Верность сестер Митфорд

Лондон, Англия

Простыни опутывают их тела, так что Диана уже не уверена, где заканчивается рука М и начинается ее. Когда их тела так близки, такие разгоряченные и утомленные, ей хочется, чтобы время остановилось. «Как мимолетны эти мгновения восторга и единения, — думает она, — и все же именно они привязывают меня к нему». Ей хочется сохранить этот момент, словно бабочку под стеклом, но М разрушает его атмосферу.

— Что сказала Нэнси? — спрашивает М, голос его все еще хриплый, дыхание сбивчивое.

— Что роман на самом деле не о фашизме и беспокоиться не о чем. Что читатели увидят в книге только то, что она задумала.

Диана сама не знает, почему, когда речь заходит о Нэнси, она выгораживает сестру, даже перед своим возлюбленным. Она знает, что слова Нэнси ничего не стоят и нельзя соглашаться с тем, как сестра изображает БСФ и Мосли. В конце концов, большинство читателей будут знать о связи Нэнси с Дианой, а Дианы — с Мосли, и подумают, что в тексте немало правды. И все же сестринская преданность перевешивает.

— И ты ей веришь? — спрашивает он.

— Хотелось бы верить. — Она утыкается лицом ему в грудь.

— Словом, надо действовать. Давай подадим иск о клевете, вроде того, который я подал против «Дэйли Ньюс» из-за статьи, которую они опубликовали в «Стар»: мол, у меня наготове оружие для госпереворота.

Диана тянет с ответом. Она научилась выдерживать паузы, заставлять его ждать ее слов, ее появления, даже ее тела. М дорожит чем-то, только если это достается ему с усилиями.

— Хм, — говорит она, выводя легкими прикосновениями пальцев круги на его груди. — Не бросит ли этот шаг тень на тебя в глазах сторонников, особенно учитывая, что иск о клевете против романа выиграть невозможно?

Она могла бы привести гораздо более очевидный аргумент: «Нэнси — моя сестра», но она знает, что выбранная ею тактика более эффективна.

Ее пальцы скользят вниз по его груди, он закрывает глаза и стонет от удовольствия.

— Ты, как всегда, права, моя богиня. — Он открывает глаза и смотрит на нее. — Но надо же что-то сделать, чтобы остановить Нэнси!

— Она предложила нам отредактировать в книге все, что мы сочтем оскорбительным, до отправки рукописи издателю.

— Правда? Как тебе удалось ее уговорить? — спрашивает он, впечатленный.

— Я пригрозила, что перестану с ней общаться. — Диана сама до конца не верит, что выдвинула Нэнси такой ультиматум — сестре, с которой она наиболее близка, даже ближе, чем с Томом. Ей не хочется представлять себе жизнь без колкостей Нэнси, ее яркого остроумия, без ее поддержки, и она надеется, что ей не придется узнать, каково это. Но она готова пойти на эту жертву ради М — хотелось бы, чтобы и он в ответ пошел на такую же. Оставил Бабá.

Обнимая ее покрепче, М шепчет ей в волосы: — Ты чудо.

— Говорят, да, — шепчет она в ответ и садится на него сверху. Они целуются, и как только она растворяется в поцелуе с ним, в его прикосновения к ее груди, он отстраняется.

— Я не могу, — стонет он, затем садится и гладит ее по коже костяшками пальцев. — Мне на самом деле хочется, но я не могу.

Диана не может поверить, что он отвергает близость с нею. Одно дело не затевать любовную игру, но совсем другое — отказаться в самый разгар. Она заворачивается в простыню, словно шелковая ткань персикового оттенка может защитить ее от ощущения отверженности, и перебирается на другой конец кровати.

Он тянется к ней, но она отталкивает его. Они борются, пока она снова не оказывается в его объятиях. Она почти сдается, когда он говорит:

— Знаешь, мы встречаемся с Баба сегодня вечером. На самом деле уже меньше чем через час.

Диана замирает. Он действительно выскальзывает из этой постели ради свидания с Баба?

Несколько месяцев назад она узнала, что М и Баба стали любовниками, он заверил ее, что вынужден заниматься с невесткой сексом, чтобы она продолжала заботиться о его детях от Симми и поддерживала их финансово, и это ничуть не умаляет его чувств к Диане. Она смогла заглушить в себе обиду на это предательство, убедив себя, что у М сугубо деловые отношения с Баба. Но чтобы дошло до такого? Отказаться от близости с Дианой из-за предстоящего свидания с Баба? Он, что ли, бережет свою сексуальную энергию для нее? Тщательно подавляемая ярость, которую вызывает в Диане Баба, ярость, которую она всегда направляла на себя и никогда — на него, вдруг вырывается, угрожая разрушить так старательно выстроенный фасад самообладания.

— Диана, такого больше не повторится. Я обещаю. — Он глубоко вздыхает и выпаливает: — Я не хотел тебе говорить, но она помогает мне с БСФ.

— В каком смысле? — И голос, и тело Дианы становятся жесткими.

— У нее есть связь с графом Дино Гранди, послом Муссолини в Лондоне. Своими методами она добилась, чтобы Дуче поддержал БСФ.

«Это признание, должно быть, далось ему больнее, чем признание, что он и его дети финансово зависят от Баба», — думает Диана. Мосли хочет казаться сильным, властным, независимым, самостоятельно идущим к успеху. А теперь выясняется, что Баба помогает ему наладить отношения с Муссолини, от которого БСФ получает серьезное финансирование, — просто поразительно, какая ирония и какое разочарование! Ведь она тоже хотела добыть для него поддержку из-за рубежа.

Диана заставляет себя промолчать; надо все обдумать и спланировать. Под ее молчанием и неподвижностью копится ярость, собираются силы, которые станут острым клинком. Это оружие поможет ей, и М будет принадлежать ей одной.

14 ноября 1934 года