Моя бывшая жена

Глава 27

Кирилл

Мы приехали к отцу в девятом часу. Каждый на своей машине, естественно. Сегодня пиздец какой сложный и тяжелый день. Волнение за Илью не отпускало. Мне нужно переспать с этим и начать действовать: искать корень этого покушения. Сомнений не было, что стреляли, точно зная, кто на прицеле. Только самый смак в том, что ограниченное количество людей знало, что мы лично будем принимать участие в операции. Этом нужно хорошенько обдумать. Но не сегодня. Сегодня я сам как мертвый. Даже Машка ощутила это. Поэтому, вероятно, так добра была. Пожалела меня. Боже, как приятно обнимать ее, аромат волос вдыхать, не силой брать все это, а по согласию. Пусть это временная уступка. Близость двух родных людей, которые оказались в диком раздрае.

Я остановился прямо за ее машиной, не стал заезжать в просторный двор особняка. Подождал, пока Машка возьмет сумочку. К ночи на улице похолодало еще больше – она закуталась, не стала застегивать пальто и, бросив на меня короткий взгляд, подошла к двери. Я все еще на адреналине, мне не холодно. Я подавил желание обнять ее сзади и согреть. Хочу сохранить хрупкий мир между нами хотя бы на сегодня.

– Проходи, – открыл своими ключами, пропуская Машку вперед.

– Спасибо.

Она быстро пошла к парадной двери – еле догнал.

– Маш, ты очень красивая, но как-то не по погоде одета, – не удержался от замечания.

– Днем было солнце… – смутилась она, а потом нам открыла Инна.

– А мы как раз чай с пирогом пить собрались, – приветливо улыбнулась она. Моя мачеха вообще прекрасно владела лицом: ничуть не удивилась, что мы вместе, да и вид у меня тот еще. Инна не была классической женой обеспеченного мужчины в возрасте: все части тела выглядели вполне натурально. Да и красавицей ее не назвать, зато на лице такая порода! Словно потомок царской семьи! Правда, я точно знал, что она из подмосковного Дмитрова и родилась в самой обычной семье.

Мы вошли в столовую: Пашка уплетал сладости, но когда нас увидел, бросил. Все внимание досталось мне. И не только сына. Отец был в замешательстве.

– Ого, пап! – он вскочил, чуть ли не опрокинув стул. – А лужье есть?

Я улыбнулся и подхватил его на руки. Мой автомат остался в машине. После сегодняшнего жесткого задержания и ранения высокопоставленного сотрудника ФСБ, все участники операции будут вооружены до особого распоряжения.

– Есть рация, – и я включил ее. Треск и обрывочные фразы оперативников восхитили Пашку. Придет время я его всему научу. Рукопашная, оружие, сила и воля.

– Что происходит? – шепнул отец, когда мы перекусили, а Пашка отвлекся на чинно вошедшего в столовую Грома. Одно время папа увлекался разведением собак, но это оказалось делом затратным и хлопотным по времени. То ли хобби, то ли полноценная работа, но чистокровного щенка немецкого дога оставил. Гром был большой, полностью черной, воспитанной, я бы даже сказал, элегантной собакой. Как машина представительского класса. К Пашке он относился со снисходительным вниманием. Как к назойливому щенку – ну что с таких взять?

– Операцию с отделом «Н» проводили. Илья ранен.

Отец посмотрел на меня задумчиво и кивнул в сторону кабинета. Мы переговорили. Он согласился, что выглядит все крайне странно. Защищали товар или хотели кого-то убрать? Вопрос кого именно? А если бы я не нагнулся за возможной уликой? Я ведь стоял чуть ниже Илюхи. Если по мне, то прямой в голову, без шансов. Ладно, завтра буду разбираться. Сегодня башка все равно не варит. Да и без экспертизы изъятого говорить не о чем. Чижиков, которых взяли, уже допрашивали, завтра разберемся во всем. Сейчас главное, чтобы Илья в себя пришел.

– Я смотрю вы с Машей вместе? – папа тоже решил сменить тему. – Я рад.

