Моя бывшая жена

Глава 19

Кирилл

У меня был пустой холодильник. Если я завтра собрался Пашку домой привезти, то нужно в магазин. Оклематься после их ухода так и не смог, домой приходил чисто переспать. Ел на работе или готовую еду заказывал. По поводу порядка в доме у меня пунктик, но сейчас как-то стерильно даже. Кроме кружки с кофе, никаких признаков обитаемости. Раньше игрушки сына везде были: споткнуться – милое дело! Сейчас пусто. Машка не все забрала, крупные штуки оставила: машина, планер, горки и батут. Мою коллекцию маленьких авто не стала брать. Наверное, нужно купить ему что-то новое. Может то, что мы могли бы вместе собрать?

Нужно заехать в торговый центр: купить еды, игрушек, подарков. Обычно мы для сына все заказывали через интернет, но сейчас хотелось самому что-нибудь выбрать. Я не врал себе, что моментально переобулся в супер папу. Конечно, мне хотелось реабилитироваться перед женой, показать, что могу проводить время с ребенком, что мне можно доверить сына. Пашка родной мне, и я его люблю. Пусть не показывал это нежностью и объятиями, но он же пацан! Ну зачем нам эти сопли! Мы с ним корабль строить будем!

Помимо всякой мелочи мне приглянулся большой парусник. Написано, что «Черная жемчужина» Джека Воробья. Возраст от семи лет, но Пашка у нас умный и усидчивый, он мастерил из картона и дерева уже давно. Терпением пошел явно в маму. Это хорошо. Папа у него какой-то дебил, если справедливо. Сначала нагадил в своем доме, теперь удивлялся, почему воняет.

Продуктами закупился сразу и в машину сгрузил. А вот с пакетами из детского магазина притормозил у ювелирного. Маша ничего от меня не примет, но может через Пашку удастся передать подарок. Захочет выкинуть – ее право, но все же будет знать, что о ней думаю.

Я зашел в какой-то более-менее приличный бутик. Кольцо – не лучший вариант. Браслет – слишком громоздко. Я остановился на серьгах. Машка всегда выбирала что-то практичное, аккуратное, небольшое. Она постоянно ориентировалась на свою профессию, даже когда не работала.

– Что-то определенное присматриваете? – ко мне сразу подошла девушка-консультант.

– Мне нужны изящные, красивые и дорогие серьги. Есть что-нибудь подходящее?

Она сразу засуетилась, начала показывать модели, громко восхищаться. Пока я рассматривал интересные серьги с розовыми сапфирами и бриллиантами, консультант сказала кому-то:

– Марин, я освобожусь и пойдем прогуляемся.

Я повернулся, спиной ощущая чей-то взгляд. Марина стояла в метре от меня и тоскливо наблюдала.

– Давайте эти, – показал на симпатичные, которые крутил в руке. Марину проигнорировал. Не надо об мою ногу побитой собакой тереться. Мне не то что не интересно, у меня аллергия на нее. Мы с ней оба в этой истории напоролись на то, за что боролись. Я сразу предупреждал, что никаких чувств, никакой жалости, никакой помощи. Пусть считает меня жестоким. Я такой и есть.

Я прошел на кассу, расплатился за украшение. Консультант странно посматривала мне за спину. Видимо, Абрамова не скрывала интерес. Но заговорить не решилась. Понятливая, в лесок не хочет. Ну подружка ей расскажет о покупке. Марина – не дура, поймет, что для жены. Никому другому я украшения не дарил. Помнится, пару раз намекала на нехватку средств для себя, подкинул ей десятку на трусы, но не больше. Никого, кроме своей семьи, я содержать не собирался.

