Верность сестер Митфорд

Стаффордшир, Англия

Снежинка садится на оконное стекло. Кто-то сказал бы, что она прекрасна, но Диана видит в ней нечто поважнее красоты. Несмотря на кажущуюся хрупкость, изящество и уникальность, снежинка должна быть сильной, чтобы пережить трансформацию из воды, текущей по земле, в небесный лед.

Она переводит взгляд со стекла на двух мальчишек, которые появляются за окном. Джонатан и Десмонд, с ног до головы укутанные в шерстяную одежду, раскраснелись от холода и хохочут. Они весело катаются со склона на санках, и она думает, как ей повезло, что у мальчиков такой чудесный нрав. Несмотря на постоянные переезды от отца к матери и обратно, они остаются уравновешенными, вежливыми, гибкими и добродушными. Отчасти за это следует благодарить Брайана с его изумительным характером. Будут ли юный Александр и новорожденный малыш такими же, ведь их отец совершенно другой, их ждет военное время и бурный период в жизни родителей?

Она видит, как счастливы ее дети, и ей больно, что это их последний отдых в Вуттон-Лодже. Что бы ни было причиной расследования, затеянного поверенным траста Керзона, который выделяет деньги на ее пасынков, худшее случилось: они больше не могут использовать средства траста, чтобы платить за Вуттон-Лодж и Гросвенор-Роуд, им придется отказаться от обоих домов, ведь Баба никогда не согласится признать Вуттон-Лодж основным местом жительства детей. Теперь они вынуждены переехать на Сейвхей в Денхеме — в дом Симми, который и считается основным местом жительства наследников, и смогут себе позволить небольшую квартирку в Лондоне. Больше ничего. Денег, которые Диана получает от Брайана, не хватит ни на что сверх этого, а Мосли заложил все свои активы для поддержки БСФ.

Стучат крышки сундуков, шуршит упаковочная бумага, передвигается мебель, хлопают ящики. Звуки сборов вторгаются в приятное созерцание сыновей — одному из них восемь, другому почти десять. Тут до нее доносится ругань, она эхом отражается от стен большой гостиной, похожей на пещеру. «Что там натворили слуги?» — досадует Диана. У них осталось совсем немного прислуги, и Мосли наверняка разносит какого-то деревенского парня, нанятого помочь упаковать вещи для большого переезда, но необученного прислуживать. Ей придется вмешаться.

Она входит в большой зал, там трое слуг вытянулись стрункой перед М. Из трех только Мэри их постоянная прислуга, двое других, как Диана и подозревала, временные. Даже нянь почти всех пришлось отпустить. Трое работников с облегчением смотрят на хозяйку, и Диана знает, что только она может все уладить, прежде чем они попрощаются с этим волшебным местом.

Мосли разводит руками:

— Они почему-то не знают, что делать с серыми занавесками.

Он указывает на серебристый шелк, широкими складками обрамляющий огромные окна, — Диана собирается повесить его на ферме Сейвхей вместо океанов ситца, который предпочитала Симми.

— У меня есть дела поважнее, чем препираться с прислугой, — объявляет М, выходя из комнаты. На секунду он задерживается и, не оборачиваясь, кричит: — Диана, мы должны уехать в течение часа!

Ей остается только объяснить все работникам и успокоить единственную оставшуюся няню. Только после этого она сможет завершить еще одно дело — секретное. Поднявшись по лестнице в свою спальню, она садится за письменный столик, из-за которого открывается вид на раскинувшуюся вокруг дикую природу. Берет лист бумаги, ручку и начинает писать: «Дорогой Питер».

Она обращаться к Питеру Экерсли, одному из ведущих британских экспертов в области радиоинженерии, который также симпатизирует фашистам и входит в правление их радиопредприятия, с весьма щекотливым вопросом. Диана очень осторожно выбирает слова. Хотя Гитлер дал понять, что, если начнется война, радиостанцию вряд ли удастся запустить, она хочет это проверить. В конце концов, Гитлер не сказал напрямую, что сделки не будет, и у нее еще остались способы связаться с ним, хотя она и сказала Муле противоположное.

В расплывчатых формулировках она интересуется ходом строительства радиостанции в Остерлуге, в северо-западной части Германии, вещание с которой могло бы достигать восточной и юго-восточной Англии. Предполагалось, что первоначальное финансирование возьмут на себя немцы, а позже свой вклад внесут британские инвесторы вместе с «Рэдио Вэрайэти», организацией, созданной для производства радиопрограмм. Британские и немецкие компании сейчас по закону не могут вести совместный бизнес, но она с самого начала предусмотрительно постаралась скрыть немецкое и британское происхождение учредителей компании. Однако, несмотря на все предосторожности, деловые партнеры должны обладать определенной склонностью к риску. Готовы ли они к нему? Это она хочет выяснить.

Она не может допустить, чтобы Мосли обнаружил, что проект радио повис в воздухе. Долгие месяцы она уверяла его, что сделка состоится и у них появится доход, что переезд на ферму Сейвхей — лишь временная мера. Диане важно, чтобы Мосли продолжал зависеть от нее, особенно когда Баба опять так близко — в конце концов, они будут вместе жить вместе на ферме Сейвхей.

Тревожит ее и сегодняшнее возвращение Юнити домой. Перспектива встретиться лицом к лицу с младшей сестрой, стать свидетельницей ее физического и психического краха, пугает Диану.

Ее тяжелые размышления прерывает горничная:

— Мэм, сундуки с одеждой и коробки с припасами на следующие три недели полностью упакованы и готовы к погрузке. Остальное прибудет позже.

— Замечательно, — отвечает Диана, глядя на мелькающие за окном красные штаны своих сыновей, которые снова наперегонки взбираются на холм и тянут за собой санки. — Думаю, пора позвать мальчиков, — говорит она скорее самой себе, и голос у нее такой же удрученный, как и настроение.

Она засовывает письмо в рукав и в последний раз спускается по лестнице. Она передает послание своему самому надежному слуге и нашептывает инструкции: он должен отправить его из почтового отделения не в ближайшем городе, а в стаффордширском Элластоне, чуть подальше. Важно, чтобы следы не вели в Вуттон-Лодж.

Что ж, пора.

Широко распахнув французские двери на лужайку за домом, она кричит:

— Эй, ребята! Пора ехать.

— Еще разочек, мам! — отзывается Десмонд. — Ну пожалуйста!

Диана смеется — ну разве можно им отказать? И пусть они задержатся еще на пять минут и Мосли разозлится.

— Хорошо!

Она глядит, как ее потрясающие сыновья мчатся на санках по снежным сугробам, и странная грусть охватывает ее. Почему ей кажется, будто великолепный, счастливый период ее жизни походит к концу?

2 февраля 1940 года