Хозяйка леса

Чтобы отвлечься от тяжелых дум, она особенно старательно занималась огородом, убирала картофель, носила тяжелые ведра в подвал. Сказались и волнения последних недель… Ночью соседка вызвала скорую помощь.

Как оскорбительны были четыре дня, проведенные в маленькой деревянной больнице. Сколько она передумала, лежа на застиранных простынях! Виктор не знает, как тяжело у нее на душе. Словно окунулась во что-то мерзкое, липкое и не может отмыть себя. Что принесла ей любовь к Стрешневу, кроме обиды и унижения? Почему она не может отбросить его от себя, отвернуться, пройти мимо? Где ее гордость, ее самолюбие? Ведь он ничего не обещает ей прочного, верного в отношениях. Он откладывает все «на потом». Что он надумает «потом»? Одному ему известно. Он хотел от нее ребенка, как память о нем, если его убьют на войне. Странные желания. Он думает о ребенке, о ее будущем, а говорит о памяти. Что это такое?

Она встала с кровати и побрела к окну. Улица с невысокими домами уходила в степь. За серым неуклюжим элеватором темнел лес. Глухая сибирская тайга. Вот он, глубокий тыл. А там, далеко на западе, идут бои, решается судьба Родины. Куда забросит военная судьба Виктора? Останется ли он жив? Завтра она выйдет из больницы. Что она ему скажет?

Анастасия Васильевна горько сожалела о случившемся. Но Стрешнев не поверил ей.

— Ты сама избавилась от ребенка. Ты хотела быть свободной!

Он не дал ей сказать хотя бы слово, наговорил кучу дерзостей и ушел взбешенный, не попрощавшись.

Горестные раздумья не оставляли Анастасию Васильевну. Если он любит ее, то почему не понимает, не верит, как ей тяжело.

И все-таки она ждала его каждую минуту — вот он придет в рассеет ее сомнения, утешит в горе.

Через две недели Стрешнев приехал к ней попрощаться. Его полк отправлялся на фронт. Он был спокоен, ласков с ней, немного грустен и держал себя так, будто никакой размолвки не было, но во всем его поведении чувствовалась скрытая фальшь.

Анастасия Васильевна пошла проводить его на вокзал, а когда поезд скрылся, она села на скамейку в привокзальном скверике и дала волю слезам.

Из Новосибирска от него пришла коротенькая открытка. Он сообщал, что едет дальше на запад. Вся жизнь ее сосредоточилась на работе и ожидании писем. И так целый год, долгий год неизвестности. Наконец, пришло письмо с фронта. Оно было дружеским, без напоминания о прошлом, без упреков и обещаний.

Она написала, что любит, беспокоится, что скоро уедет в Ленинград и просит не забывать ее.

Ответа не было.

В конце сорок четвертого года Анастасия Васильевна уехала из Сибири со смешанным чувством грусти о прошлом и надеждами на будущее.

Прошло еще два года. Война кончилась. Фронтовой адрес Стрешнева утратил свое значение. На ее запрос из Москвы ответили: «В списках убитых не числится». Значит, он жив, он просто забыл о ней, не хочет писать.

И снова пролетел год.

Вдруг неожиданно она получила письмо от Стрешнева: «Если вы меня помните, напишите, как вы живете? Какие перемены произошли в вашей жизни? Прошло столько лет…» В письме Стрешнев писал о своем одиночестве. Одинок? Что случилось? И он вспомнил о ней!

Его телеграмма взволновала Анастасию Васильевну. Он едет к ней! Она не помнила, как доехала до вокзала, как дождалась поезда.

— О, как он изменился! Нет, нет, не постарел, а возмужал. Не выпуская его руки из своих, она с нежностью всматривалась в каждую черточку его лица. Стрешнев улыбался ей прежней улыбкой.

Дома она обняла его, плача от счастья.

— Я так ждала тебя, так ждала…

— Да, Асенька, вот мы и увиделись. Сколько пережито за эти годы.

Стрешнев сел в кресло, закурил, начал рассказывать о себе: воевал, был ранен, побывал за границей. Говорил много, и ни слона об их любви, будто ничего не было, кроме хорошего знакомства.