Я вышел из магазина, не оборачиваясь. Наверное, подруги Марины, слушая душещипательную драму ее жизни, говорили, что я жестокая скотина. Но мы вступили в эту связь добровольно и в трезвом уме. Я с себя вины не снимал, но не перед Мариной. Она знала, чем все это могло закончиться и что от меня поддержки не будет. Честно, я не задумывался, сколько наше траханье продлилось бы, если бы Маша не узнала. Не буду врать, что готов был вот-вот оборвать связь. Но где-то в душе, на подсознании ждал, что рванет. Что-то должно было произойти. Что-то, что реально встряхнуло нас обоих. Машка ушла. А я понял, что все с приставкой «мое», нихрена не мое. Что можно остаться в одиночестве. Что моя вина, что наш брак дал трещину очень даже огромная. Машка, оказывается, задыхалась со мной рядом, собой не была, а я и рад. Чтобы ничего мою женщину от меня не отвлекало. Вот, что из этого вышло.

На работе, когда появилась свободная минутка, я открыл папку, которую для меня извлекли из базы данных. На Бельского.

Практикующий акушер-гинеколог и сосудистый хирург тридцати восьми лет. Входит в попечительский совет нескольких некоммерческих благотворительных организаций. Тесно взаимодействует с министерством здравоохранения. Высоко метил. Сейчас главврач в крупном медицинском центре и член правления. Родители тоже потомственные врачи. Ну заебись! Картинка, а не мужик. Даже, сука, штрафов за превышение скорости нет!

Я пробежался глазами по информации о родне и зацепился за семейное положение. Женат. Галина Борисовна Бельская. Тридцать пять лет, преподаватель иностранных языков в МГУ. Симпатичная женщина, светленькая, но на мой вкус простовата. В любом случае Машка никогда не свяжется с женатым. Она любовницей не будет. Особенно, после моего поступка.

Успокоило ли меня это? Да так. Мужиков много, а жена у меня красивая и интересная. Еще обиженная, упрямая, а порой жуткая сучка. Назло мне может найти козла какого-нибудь! Ну нет, это только через труп! Его, естественно.

Я вышел с управления в пять вечера – такого у меня не было давно. Пашку нужно из нового садика забрать. Машка, зараза, быстро все устроила. Как и наш предполагаемый развод. Организаторские способности на высоте. Мне звонил ее адвокат, уведомить хотел о начале бракоразводного процесса. Начинайте, только хрен вы закончите!

Я подошел к машине, по привычке снял пиджак и через пару авто заметил Антона Абрамова. Мы подозрительно не пересекались в управлении. И в морду он мне так и не решился дать. Не по-мужски это как-то. Жену отлупил, а на меня пороху не хватило?

Я подошел к нему, руки в карманы засунул, сигареты достал и прикурил. Абрамов с минуту смотрел на меня через лобовое стекло, потом вышел. Он молчал. Я курил.

– Вот скажи мне, Антон, ты реально в морду дать мне не хочешь? Или яиц только на баб хватает?

– Пожаловалась уже, – ровно произнес. – Ну совет да любовь. Мне плевать.

– Да мне тоже. Меня только моя жена интересует. Но реакция твоя кажется забавной.

– А зачем мне с тобой яйцами мериться? Маринка – шалава. Туда ей и дорога. А мне еще работать здесь.

– Практично, – заметил я.

– Так точно, товарищ подполковник.

Я уехал удивленным. Наверное, поэтому у меня не было уважения к Абрамову. Без мыла в жопу залезет. Я не рассматривал Марину, как жену товарища и коллеги. Антон не мужик. Его честь не зацепить такими мелочами.

– Здравствуйте, – я позвонил в звонок, – это папа Павла Субботина.

Мне открыли, и я вошел на территорию. Оценил профессиональным взглядом: сейчас столько уродов развелось, что безопасность первое требование к заведению, принимающему в своих стенах детей.

– Здравствуйте, – ко мне спешила молоденькая девушка. – Вы папа Паши? Приятно познакомиться. Вера Дмитриевна.

– Взаимно, – сухо ответил, взглядом разыскивая сына.

– Его сейчас приведет нянечка.

– Нянечка? – переспросил, нахмурившись. – Он что, младенец, что ли?

– У нас сейчас сборная группа, – смутилась она, – детей только в сентябре распределят по возрастам.

Я отвел от нее тяжелый взгляд и улыбнулся сыну. Неделю не виделись, а до того еще три не пойми как. Мы с его матерью оба варились в таком психологическом аду – и все из-за меня, – а страдал он.

