Моя бывшая жена

Глава 1

Кирилл

Вся Лубянка сегодня гудела в «Сент Реджисе». Официанты вышколено вжались в стены, прикрываясь серебряными подносами. Да ладно, еще даже не стреляли! Но они научены не отсвечивать, когда федеральная служба безопасности гуляет.

– Только две звезды упало на его погон, у-у-у… – пропел Илюха, снова вставая. Еще один тост. Я хмыкнул, жену в плечо поцеловал и тоже поднял пятьдесят коньяка. – Твои звезды давно не лейтенантские и слава богу! За тебя подполкан!

Столы загудели, мы опрокинули отменного «Мartell XO», и я к Машке повернулся. Она пригубила шампанского, но бокал не поставила, грела в руках, длинными пальцами играла с ним. Ассоциации, пошлые и порочные, совершенно не по случаю, устремились к паху. Меня две недели на голодном пайке держали! Пашка ветрянку принес, а я не болел, ну и отправили меня по известному адресу. Не, не на хуй, конечно, к отцу с мачехой. Дом у нас большой, но жена у меня медик, поэтому все очень строго.

– Пойдем, потанцуем? – выбора не оставил, на себя потянул и через минуту среди танцующих оказались. – Я соскучился, – и задницу сжал, сминая гладкую ткань.

– Кир, папа твой, вон, смотрит, – мягко шлепнула по рукам и вернула ладони себе на талию. Да, отец пожаловал, поэтому и пафоса столько: генеральный прокурор все-таки.

– Да ладно, – я развернул ее так, чтобы никто не смотрел, спрятал за свою спину. Машка у меня тонкая и грациозная, блондиночка-осиночка, а я медведь: люблю пирожки, рисковать и трахаться. Кормят меня хорошо, служба и опасна, и трудна, секс с женой хорош, вот только мало мне. – Чего ты? – вжал в себя, стояком нежный живот тараня. Пусть чувствует и краснеет. Прямо как сейчас. Тридцать лет уже, а все как девочка.

– Субботин, ты как озабоченный неандерталец! – воскликнула, но не отстранилась, наоборот потерлась. Тоже соскучилась.

– Конечно! Давай почаще и все будет тип-топ.

– Тебе живется, что ли, плохо? – стукнула в плечо.

– Машка, – обнял крепко и в ухо зашептал, – я хочу нормально, без этих: побыстрее, потише, Пашка зовет.

Дети вносили коррективы в жизнь родителей, сексуальную в том числе. У нас пацан шестой год пошел. Нормальный. Но Машка носилась с ним, как с девчонкой сопливой! Первые годы понятно. Она карьеру, силы, время положила, чтобы он здоровым рос. Родовая травма. Машка себя винила, что вышло так. Глупость как по мне. Но женщины существа мнительные.

– Маха, я номер снял, – начал к выходу ее теснить, – вся ночь наша: с криками, стонами, влажными шлепками…

Ночь шальная. Наша. Давно у нас так не была, а хочется. У меня верхняя голова отключилась, кровь вздулась и бурлила исключительно в районе нижней.

– Кир, подожди. Телефон.

Маша достала из крошечной сумочки, болтавшейся на запястье, мобильный. Ну кто там еще?!

– Слушаю, Зоя Степановна. Что с Пашей?

Я напрягся. Ну каково, а?! Я ж няньке оплатил всю, блядь, ночь! Ну неужели с пацаном пятилетним справиться не может?! Уволю нах, старую перечницу!

– Кир, у Паши голова болит, уснуть не может…

– Ну и?! – вспылил я.

– В смысле «ну и?»! Это и твой сын, Субботин!

– Я в курсе, только не пойму, что ты пляшешь вокруг Пашки! Он к тебе хочет и знает, как этого добиться, а ты ведешься!

– Не начинай, а.

– Это я еще и начинаю?! – ну, отлично!

– Ты со мной или как? – прохладно поинтересовалась. Я ненавидел, когда она такой становилась: неприступная ледяная королева. Профессорская дочка, а я быдло фсбэшное. Хотя меня этикет-шмитекетам учили, будь здоров. Мама, царствие ей небесное, и гора репетиторов.

– О! – к нам подвалили мужики. – А вот и наш подполкан!

– Без меня никак! – обнялся с ними и послал ей раздраженную улыбку. – Влад, дежурит. Он тебя отвезет.