Анастасия Васильевна слушала с молчаливым удивлением. Боль и обида вытеснили радость из сердца. Зачем же он приехал?

— Здесь, в Ленинграде, Асенька, у меня неприятное цело.

Стрешнев сузил глаза, лицо его стало колючим. Он приехал разводиться с женой. Да, жена в Ленинграде, живет у сестры. Как он был слеп, доверяя ей столько лет! Она его обманывала. Он нашел в ее столе письма. Конечно, не его письма.

— Вот и верь вам, женщинам. — Губы Стрешнева скривила презрительная усмешка.

Анастасия Васильевна из чувства такта не стала его расспрашивать о жене, о разводе, решив также отложить разговор и о себе. Он кончит дело в суде и сам все скажет. Сейчас ему не до нее.

Дело в суде было решено в его пользу. Стрешнев еще раз пришел к Анастасии Васильевне. Он повеселел. Наконец-то он свободен! Жаль, ушли лучшие годы. Но, черт возьми, он наверстает упущенное! Он возьмет свое у жизни!

Анастасия Васильевна смотрела на него, и слезы готовы были брызнуть у нее из глаз. Горечь, обида, боль теснили грудь.

— Виктор, у тебя ко мне ничего не осталось?

Он был несколько смущен ее прямым вопросом.

— Нет, почему? Я очень рад нашей встрече… Я с удовольствием вспоминаю прошлое.

— Ты не думай, что я хочу воспользоваться твоей свободой. Навязываться тебе в жены… Но мне очень больно, Виктор.

Она отошла к окну, не желая показывать ему своих слез.

Стрешнев заговорил после небольшого молчания:

— Ася, пойми меня правильно и не обижайся. Вся эта история с разводом… Понимаешь, и внутренне опустошен. Хочу прийти в себя. Подумать…

— Дело не в этом, Виктор. Ты не думаешь о нашей любви.

Стрешнев бросил в пепельницу смятую нераскуренную папиросу.

— Любовь! Существует ли она вообще! Есть, возможно, ее начало. Все чудесно на заре, потом начинается сплошная чепуха. Обиды, ссоры, упреки, измены. Я разочарован, Асенька. Я устал.

Анастасия Васильевна подняла голову и пристально посмотрела на него. Так смотрела она в первый раз с той поры, как полюбила его, встретив его в далеком сибирском городке, — смотрела, как будто впервые по-настоящему изучая его.

Она хотела спросить, почему все эти годы он не писал ей, как собирается жить дальше, — и не спросила.

Стрешнев как будто не замечал ее состояния. Он коснулся ее холодной руки:

— Помнишь, Ася, мои любимые строчки?

Умрешь — начнешь опять сначала,—
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь…

— Прошлого не воротишь, Ася. С временем спорить бесполезно.

Стрешнев вздохнул и задумался.

Это была их последняя встреча. Он уезжал в тот же день.

Поезд уходил вечером. Они съездили посмотреть мечеть, памятник «Стерегущему», Дворцовую площадь. Говорили мало. Было ясно, что Стрешнев не хотел оставаться с нею наедине, да и она не стремилась к этому. Слишком велика была боль, чтобы рассказать о ней и последние минуты.

Она ехала с ним на вокзал, как но сне. По перрону ходили люди, разговаривали, смеялись. Она ничего не слышала, не замечала. Через три минуты он уедет навсегда.

— Виктор!

Стрешнев прижал ее голову к своей груди, поцеловал в лоб.

— Прощай, Ася! Не поминай лихом. Пусть каждый из нас найдет свое счастье.

Поезд ушел. Она осталась на перроне одна. Тускло горели фонари. В темном небе висел бледный рожок луны. На западе мерцала одинокая звезда.

Анастасия Васильевна брела по улицам, не вытирая слез. Встречные окидывали ее торопливо-любопытными взглядами и исчезали в толпе…

— Настенька! А, Настенька!

Анастасия Васильевна подняла затуманенные глаза на стоявшую на пороге мать.

— В который раз окликаю. В лес завтра поедешь? Когда будить?

— Не беспокойся, мама. Я встану сама.

Анастасия Васильевна потушила свет. За окном шумел лес, голые ветви рябины царапали ставни.