Напоминание о нем

39

Леджер

Вернувшись домой, я даже не стал заходить в свой дом. Я сразу подошел к двери Грейс и Патрика и постучал.

Передо мной никогда не стояло выбора. Диэм всегда была самым важным человеком в моей жизни, не важно, что, когда и как происходит. Но это не значит, что прямо сейчас меня не разрывало на чертовы клочья.

Дверь открыл Патрик, но Грейс почти сразу присоединилась к нему. Думаю, она боялась новой драки. Они оба, казалось, слегка удивились виду моих ран, но Патрик не стал извиняться. Да я и не ждал.

Я поглядел им обоим в глаза.

— Диэм хотела показать мне свою черепаху.

Фраза звучала так просто, но значила очень много. Ее следовало понимать как «Я выбрал Диэм. Давайте вернемся к тому, что было раньше».

Патрик пару секунд смотрел мне в глаза, но Грейс отступила в сторону со словами:

— Она у себя в спальне.

Это было прощение и принятие, но на самом деле я хотел от них не прощения. Но принял его.

Когда я заглянул в дверь, Диэм сидела на полу. Черепаха ползла в полуметре от нее, и она пыталась подманить ее поближе зеленым куском Лего.

— Так это твоя черепаха?

Диэм поднялась и просияла.

— Ага. — Она подняла черепаху, и мы сели к ней на кровать. Я откинулся на подголовник. Диэм забралась на середину кровати и сунула мне черепаху, а потом примостилась у меня под боком. Я посадил черепаху себе на ногу, и она поползла в сторону колена.

— Почему НоНо тебя ударил? — спросила Диэм, глядя на мою разбитую губу.

— Взрослые иногда ошибаются, Ди. Я сказал что-то, что обидело его, и он расстроился. Он не виноват. Это моя вина.

— А ты на него сердишься?

— Нет.

— А НоНо еще сердится?

Скорее всего.

— Нет. — Я решил сменить тему. — А как зовут твою черепаху?

Диэм схватила черепаху и посадила к себе на колени.

— Леджер.

Я рассмеялся.

— Ты назвала черепаху в мою честь?

— Да. Потому что я тебя люблю. — Она сказала это таким милым голосом, что у меня сжалось сердце. Как бы я хотел, чтобы Кенна услышала от Диэм эти слова.

Я поцеловал ее в макушку.

— Я тебя тоже, Ди.

Я посадил черепаху в аквариум, снова сел на кровать и побыл с ней, пока она не заснула. И потом я посидел там еще немного, чтобы убедиться, что она спит крепко.

Я знал, что Грейс с Патриком любят ее, и знал, что они любят меня, так что разлучить нас — это последнее, на что они пошли бы. Они могут сердиться, но они знают, как Диэм любит меня, так что, если даже мы трое на сможем разобраться с этим дерьмом, я знаю, что все равно останусь большой частью жизни Диэм. А пока я часть ее жизни, я продолжу биться за то, что считаю лучшим для нее.

Я давно должен был это сделать.

А для Диэм лучше иметь в своей жизни мать.

И потому я сделал то, что сделал, перед тем, как уйти из квартиры Кенны.

Как только она закрыла дверь в ванную, я хлопнул входной дверью, делая вид, что ухожу. Но вместо этого я взял ее телефон. Угадать пароль было несложно — день рождения Диэм. Я открыл текстовые файлы и нашел тот, куда она записывала все письма, которые писала Скотти, и переправил весь файл на свой почтовый адрес, а потом тихонько ушел.

В спальне Диэм я подсоединился со своего телефона к принтеру Грейс и Патрика. Открыл почту, нашел письмо, которое Кенна читала мне, и пролистал остальные письма, которые она писала Скотти. Я все равно нарушил тайну ее переписки, взяв ее телефон и переслав себе эти письма. Но я не собирался читать все остальные, пока она когда-нибудь не разрешит мне.

Сегодня мне было нужно только одно письмо.

Я нажал на кнопку печати, закрыл глаза и слушал, как в кабинете Патрика в комнате напротив оживает и шуршит принтер.

Я дождался конца печати, встал с кровати Диэм, убедился, что она не проснулась, вышел из комнаты и зашел в кабинет Патрика. Вынул письмо из принтера и проверил, что все распечаталось.

— Ну, Скотти, пожелай мне удачи, — прошептал я.

Когда я вышел из коридора, они оба сидели на кухне. Грейс смотрела в свой телефон, а Патрик разбирал посудомойку. Они одновременно взглянули на меня.

— Я должен кое-что вам сказать, и я не хочу кричать, но если придется, то я буду, так что, думаю, нам лучше выйти на улицу, потому что не хотелось бы разбудить Диэм.

