Моя бывшая жена

Эпилог

Кирилл и Маша

Я наблюдал за Машкой исподтишка. Не хотел обнаруживать свое присутствие, нравилось смотреть, как по кругу проверяла вещи для малышки, колыбельную осматривала или просто сидела в кресле-качалке с закрытыми глазами и улыбалась. Машка говорила, что так отдыхала. Первую беременность бегала, работала, все успеть пыталась, а сейчас просто наслаждалась моментом. Машка даже в декрет ушла вовремя, никаких переработок.

Но сегодня все было по-другому: она стояла возле большого зеркала, в летнем бледно-желтом платье, красила губы, волосы отросли и вьющейся волной закрывали всю спину, если бы не знал точно, что в загс мы не собираемся, решил бы, что передо мной невеста. Ну и что, что на последнем месяце беременности? И не такое встречается! Но…

Машка не хотела больше замуж. Она призналась в этом в одном из откровенных разговор, которые мы вели ночью. Да, у нас как-то сам собой родился новый ритуал: шепотом, в темноте делиться секретами, страхами, сомнениями. Да, у меня все это тоже было, только раньше делиться – было равнозначно ныть, а я ж мужик, не так меня воспитывали! Поумнел я к сорока пяти годам. Поздно, да, но лучше, чем никогда.

Я не любил ультиматумов, но признание им и не было. Маша просто поделилась со мной этим, а мой выбор принять или нет. Конечно, какая-то часть меня хотела затащить ее в пещеру и сделать своей по всем правилам и законам. Чтобы все знали «Моя!», но я борюсь со своими демонами. Вроде успешно. Машка просыпалась в моих объятиях, улыбалась мне, жила со мной! Ну и нахрен мне печать в паспорте?! Если моей женщине так спокойнее, пусть будет так. А для меня справедливый урок и наказание, что уж тут: это стремление Машки родилось не на пустом месте. После брака со мной решила, что больше не будет полностью принадлежать кому-то, кроме себя самой. Даже детям.

С Пашкой понятно: он и сам уже рвался во взрослую жизнь, хотя всего пятнадцать. Ключи от квартиры матери выпрашивал каждые выходные. Очень ждал свои восемнадцать, чтобы отстрелить в университет. У сына большие успехи в программировании, которые уже сделали его финансово независимым. А еще Пашка в игровых турнирах участвовал, что приносило еще больше денег. Но самое удивительное, что он оставлял себе на карманные расходы, остальное отдавал нам. Машка клада деньги на его накопительный счет. Но у Пашки свой план – он начал копить на квартиру и так расплачивался с нами, типа ипотека у него. Я ведь обещал, что жильем обеспечу, когда время придет, но сын хотел сам. Независимым растет, весь в мать.

Мы с Машкой через неделю после моего дня рождения поняли, что разрываться между двумя квартирами, неудобно. Они с Пашкой переехали ко мне. Он принял как само собой разумеющееся. Как и то, что будет сестра – будет и будет. Сфера его интересов уже далека от пополнения в семействе: друзья, компьютеры, девчонки.

Машка схватилась за живот, другой рукой оперлась о дверцу шкафа. Я бросился к ней.

– Маш, все нормально? – приобнял ее. – Болит где-то?

Она взяла меня за руку и посмотрела на часы.

– Все хорошо. Промежуток между схватками большой.

– Схватками? – переспросил я. – Ты рожаешь, что ли?!

Машка кивнула и жестом попросила помочь устроиться в кресле. Я был в шоке. Прям вот уже рожаем?!

– А чего ты садишься?! Поехали!

– Подай косметичку, губы накрашу.

Спокойствие Машки обескураживало!

– У тебя охренительные губы и так, – бросил нетерпеливо. – Какие сумки брать? Ты ж собирала. Эту? – показал на небольшую спортивную. – Или эту? – на изящный бирюзовый чемоданчик. – Или оба? А что ты улыбаешься?

– Ты знаешь, что я тебя люблю? – Машка вся аж светилась. Я не мог припомнить, чтобы с Пашкой было так же. Казалось, что мы оба куда-то торопились, совершенно не проживали момент. А ведь ей невероятно шла беременность. Женщина без возраста. Нет, на юную молодку не похожа. Это зрелая и сочная красота. Женская.