Машка уехала, а мне праздник не в радость: тосты, жрачка, веселье. Зато гости довольны. Любят банкеты за чужой счет. Абрамов вообще прилично накушался.

Я скривился. В попойках управы меня раздражало две вещи: когда блюют и быдлят. Я глазами нашел его жену, Марину, домой пора им. Мы с Абрамовым по работе особо не пересекались – разные весовые категории, – он у Ильи в отделе служил. Иногда их семья примыкала к нашей компании, отдыхали вместе. Приятельствовали, но меня раздражало его стремление примазаться к чинам и званиям. Был бы бабой что, задом нам подмахивал ради продвижения?

Китель снял и на улицу вышел. Курить охота. Чиркнул зажигалкой, затянулся глубоко, шею размял и к колонне прислонился. Ночь такая теплая. Для начала лета – сказка. Жаль пропадала. Машка, сучка, продинамила. Эх. Ничего, еще часик, потом домой приеду и не слезу с нее, пока пощады не попросит. И все равно не слезу.

– Можно сигаретку? – рядом неожиданно нарисовалась Марина Абрамова. Мы не особо общались, когда бывали в одной компании, но бабой она была приятной, в отличие от своего мужа.

Я достал сигареты. Она прикурила.

– Спасибо.

– Твой Антошка все, картошку собирать пошел? – кивнул в сторону. Там реально святых выноси. Марина глаза закатила. Докурила. И снова сигарету попросила.

– Прости, Кирилл. Я ему говорила, но он меры не знает. Ты ведь не любишь пьяных…

– Откуда ты знаешь?

Да, это было правдой. У меня мать погибла, потому что в ее машину бухая мразь въехала.

– Маша как-то обмолвилась, а я запомнила. Где она, кстати?

– Уехала, – ответил резко, не сдержал раздражения. – Сын приболел.

– Понятно, – понимающе кивнула. – У нас Настя тоже чуть что с соплями. Я уже забила и в школу отправляю, как есть. Первый класс, пусть учится.

– У нас пацан. Маша его разбаловала, капец.

– Бывает, – понимающе согласилась Марина. – Блин…

Я тоже заметил, что Антон барагозить начал, напрягая портье возле входа в отель.

– Мне его всю ночь слушать, – обреченно прошипела.

Успокоить бы его парой оплеух, да свидетелей много.

– Ребят, – я поманил секьюрити, которые предпочитали не мешать развлекаться высшим чинам, но этому можно навешать. Птица не того полета, – отведите гостя наверх, – потом портье поманил. – В свободный стандарт закиньте его, ок, – и всунул ему оранжевую пятеру.

– Сделаем.

Я вернулся к застывшей у нарядного фасада Марине.

– Сегодня можешь отдыхать. Проспится и вернется.

– Спасибо, Кирилл. Правда. Стыдно так…

– Да не парься, – махнул расслабленно. – Иди лучше, потанцуй, – и тоже вернулся в банкетный зал. С отцом посидели. Пропустили по рюмочке. Попрощался с ним, мачеху приобнял. Сестра, зараза мелкая (хоть и старшая) не пришла – отпуск у нее. Ну да ладно, позже отметим. Мы с ней умеем.

Я поднялся в номер, который приготовил для нас с Машкой. Все по фэн-шую! Шампанское в серебряном ведерке, крупная клубника, сладкая, блестящая, как у кота яйца. Ювелирочка, куда же без нее. Маша никогда не носила часов, вдруг захотела. Намек понял и принял. Я вообще не мастер по романтике, но постарался. Точнее, заплатил, чтобы персонал сделал все по красоте.

Коробочку в карман положил, клубнику хотел попробовать, освежиться, да стук в дверь отвлек:

– Ты как здесь?

– К тебе, – и бутылку коньяка показала. – Можно посидеть с тобой? Просто поговорить.

Я смотрел на нее долгим нечитаемым взглядом, отработанным годами. Я уже восемнадцать лет в силовых структурах, ровно половину прожитой жизни, и чутье у меня отменное. На все. В том числе на бабский интерес. Я с подросткового возраста ощущал его. С детства в спорте, к пятнадцати вымахал вровень отцу, ну и не совсем урод, что уж тут. Мне девок клеить всегда легко было. Я для них плохим парнем был, который умел делать хорошо. Риск, адреналин, оргазм. В прошлом это все, конечно, но не все женщины это понимали.

