Моя бывшая жена

Глава 17

Маша

Сегодня с Пашей у нас большой день. Нам обоим предстояло знакомство с новым коллективом. Папа поднял все связи, чтобы устроить его в сад. Я думала возьмут только в сентябре, но они как раз набирали новую группу, очень разношерстную, для адаптации, а с сентября уже разделят по возрасту.

– Ну что, герой, готов? – я сама решила отвести сына. Хочу проводить к новому воспитателю, сад посмотреть, детей.

– А если мне не понлавится? – нахмурился Паша. – Вдруг не подлужусь ни с кем?

– Обязательно подружишься! И у тебя станет намного больше друзей: из старого садика и из нового.

Паша робко улыбнулся, и мы вышли из подъезда. Идти было недалеко, поэтому не стала крутиться на машине. Так дольше будет.

– Вот, знакомьтесь, Павел, – представила с улыбкой.

– Здлавствуйте, – он стоял прямой и серьезный.

– Здравствуй, Паша, – принимающий воспитатель присела перед ним. – Ты любишь омлет? – спросила неожиданно.

– Люблю.

– У нас как раз завтрак, пойдем, отведу тебя и покажу все, идет?

Паша кивнул и взял ее за руку. Мы переглянулись, и она взглядом попросила меня подождать.

Воспитатель вернулась минут через десять. Я оставила свои контакты и моей мамы. Меня включили в общий чат и обещали сообщать обо всех проблемах. Ну и дать обратную связь по окончанию дня. Паша у нас мальчик послушный, с дисциплиной проблем нет, а вот стесняться может.

К машине бросилась практически бегом. Сегодня первый рабочий день. Я нервничала, и это помогало абстрагироваться от проблем в семейной жизни. Не знаю уж, что Кирилл хотел мне сказать, когда названивал после своей выходки в ресторане, но сообщение прислал говорящее. Я не стала реагировать на выпад, таких будет много. Мой муж очень не любил терять контроль, особенно над «своим». А меня он безусловно считал исключительно своей. Любил ли по-настоящему? Не знаю. Наверное. Как мог. Я больше ни в чем не была уверена. Даже в своих чувствах. В наших отношениях всегда было так мало нежности и заботы… Не базовой и положенной супругам, а той, которую дарит взаимная влюбленность. Безудержная страсть – в ней мы знали толк. Она нас кружила в таких диких вихрях, что торнадо и смерчам не снилось, но переросла ли она в крепкую любовь? Любили ли мы друг друга по-настоящему или просто считали, что по-другому никак – мы ведь вместе?

Я была счастлива с Киром. Я никогда не подозревала его в изменах. Поэтому поверила, что не было никого до Марины. Мне нравилось смотреть, как он работает руками, не гнушаясь взять грабли и собрать опавшую листву. Меня умиляло, как засыпал головой на моих коленях, когда штудировала вслух медицинский справочник. Как решал любые проблемы. Для Субботина не было невозможного! Я реально была как за каменной стеной. А сейчас эта стена исчезла. Осталась пустота. Меня это пугало.

Почему я не чувствую ничего? Почему спокойно отреагировала, когда адвокат Киры сказал, что и без подписи мужа, начнут готовиться к суду? Первый шок от той ночи схлынул, но боль не вернулась. Тишина. Мое тело, мое сердце и моя душа не отзывались на Кирилла. Ни боли, ни обиды, ни злости. Только смирение. Если что-то назревает значит, что-то произойдет – закономерность. Мы не могли жить в таком режиме дальше и произошел толчок. Землетрясение. Все погребло под обломками. Ничего не осталось. Хотела бы я сохранить эту семью? Воскресить из пепла? Нет. Мы слишком много сделали. Мы слишком много не сделали. А Кирилл еще посыпал кровоточащую рану солью. Нет, люди, которыми мы стали, вместе ничего не построят. Но мы просто обязаны сохранить мир! Ради сына. Или же…

Нет, я все еще хотела надеяться, что Паша не потеряет отца. Все же нужно сделать усилие и поговорить с мужем. Пусть прямо скажет, планирует ли общаться с сыном и как часто, а я Пашу подготовлю к любому раскладу.

