Верность сестер Митфорд

Неаполь, Италия

Через Неаполитанский залив Диана глядит на Везувий, взгляд ее задерживается на острове Капри, выступающем из лазурного моря. Каким же наслаждением стал их день на Капри наедине с М, они плавали, ужинали, пили и занимались любовью на его яхте «Вивьен» — тридцатифутовой, с тремя каютами. Ее восстанавливающееся лицо надежно защищали от яркого солнца потрясающие широкополые шляпы. Ни детских голосов, ни взглядов Бабá. В тот день, стоя рядом с М, Диана почувствовала, что победила.

День, когда она прибыла на виллу в Позиллипо, еще не стал днем ее триумфа. Она недооценила степень своих травм и сложность путешествия: перелет из Кройдона в Марсель, потом гидросамолетом до Италии, а затем поездом до этого богатого района Неаполя, что раскинулся на склоне зеленого холма с потрясающим видом на Неаполитанский залив. Обессиленная и потрепанная, она прибыла в разгар официального ужина, устроенного М в честь наследных принца и принцессы Италии, которых Баба знала с юности.

Взгляд М, когда лакей проводил его к Диане — половина ее лица была скрыта изысканным шелковым шарфом, — был непередаваемым.

— Диана, н-не может быть, — пробормотал он, а затем обвил ее своими мускулистыми руками. — Моя бедняжка, драгоценная богиня, как тебе это удалось?

— Ты всегда говорил, что я чудо, — прошептала она ему в шею, и он осыпал самыми нежными поцелуями ее израненное лицо.

Хотя М, извинившись, покинул ужин, чтобы поселить Диану в одной из многочисленных комнат для гостей, она слышала, как они с Баба ссорились в коридоре. Разъяренный голос Баба змеился по коридору и проникал в роскошную комнату для гостей, под Дианины выглаженные хлопковые простыни, словно стремясь задушить ее. И это очень обрадовало Диану; в конце концов, она приехала сюда, чтобы внести раскол.

Следующие три дня М держал обеих женщин порознь, что было не очень сложно, учитывая, что Диане нужно было отдыхать и набираться сил. К ее спальне примыкала терраса с видом на залив, и Диана была вполне счастлива, перемещаясь с кровати на шезлонг, где отдыхала, прикрыв лицо от солнца, и только любовник время от времени навещал ее. Она не позволяла себе терзаться мыслями о том, что Баба и М вместе в такой непосредственной близости от нее, потому что знала — ее присутствие на вилле вбивает клин между ними. Она никогда не предъявляла ему претензий за время, проведенное в обществе бывшей невестки: Диана вела игру вдолгую.

После трех дней такого сосуществования Диана услышала, как Баба носится по вилле, приказывая слугам паковать ее вещи. Громкие крики «недопустимо» и «невыносимо» разносились по лестницам и коридорам, и был ли этот гнев направлен на Диану или на М, оставалось неясным. Когда М вернулся на виллу, отвезя Баба на вокзал, Диана уже устроилась в главной спальне, оставленной ее заклятой соперницей. Следующие несколько недель они ходили под парусом, обедали и играли с детьми, поездка прошла именно так, как она надеялась.

— Дорогой, — говорит она, обнимая его. — Ты точно взял все, что нужно?

— Ну… — Он утыкается носом в ее шею, и тепло разливается по всему ее телу, он движется осторожно, чтобы не задеть несколько оставшихся пластырей на ее лице. — Как у меня может быть все, что нужно, если там не будет тебя?

Она смеется, глаза сияют под ресницами:

— Я буду ждать здесь твоего возвращения, и это всего на четыре коротких дня.

— Четыре важных дня, — уточняет он и добавляет: — Благодаря тебе.

Блаженно улыбаясь — словно ей ничего не стоило устроить обед в его честь, который даст в Мюнхене сам Гитлер, — она говорит:

— Ты заслуживаешь этого, никак не меньше.

— Возможно, это поможет БСФ набрать силу, — мягко произносит он. После отъезда Баба М кое в чем признался Диане. Муссолини финансировал БСФ, предоставляя пять тысяч фунтов стерлингов ежемесячно в течение нескольких лет. Деньги в разных валютах поступали через компанию с международными связями, принадлежащую старому другу М. Но после потасовки в Олимпия-холле ряды БСФ сильно поредели, и советники Муссолини убедили его, что британский фашизм не добился той широкой поддержки, на которую они рассчитывали. Выплаты сократились, и это поставило под угрозу будущее БСФ, к тому же после «Олимпии» М потерял еще и покровительство лорда Ротемира. М был в восторге, когда Диана сказала, что нашла выход, хотя, конечно, она не упомянула, что надеется решить сразу две проблемы благодаря организованному ею обеду с Гитлером — усилить БСФ и сделать так, чтобы М перестал нуждаться в помощи Баба. М должен верить, что сам решил оставить Баба.

— Обязательно, дорогой. Я знаю, что так и будет, — говорит она и долго, томно целует его.

Закрыв за ним дверь, она хватает бутылку шампанского, хрустальный бокал и спускается по сотне ступенек от виллы к пляжу. На великолепную бухту опустились сумерки, почти все лодки вернулись в доки, и море перед нею необычайно спокойное и синее. Диана наливает шампанское в высокий бокал, поднимает тост за себя и выпивает до дна одним глотком. Затем скидывает белое шелковое платье и ныряет в море, упиваясь триумфом.

22 августа 1935 года