– Зря. – Я не хотел обманываться. – Такую крепость не взять штурмом. А по-другому я не умею.

– Так думай! – воскликнул отец. – Не дурак же. Вон Павлик как радовался, когда вместе приехали. Ребенок хочет жить с вами обоими. А вам темперамент обоим нужно усмирить!

Мне уж точно нужно, да сложно это. Очень.

Утро, увы, не принесло хороших новостей. Партия изъятых наркотиков оказалась хитрыми пищевыми добавками, ничего криминального. Теперь ясно, что это была подстава, только почему задержанные готовы были рискнуть жизнью, сбегая? Они тоже не знали, что это все чистый фуфел?

Я почитал протоколы допроса: шестерки и новички-курьеры. Один драгдиллер, но он как раз-таки шел в полный отказ. Откуда оружие у подельников не знал, оказался случайно на складе, сдался тихо и без шума. Его мы посадим, есть его пальчики в базе по мутным делам. С остальными сложнее: оказание сопротивления при задержании с применением огнестрельного оружия – статья, но там не много и по УДО да если первая ходка… Кисло. Про снайпера ничего не нашли. Ноль. Но я землю рыть буду, а разыщу, кто друга чуть не убил. И мотивы, это тоже очень важно. Это дело оказалось еще более непростым, чем предполагал изначально.

Через два дня позвонили из Склифосовского – Илья пришел в себя! Я тут же бросился в больницу. Сначала с врачами поговорил: сказали, что организм сильный, справляется, кризис миновал, прогнозы положительные, но восстановление займет время.

– Здорово, брат, – мы пожали руки, никак обычно, но хоть что-то. Илья уже сам дышал, но говорил мало и хрипло. Буквально пару слов. – Соня, здравствуй.

Она сухо кивнула и поправила подушку мужу. Как орлица над орленком кружила.

– Как? – прошептал Илья. Я не хотел его волновать, поговорим еще, но упрямый же. – Как?

– Не нужно о работе, – нервно оборвала Соня. – Отдыхай.

Я заметил, как Илья дернул ресницами и повернул голову к жене, сжал ее руку и глазами показал на дверь.

– Меня?! – шепнула и, не дождавшись ответа, убежала из палаты.

– Зачем ты так? – удивился я. Илья только глаза закатил. Я понял. Не хочет об этом говорить, да и не может. – Хуево у нас все, дружище.

Я пересказал последние новости, коротко и сухо, но не смог удержаться и добавлял очень цветистые ругательства.

– Ты мне нужен, Илюх.

Он слабо улыбнулся, и мы снова побратались.

– Завтра приду. Машка, кстати, очень за тебя переживает.

Илья взглядом спросил, как у нас. Я так же ответил: ни шатко, ни валко. Когда вышел из палаты, наткнулся на Соню. Она буквально стояла у дверей. Неужели подслушивала?

– Это из-за тебя все! – выдала в слезах.

Возможно. Я уже ни в чем не уверен. Но это наша работа, она такая. Мы рискуем. Можно, конечно, уйти, но это решение каждый принимает сам. Кто знает, может, Илья ради спокойствия жены уйдет на должность попроще или вообще уволится. Я отговаривать не стану, тут только личный выбор.

– Из-за тебя Илья таким стал! Ты и его тащишь в холостяки?

Я опешил. Я-то думал она про ранение, а тут снова ревность и подозрения.

– Окстись, Соня! – я с недоумением осмотрел ее. – У тебя муж с простреленным горлом. Пиздец, я тебя не узнаю! – обошел ее. – Возможно, он тоже.

На выходные я забрал Пашку к себе. Мы с его матерью три месяца как не живем вместе, а вот с сыном отношения наладились. Всего-то стоило принять его как маленького ребенка, а не маленького мужчину. Мужчиной еще успеет стать, а я помогу! Ему тяжело сейчас. Это начало проявляться в последние пару недель. Он спрашивал про нас с Машкой, хотел домой, кошку возил с собой. Был соблазн сказать, что нужно с мамой поговорить, что его послушает, но останавливал внутренний голос: Маша не оценит и не примет шантаж и манипуляции сыном. Даже из благих побуждений.