Я поднялась на третий этаж, в отделение патологии. Там меня уже караулила Ника. Она очень обрадовалась, что мы теперь в прямом смысле коллеги. Мы переоделись в форму, и я кратко рассказала об условиях Бельского. Вчера толком поговорить не получилось, ко мне Кира приехала.

– Под личным началом, значит, – хмыкнула она, пряча темные волосы под шапочку. У нее плановое кесарево через час, уже готовится. Я собрала вьющиеся волосы в хвост и закрутила пучок. – Ну, Машунь, держись. Александр Дмитриевич три шкуры спустит, если накосячишь. Мы это уже на себе прочувствовали.

– Я это помню еще по ординатуре.

– Но не каждый главврач на поруки берет. Значит, верит в тебя. Тут уже слух прошел, что ты его протеже, но я рты кумушкам позакрывала.

– Спасибо, дорогая, – я поцеловала ее в щеку, – но я сама разберусь.

– Смотри, у нас немножко серпентарий.

– И что? Я же женщина, значит, тоже змея, – и зашипела, как кобра.

– Телефон? – кивнула на карман Ника. Бельский.

– Все, я побежала.

– На обеде встретимся, я тебя с нашими познакомлю! – услышала в спину. Меня ждали в кабинете УЗИ. Бельский, похоже, решил, что меня нужно с самых низов поднимать.

– Доброе утро, – я зашла в кабинет. Здесь уже был главврач и еще какая-то женщина. И роженица, конечно. Примерно 38-39 недель.

– Наталья Марковна, уступите место доктору Маше, нашему новому акушеру.

– Пожалуйста, – она поднялась, посмотрев на меня со смесью интереса и жалости. Видимо, доктор Саша умел пить кровь. Мне даже сочувствовали.

Я села в кресло, улыбнулась пациентки и смазала датчик гелем.

– Не волнуйтесь, мы просто посмотрим, как там ребеночек. Головное предлежание, головка опустилась в тазовое отверстие, – я нахмурилась и обратилась к ней: – Воды не подтекают?

– Ну, не то чтобы. Иногда, но совсем чуть-чуть.

– Плод пока не страдает, но околоплодных вод мало. Недавно началось?

– Дня три как.

Я кивнула и надавила датчиком на живот, оценивая кровоток в пуповине. Немного замедлен, но не критично.

– Что предлагаете, доктор Маша? – поинтересовался Бельский.

– Родоразрешение. Плод сформирован и на данный момент не страдает. Завтра может быть другая картина. Я считаю, что нужно стимулировать роды. Ребенок полностью доношен.

– Наталья Марковна, что вы думаете?

Она еще раз посмотрела на монитор, взяла стетоскоп и приложила к животу пациентки.

– Можно понаблюдать через ктг и узи. Естественное родоразрешение дня через три максимум неделю.

Я не смогла промолчать.

– Зачем? – повернулась к ней.

– Чтобы дотянуть до положенного срока.

– Зачем? – снова повторила вопрос. – Ребенок доношен и сейчас он в норме. Завтра это может измениться. – Я посмотрела на Бельского. – Я настаиваю на экстренном родоразрешении.

– С моим мальчиком все будет хорошо? – взволнованно спросила роженица.

– Конечно, будет, – ответил Александр Дмитриевич. – Наталья Марковна готовьте вашу пациентку к родам.

Она молча помогла ей подняться, и они вышли из кабинета.

– Ты нашла первого друга, – с сарказмом произнес Бельский и невесомо погладил меня по волосам. Я вскинула голову, хотела проверить, что мне не почудилось, но он уже был далеко. Я отстояла свое мнение, невзирая на чужой опыт и авторитет. В медицине это важно – иметь характер.

Следующая пациентка была здорова, как и плод. Я не видела никаких угроз.

– Все хорошо. Малыш здоров и уже просится на волю, – я подала ей салфетки.

– Доктор, если все хорошо, может, я сама? Без кесарева?

– Вам ставят плановую операцию? – я взяла в руки ее документы.