– Привет, Пашка, – я подхватил его и крепко обнял. Он сначала оробел, но потом ответил. Я соскучился. Черт, почему нужно все потерять, чтобы понять, как тебе это нужно: вечера с семьей, совместные ужины, выходные на природе, ночи с женой. Да хотя бы просто спать в одной постели, рядом быть. Сейчас все это не казалось надоевшей обыденностью. Этого не хватало.

– Папа, а мы куда поедем? – донеслось тихое с заднего сиденья.

– Домой, конечно. Твоя комната заскучала без тебя, – посмотрел на него в зеркало заднего вида. Пашка казался довольным, но мялся, попросить о чем-то хотел. – Паш, что случилось?

– А мы можем заехать к бабе? Я хотел Мию взять, она тоже соскучилась. По тлавке погулять хочет, в окно смотлит постоянно.

– Давай, заедем.

Не то чтобы я скучал по нашей строптивой кошке или жаждал огрести еще раз от тещи. Или даже от тестя. Но если ребенок просит…

Как ни странно, но нам с Пашкой молча отдали переноску с животинкой, всунули в дорогу пирожков (внуку, естественно) и отправили восвояси. Машки дома не было.

– Смотри, Паха, что я нам купил! – показал большую коробку с пиратским галеоном. – Будем вместе собирать?

– Ого! Ты мне помогать будешь?

– Буду. Но сначала ты мне поможешь сделать ужин. Папу ведь не бросишь?

Я старался быть максимально внимательным и не включать строгого отца. Не потому что Пашка ныл или делал что-то не так, а по привычке. Это на моей памяти первый раз, когда мы будем столько времени без буфера в виде его мамы. Нет, я оставался сыном вдвоем и раньше, но всего на пару часов и образ Машки всегда витал в воздухе. Он знал, что мама скоро вернется. И я тоже. Сейчас мы были предоставлены только себе. Наверное, поэтому Пашка был таким серьезным и старался делать все сам. Как пацан. Почему-то это кольнуло: неужели боялся, что ругать начну, а защитницы рядом нет?

Мия обошла весь дом, понюхала все и заняла любимое место на кресле с мягкой подушкой. Я открыл холодильник и достал два больших стейка. Сейчас на гриль кинем и поедим нормально.

– Паха, будем стейки с картошкой?

Он как раз поставил детскую подставку и сам пытался дотянуться до крана с фильтром. Самостоятельность доказывал. Повернулся ко мне, на мясо в руках посмотрел и как-то испуганно кивнул. Мне показалось это странным. Бля, неужели я так зашугал родного ребенка, что он слово против сказать боялся?!

– Паша, – я положил мясо на стол и присел на уровень его глаз, – если ты не хочешь – скажи. Твое мнение важно для меня. А еще ты должен его отстаивать, даже перед родителями. Передо мной, идет?

– Можно мне тогда макалоны с сосиской?

Я улыбнулся и потрепал его по голове.

– Можно.

Только нужно разобраться, как их варить. Вот всякая вермишель вообще не моя тема. Я нашел пачку спагетти, читать инструкцию начал, когда услышал звон разбитого стекла. Пашка уронил на пол стакан.

– Ничего не трогай! – гаркнул я. Не потому что разозлился, а потому что он принялся в маленькую ладошку стекло собирать! Пашка от страха сжал ее и порезался. Черт. Я подхватил его из всего этого хаоса и унес в гостиную.

– Ну куда ты полез! Разве можно стекло руками… – открыл ладонь. Ну звездец вообще! Порез неглубокий, но крови. Пашка старался не хныкать, но слезы катились, а подбородок дрожал. Я бросился за аптечкой. Когда он увидел йод, то заорал в голосину. Я растерялся. Обычно Машка утешала его, сейчас был только я и моему сыну больно.

– Не плачь, сынок, – я обнял его крепко.

– Больно…

– Знаю, что больно. Знаю. У меня была такая рана, что думал вся кровь вытечет.