– Знаю, знаю, – проворчал и опустился на пол, поймал щиколотку и, забравшись под юбку, погладил бедро. Соскучился уже. Мы не сильно осторожничали, но на таком сроке я уже боялся. Ну как можно тыкать, когда там полноценный человек на подходе! – У нас все под контролем? – ее спокойствие передалось и мне, только поэтому не тащил в машину.

– Схватки чаще станут и поедем. Не хочу в больницу раньше времени, еще, не дай бог, роды начну принимать у соседок в родильном.

– Машка, я чёт очкую. Ссу, что начну «батю» с крохой включать.

Мы решились на второго ребенка спонтанно. Маша на Новый год расчувствовалась, глядя на взрослого Пашку – такой лоб вымахал! Слово за слово и перестали предохраняться. Не молоды уже, особо не рассчитывали, но я все еще хорошо стрелял, а Машка – идеальна, словно под меня создана.

– Я дам тебе такого подзатыльника, – пообещала серьезно. – А ты мне дай, если стану «я ж матерью». Ой, – сжалась вся от боли. – Знаешь, поедем, пожалуй.

– Больно? – помог ей подняться.

– Офигеть как!

В клинике нас уже встречали. Никто не переживал, кроме меня. Это типа нормально, что ли? Машке же плохо, реально плохо! Кто-то как-то говорил, что у мужиков – армия, у женщин – роды. Да я бы лучше трижды отслужил!

– Ох и накрасилась, Мария Сергевна! – смеялась полная акушерка в возрасте.

– Я еще и эпиляцию сделала, чтобы перед вами, Тамара Тимофеевна, красоткой быть.

– Я не мужик, передо мной не нужно, – и на меня посмотрела. – Можете покурить, часиков сколько-то, – и Машку у меня забрала. – Пойдем, моя хорошая.

– Как тут без меня вообще?

Женщина только громко фыркнула. Да, Машка у меня деятельная.

– Мужчина, здесь нельзя оставаться, – ко мне подошла медсестра. – В клинике есть комната ожидания или домой езжайте. Роды могут затянуться.

– Ждать буду.

Я выкурил пачку стиков, выпил литр кофе, позвонил родне. Рвались приехать примерно все. Пашка, который ходил весь на легке, засуетился, пообещав, что дома все будет готово к моему приезду. Ну а уж вместе мы приготовимся к выписке мамы и малышки. Илюха рванул ко мне. Думаю, и Стас подтянется. Но я что-то вообще не настроен на гулянку. Волновался. Машка обещала, что будет безукоризненно соблюдать все рекомендации врача. А Ника, которая принимала роды, гарантировала, что все будет хорошо.

Не знаю, чего меня так трясло. Наверное, наученный опытом. В первый раз оба достаточно легкомысленно отнеслись к беременности, переработкам, самочувствию Машки. Молодыми были, все ерундой казалось. Так было, пока с Пашкой не хлебнули: узнали, во что ему обошлась наша беспечность. Да, наша. Я отвечал за жену, но был слишком занят службой и карьерой. Уверен был, что все под контролем. Из века в век женщины рожали и ничего. Вот и поплатились.

Я и не надеялся, что снова стану отцом. Если бы с Машкой не помирились, то с другой бы никогда не дошел бы… да никуда бы не пришел. Я ведь пробовал, реально хотел понять: смогу ли полюбить и ужиться с другой женщиной? С одной вроде жить можно, но любви не случилось. В другую влюбился, но жить невозможно, да и чувство схлынуло так же стремительно, как накатило. Это с Машкой я страйк выбил: и пусть она тысячу раз не идеальная, но мне подходит на миллион процентов! Она для меня была той самой золотой серединой. Хватало мне огня! Как раз в самый раз было! Эгоистом я всегда был, делить любимую не хотел, ревновал к той жизни, где я не главный, не центр ее вселенной. Глупость страшная. Сейчас, оглядываясь назад, понимал это. Со страшной силой осознал, что мог потерять самую большую ценность в жизни – любимую женщину. Не хочу я быть одиноким волком. И больше не буду! У меня семья есть!