Марина в принципе неплохо маскировала заинтересованность, прятала ее, возможно, даже сопротивлялась, но сегодня решила подобраться поближе. И ведь симпатичная: темные волосы блестели, мордашка славная, фигура вполне себе. Чего Антону не хватало? Лучше бы жену драл, чем с бутылкой обнимался.

– Ну, проходи, – отступил, пропуская в интимный полумрак. Никаких крамольных мыслей у меня не было, а в остальном я не тот человек, которого можно изнасиловать.

Марина осторожно прошла в номер, осмотрелась, скинула туфли на высоком каблуке и с ногами забралась в кресло. Платье достаточно скромной длины, но лодыжки с коленями оголились. Она, кажется, этого не заметила, а я… есть чуть-чуть. Настроение у меня смещено в сторону эротики, везде чудится.

– Я так жалею, что вышла замуж за Антона. Не всегда, но иногда накатывало.

Я разлил коньяк и подал ей бокал. Марина сделала большой глоток.

– Я очень люблю Настю. Иногда, конечно, бесит это щастье материнства, но жизни без нее не представляю, но порой хочется все бросить…

– Зачем ты мне это говоришь? – пригубил терпкого двадцатилетнего. Хорош, согрел изнутри, но не затуманил мозг. Не знаю, почему, но я никогда не мог напиться. После смерти матери с алкоголем все сложно: иногда выпиваю, редко, но бывает. Иногда, правда, нажраться хотелось. Так, чтобы себя не помнить, но не выходило. Организм сопротивлялся: моему разуму и телу нужен полный контроль. После того случая с пидором-водилой… Я чуть не убил человека. Не по долгу службы, не на задании, а потому что ненавидел, сдержаться не мог. Отец помог, отмазал, карьеру не похерел, но внутри стоппер появился – не терять контроль над эмоциями, владеть собой или быть беде.

– Потому что тебе плевать, – бесхитростно ответила Марина. – Подруги жалеют. Мать тычет, что я зажралась, что я реальных алкашей не видела. Настя маленькая, с ней не поделиться. А ты просто терпишь мою болтовню.

Я хмыкнул невесело, жену вспомнил: наверное, идеальных браков не бывает, в каждой семье свои тараканы. У нас, увы, тоже все не идеально. Раздражаемся, бесим друг друга порой. У нас обоих сильный характер: Маша никогда не прогибалась, а меня выматывало противостояние. На работе борешься. Домой приходишь и тоже борешься! Мы с ней стопроцентные противоположности: если я хочу в одну сторону, Машке обязательно нужно в другую. Я не уступаю, ибо мужик, но она-то чего! Баба ведь! И тем не менее ни на какой другой я бы не женился. Люблю вредную заразу!

– А у вас как? – тихо шепнула Марина.

– По-разному, – бросил, залпом опрокидывая в себя коньяк. – Как у всех.

Я не стремился вывалить свои семейные проблемы, но не без интереса слушал Марину. Что даже откликалось. Созвучно с моими мыслями было.

– Ладно, поеду домой. Поздно уже. А этот, – кивнула куда-то в сторону, – пусть дрыхнет.

Она поднялась, сделала шаг и, потеряв равновесие, упала на меня. Прямо на колени прилетела.

– Ты пьяна.

– Есть немного, – улыбнулась она, убирая волосы с лица. Пах потянуло запретной тяжестью. Я собирался сегодня трахаться. Номер этот снял, романтик ебучий устроить хотел. Для жены. Для Машки…

Жена. О ней думать не получалось. Помутнел образ, завеса похоти накрыла его. Как тут сосредоточиться, когда по стволу ерзают?! У Марины были закрыты глаза, а голова лежала у меня на плече, но в отключке не была… Ее бедра плавно покачивались, насаживаясь на шишку через брюки.

Моя рука инстинктивно поползла вверх по гладкому бедру, ладонь споткнулась о резинку чулок, потом разгоряченной промежности коснулись. Я сжал лобок через белье и безошибочно нашел возбужденный клитор. Поглаживать и надавливать, кружить подушечкой большого пальца начал. Полоска трусов сочилась соками, дыхание сбилось, мои плечи горели от вцепившихся в них пальцев. Ширинку разрывало, ствол на волю просился, хотел жарко и горячо. Жестко и грубо. Сладко и медленно. Везде хотел. Бляядь!