Патрик закрыл посудомойку.

— Мы не хотим слышать то, что ты скажешь, Леджер. — Он указал мне на дверь. — Уходи.

Я очень сочувствовал им, но, боюсь, уже достиг своего предела. Я ощутил, как меня захлестывает горячая волна, и попытался успокоиться, но это было нелегко, потому что я столько всего им отдал. И тут я вспомнил слова Кенны, прозвучавшие перед нашим прощанием. Пожалуйста, не надо их ненавидеть.

— Я отдал этой девочке свою жизнь, — сказал я. — И вы должны мне хотя бы это. Я не уйду отсюда, пока мы об этом не поговорим. — Я вышел из двери и стал ждать их во дворе. Прошла минута. Может, две. Я сел на террасе. Они либо вызовут полицию, либо выйдут ко мне, либо пойдут спать, не обращая на меня внимания. Но я буду ждать тут, пока что-нибудь из этого не произойдет.

Через несколько минут я услышал, как за моей спиной открылась дверь. Я встал и обернулся. Патрик вышел из дому ровно настолько, чтобы дать Грейс встать в дверном проеме. Они не казались готовыми выслушать меня, но я все равно скажу то, что должен. Для этого разговора нет подходящего момента. Нет подходящего момента, чтобы защищать девушку, разрушившую их жизнь.

Мне казалось, слова, которые я сейчас скажу, станут самыми важными моими словами. Жаль, что я не мог подготовиться лучше. Кенна заслуживает большего, чем я и моя речь в качестве последнего мостика надежды между ней и Диэм.

Я сделал глубокий вдох.

— Каждое решение, принятое мной — ради Диэм. Я разорвал помолвку с женщиной, которую любил, потому что не был уверен, что она будет хороша для этой девочки. Вы должны понимать, что я никогда не предпочту свое счастье счастью Диэм. Я знаю, что вы это знаете, и знаю, что вы пытаетесь защититься от той боли, что причинил вам поступок Кенны. Но вы берете наихудший момент в ее жизни и по нему судите о том, какая она. Это несправедливо. Несправедливо по отношению к Кенне. Несправедливо по отношению к Диэм. Я даже начинаю думать, что это несправедливо и к Скотти.

Я протянул им пачку листков.

— Она пишет ему письма. Пишет Скотти. Она делает это все пять лет. Это только одно из них, которое я прочел, но мне хватило, чтобы изменить свое мнение о ней. — Я сделал паузу, после чего поправился. — На самом деле, не так. Я простил Кенну еще до того, как узнал содержание этого письма. Но, когда она прочла мне его, я понял, что ей было так же больно, как и всем нам. И мы просто медленно убивали ее, продолжая причинять ей боль. — Я прижал руку ко лбу и произнес с большим чувством, чем собирался. — Мы не пускаем мать к ее ребенку. Это плохо. Скотти бы очень на нас сердился.

Когда я закончил говорить, было тихо. Слишком тихо. Как будто бы они перестали дышать. Я передал Грейс письмо.

— Читать это будет очень трудно. Но я прошу вас прочесть это не потому, что люблю Кенну. Я прошу вас прочесть его потому, что ее любил ваш сын.

Грейс заплакала. Патрик все еще не смотрел на меня, но обнял жену и прижал е себе.

— Я отдал вам последние пять лет своей жизни. Все, что я прошу взамен — двадцать минут. Может быть, вам понадобится даже меньше, чтобы прочесть это письмо. Когда вы прочтете и обдумаете его, мы поговорим. И я буду уважать любое решение, которое вы примете. Клянусь. Но пожалуйста, пожалуйста, дайте мне эти двадцать минут. Вы должны предоставить Диэм возможность иметь в ее жизни еще одного человека, который будет любить ее так же, как любил бы ее Скотти.

Я не дал им возможности возразить или вернуть мне письмо. Я тут же повернулся, пошел к своему дому и исчез в нем. Я даже не стал смотреть в окно, ушли ли они домой или читают письмо на улице.

Меня трясло от волнения.

Я поискал родителей и нашел их на заднем дворе. Отец разложил на траве барахло из трейлера и мыл его из шланга. Мать сидела на диване на террасе и читала.

Я сел рядом с ней. Она подняла глаза от книги и улыбнулась, но, увидев мое лицо, закрыла книгу.

Я уронил лицо на руки и заплакал. Я не мог сдержаться. Мне казалось, будто жизни всех, кого я люблю, в этот момент висят в воздухе, и это было невыносимо.

— Леджер, — сказала мать. — Ох, милый. — И обняла меня.