– Да, считают, что сердце может не справиться.

– Для врачей самое главное – вы и ваш ребенок. Если есть хоть малейший риск, мы на него не пойдем. А кесарево сейчас – это рядовая операция, с маленьким косметическим швом.

– Да, но все говорят, что нужно самой… – с грустью проговорила.

– Я знаю, что такое хотеть родить самой, поверьте и не рискуйте. Вам это не нужно.

Я не хотела, чтобы она настаивала и повторила мой опыт. Пусть роды пройдут легко, а малыш родится здоровым.

– Ты умеешь находить подход к пациентам, – сухо бросил Бельский. – Давай еще час здесь. Потом ко мне.

В смотровой показалась голова его секретаря.

– Александр Дмитриевич, из министерства приехали, а вам не дозвониться.

Они ушли, я продолжила делать узи в патологии. Мне помогала молоденькая медсестра Валя. Приятная девушка с чутким подходом к пациентам.

Перед обедом я написала Кириллу. Долго стирала и набирала сообщение заново. Не знала, какую тональность выбрать, остановилась на нейтральной:

Здравствуй. Паша про тебя спрашивает. Что ему сказать?

Я пошла в местную столовую. Ника написала, что уже ждет. Людей было достаточно, но и свободных мест хватало. Я увидела компанию из пяти женщин и двинулась туда. Конечно, нервничала, давно не приходилось вливаться в коллектив. Для меня было освобождено место и стоял поднос с классическим обедом: суп, пюре с котлетой, яблоко и кофе.

– А вот и Маша! – Ника поднялась мне навстречу и подбадривающе улыбнулась. – Знакомьтесь, – и начала по очереди представлять коллег. Здесь были и врачи со стажем, в том числе одна неонатолог и акушерки в возрасте и ординатор. Все приняли меня нормально. – Это, считай, сливки нашего центра. Можешь во всем положиться, ну а к остальным присматривайся и сама решай. У нас так-то все хорошие, но с зубами и амбициями.

– Как первый день? – спросила Таня-ординатор.

– Ничего, думала будет хуже.

– А Бельский не замучил?

– А вы давно знакомы?

Вопросы про главврача посыпались одномоментно.

– Он вел у меня интернатуру и ординатуру. Александр Дмитриевич всегда был требователен и строг, но врач он от бога. Золотые руки.

– Да Бельский классный, – вставила Ника. – И мужчина красивый. – Анна Ивановна, которой лет шестьдесят, захихикала. – Но вредныыый!

Я принялась за суп, но не успела доесть, как просигналил телефон. Субботин.

Скажи, что мама скоро в себя придет, и вы вернетесь домой.

Я громко цокнула от такой вопиющей наглости. Кирилл в принципе не воспринимал мое стремление развестись всерьез. Не слышал меня абсолютно. Есть Кирилл Павлович Субботин и его желания, все остальное блажь. Это даже интересно: как он видит нашу дальнейшую совместную жизнь при всех имеющихся вводных? Я не прощу и память не потеряю. На что надеется?!

– Что? – забеспокоилась Ника. Я показала переписку.

– Ну Кир такой, непрошибаемый.

– Что у вас, девчонки? – спросила Анна Ивановна.

– У нас тяжелый развод, – ответила я. Тяжелый муж. Тяжелый брак. Тяжелое расставание. Бог решил уронить мне на плечи небо и посмотреть, что из этого получится. Аппетит пропал, а потом вообще Бельский написал:

Где тебя носит? Бегом в смотровую!

До шести вечера я белкой в колесе крутилась. В ритм входила. Остальные успевали и поболтать, и покурить. После рабочего дня пришла в кабинет главврача. У меня экзамены впереди и еще, наверное, лекции и нотации.

– Внематочная беременность тридцать четыре недели, твои действия?

– Это невозможно. Внематочная беременность диагностируется на раннем сроке и прерывается максимум на 12-15 недели.

– А если подумать?

Я начала вспоминать все клинические случаи, о которых читала. Это нонсенс. Таких случаев один на миллион! А с положительным исходом единицы.