– Пап, я вот сплосить хотел: у нас в садике мальчик назвал девочку дулой, а она блосила в него камень. Это холросо или плохо?

Вот черт, вот в христианских заповедях я не силен, у меня своя мораль.

– Ну, обзываться не хорошо, но и бросаться камнями. Правда, себя нужно защищать…

– И то и то плохо? Или холросо?

– Там, где участвует больше одного человека хорошо и плохо становятся переменными величинами. Что одному хорошо, другому плохо.

– Пап, я ничего не понял, – покачал головой и принялся за ужин. Сегодня у нас плов. Я лично готовил!

Можно, конечно, объяснить на пальцах: мне без мамы его плохо, а ей без меня вроде как лучше. Простая совершенно арифметика, только принять такой расклад я отказывался. Машка всегда говорила, что ни с кем ей не было так хорошо, как со мной. Но, кажется, это относилось ни к моральному комфорту. Он для нее, видимо, важнее физического.

Я уложил сына спать и сам лег пораньше. Что-то Пашка засопливил. Но я нашел капли в нос, должно помочь. Заснул он на удивление быстро. Я, впрочем, тоже.

Проснулся от того, что Майка, зараза, на груди у меня лежала. Ее теща, что ли, откормила так, тяжелая стала! Или она успела залететь от кого-то? Мы же кошку не стерилизовали.

– Пошла отсюда, – согнал на пустую часть кровати, но заснуть сразу не смог. Сходил воды попить. Услышал, что в детской шмыгает Пашка. Взял и ему стакан. Маша говорила, что главное, обильное теплое питье!

Я подошел к кровати, сбившееся одеяло поправил, волосы со лба убрал. Блин, что-то он горячий. Гребенная погода! Холодная осень – всегда больничный у него.

В аптечке нашел жаропонижающие таблетки. Ну и что дать? Инструкции уже не было. Я посмотрел на время. Час ночи. Машка сегодня на дежурстве. Звонить не стал. Напишу. Если не спит, сама перезвонит.

Привет. Паша с соплями и темпой. Парацетамол можно дать? Сколько?

Отправил и начал гуглить. Вообще стоит его сейчас будить или дождаться утра? От поисковика отвлек звонок.

– Что случилось? – голос бодрый, не спала, значит.

– Когда ложились сопливил, но все нормально было. Я ночью проснулся, зашел к нему, а он горячий.

– Сколько температура? Кашель есть? Сопли прозрачные? – Машка начала собирать анамнез.

– Кашля вроде нет. Сопли ручьем. Как я тебе померяю температуру в темноте у спящего ребенка?!

– Молча, Субботин, молча. Градусник вставил и телефоном подсветил.

– У меня, дорогая жена, остался только ртутный. Ты же детскую аптечку забрала.

Маша громко вздохнула.

– Я попробую отпроситься. Все привезу. Жди.

Конечно, мне хотелось вот прямо сейчас, ночью, в нашем доме увидеть Машку, но хотелось не быть мудаком. Может, она оценит…

– Маш, если что, я кому-нибудь из пацанов напишу, помогут: в аптеку там, купят все.

– Да ну твоих пацанов!

Я пожал плечами. Ее выбор. Сам пошел в детскую.

– Пап, пить хочу, – услышал голос сына. Я помог ему с водой и высморкаться. – Голова болит.

Да, помню Машка что-то такое говорила: температура у здорового человека вызывала головную боль, а Пашке сразу шарашила, там что-то с неврологией.

– Пойдем в спальню. Температуру померяем и маму будем ждать.

– Она плиедет? – слабым голосом спросил. Вроде ничего такого, а щелкнуло меня неприятно – доверие полное и безоговорочное только к матери. Не ко мне.

Маша приехала примерно через час с пакетом лекарств. Она даже не переоделась, в форме была и пальто.

– Сколько? – спросила, войдя в нашу спальню и кивнув на градусник. Меня пронзило чувство дежавю. Сколько раз я видел жену в этой комнате, привычным стало, а сейчас сердце согрело ее присутствие, словно ничего не изменилось. Мы – семья.