «Ну, хорошо, — думалось Апастасии Васильевне. — Лес для того и существует, чтоб его пустили в дело, но наш священный долг сделать вновь эти земли живыми. На них должны зашуметь новые леса»…

Всю дорогу ей вспоминался Зайцев, бледный, беспомощный, растерянный, слышался его тихий голос: «Надо выполнить приказ…» Рядом с ним возникал образ Любомирова, спокойного, уверенного в своих силах человека. Он говорил ей: «Ну что вы вздумали тягаться со мной, Любомировым? Меня знают в республике. Наш леспромхоз — ведущий. Зачем вы поднимаете шум? Пустое это дело. Делайте, что вам приказано. Не мешайте нам работать…» Анастасия Васильевна мысленно возражала ему: «Мы тоже гордимся, что наш леспромхоз ведущий. Здесь есть доля труда и нашего коллектива лесничества. Этого вам не следует забывать. А за Святозеро мы повоюем».