– Поздравляю, Папаша! – ко мне спешила Ника. – Быстро отстрелялись, – улыбалась она.

Ничего себе быстро – пять часов!

– Как прошло? Я могу ее увидеть?

– Можешь. Обеих. Пойдем сначала знакомиться.

Меня привели в блок новорожденных. Показали маленькую, красную, сморщенную малышку. Вроде ничего особенного, но когда опытная нянечка (а что она именно такая, сомнений не было) с величайшей осторожностью положила на сгиб руки крошечный комочек весом три с половиной килограмма, светлым пушком на голове и голубыми бусинами глаз – это была любовь с первого взгляда.

– Привет, – тихо произнес. – Привет, девочка.

Дочка с полминуты глядела на меня, потом зарыдала, да так громко, ух характерная! Меня выпроводили, конечно. Вышел счастливым и очень хотел сказать спасибо Машке за это.

Маша

У меня глаза слипались, когда услышала, что ко мне пробивается Кир. Палата предполагала посещения, но Тамара Тимофеевна поставила на входе нового интерна, чтобы стерег мой покой и не позволял моим девчонкам из патологии бегать, поздравлять меня. Но мужа-то как не пускать! Чувствовала я себя хорошо, свежая сорочка на мне, глаза, правда, закрывались от усталости, но увидеть его хочу.

– Слышь ты, – услышала нотки бешенства. Кирилл явно закипал, – ты меня пытаешься к жене не пустить?!

В нашем случае штамп в паспорте не имел никакого значения. Для нас обоих. Я жена, он муж и без разницы, что там в акте гражданского состояния написано.

– А ну-ка… – донеслось раскатистое. Я нажала кнопку вызова персонала.

Вбежал бледный интернет и хмурый Кирилл. Я улыбнулась.

– Привет, – я смотрела только на мужа.

– Привет, – морщинки на лбу разгладились, перетекая в лучики вокруг глаз. – Я видел кроху, – присел ко мне на койку. Интерн куда-то испарился. – Такая мелкая, характерная, красивая. На тебя похожа.

– Ты рад? – спросила тихо.

– Очень.

Он наклонился ко мне и нежно поцеловал в губы. Я зевнул и взяла его за руку.

– Устала?

– Нет. Ну немножко, – потом, кажется, уснула и была счастлива.

Нас с малышкой встречали застольем, шарами и цветами, тихим весельем. Дочка наелась смеси и крепко спала. Нас выписали спустя два дня, с лактацией у меня пока не очень.

Отметили очень узким кругом: Павел Аркадьевич пустил скупую слезу, глядя на внучку, уже и не ждал он. Моя мама, кажется, нашла еще один смысл радоваться жизни – после смерти папы с этим было туго. Кира с мужем просто искренне умилялись – хотели дочку, но два мальчишки у них. Парням: одному восемнадцать, второму шестнадцать. Там уже женихи! Мой любимый сыночек крутился рядом, с интересом рассматривая сестренку. Он, услышав тихое хныканье, назвал ее котенком. А вот мы все еще не определились с именем.

Когда все разошлись, мы с Кириллом прикрыли дверь и остались в спальне втроем. Грудь налилась, и я попробовала приложить к ней дочь. Она, видно, проголодалась и вцепилась в сосок.

– Может, Настя? – спросила шепотом.

Мы обсуждали много вариантов, но все не то. Анастасия – прекрасное имя и так звали маму Кирилла.

– Ты очень красивая, – произнес тихо, рассматривая нас с Настей. – Спасибо, Маш.

– За что? – обронила едва слышно.

– За твою любовь.

Кирилл осторожно коснулся лба дочери губами и, сев так, чтобы меня обнимать, поцеловал нетерпеливо.

– Я люблю тебя, Кир.

Возможно, наши чувства, брак, семья для кого-то недостаточно правильные, с множеством ошибок и оговорок, но это наше. Другого нам не нужно. Наверное, нам необходимо было дозреть, чтобы принять друг друга и самих себя, не стараясь переделать. Это было долго и через тернии, но это время позволило понять, что мы не только половинки, мы по-настоящему целое. И от нашего союза родилось двое чудесных детей.