33
Кенна
Дорогой Скотти.
Не знаю, говорила ли я тебе об этом, но твоя машина была для меня самым любимым местом на свете.
Это единственное место, где мы были по-настоящему одни. Я так ждала тех дней, когда наши расписания совпадали и ты забирал меня с работы. Я садилась в твою машину, и это было такое же чувство, как если бы я вернулась в уютный дом. У тебя всегда была газировка для меня, а в те дни, когда ты знал, что я не успела поесть, ты заказывал мне картошку из «Макдоналдса» в стаканчике, потому что знал, что это мои любимые чипсы.
Ты был таким милым. Ты всегда делал для меня все эти милые вещи. Крошечные жесты тут и там, на которые большинство людей даже не обращают внимания. Ты был лучше, чем я того заслуживала, хотя ты бы с этим не согласился.
Я столько раз перебирала в голове день, когда ты умер, однажды я даже расписала весь этот день до каждой секунды. Большая часть, конечно, получилась приблизительной. Я не знаю, действительно ли я чистила зубы в тот день ровно полторы минуты. Или что мой перерыв на работе продолжался пятнадцать минут секунда в секунду. Или что мы провели на той вечеринке, куда пошли вечером, ровно пятьдесят семь минут.
Я уверена, что ошиблась в своих вычислениях на несколько минут туда-сюда, но по большей части все равно могу отчитаться за все, что происходило в тот день. Даже о том, что я хотела бы позабыть.
Парень, с которым ты вместе учился, устраивал вечеринку, а ты жил с ним в одной комнате в первый год обучения и сказал, что должен заглянуть к нему. Мне было грустно из-за того, что надо идти на эту вечеринку, но задним числом я была рада, что ты повидал в тот вечер многих своих друзей. Я знаю, что после твоей смерти это, наверное, было для них важно.
Но даже притом что тебе нужно было там появиться, они уже перестали быть твоей компанией, и я знала, что тебе не хотелось туда. Ты уже прошел стадию вечеринок и больше заботился о других, более важных моментах жизни. Ты только начал учиться в аспирантуре и проводил все свое время либо в занятиях, либо со мной.
Я знала, что мы пробудем там недолго, так что нашла стул в уголке гостиной и присела, пока ты обходил всех знакомых. Не знаю, знал ли ты об этом, но я наблюдала за тобой все пятьдесят семь минут, что мы там были. Ты был таким привлекательным. Когда люди смотрели на тебя, у них загорались глаза. Вокруг тебя собирались толпы, а когда ты видел кого-то, с кем еще не поздоровался, то шел к нему, и он начинал чувствовать себя самым главным персонажем этой вечеринки.
Я не знаю, тренировался ли ты специально так себя вести, но мне казалось, ты даже не знаешь, что у тебя есть такая сила. Сила давать людям почувствовать себя важными и желанными.
Примерно на пятьдесят седьмой минуте нашего пребывания там ты заметил, что я сижу в углу и улыбаюсь тебе. Ты подошел ко мне, забыв обо всех, кто тебя окружал, и я внезапно ощутила себя в центре твоего внимания.
Ты смотрел только на меня, и я знала, что важна тебе. Я была важной. Ты сел на стул рядом со мной, поцеловал меня в шею и прошептал на ухо:
— Прости, что я бросил тебя одну.
Но ты не бросал меня. Я все это время была с тобой.
— Хочешь уйти? — спросил ты.
— Если тебе весело, то нет.
— А тебе весело? — спросил ты.
Я пожала плечами. Я могла придумать множество других дел, повеселее этой вечеринки. По твоей улыбке я поняла, что ты думаешь точно так же.
— Хочешь поехать на озеро?
Я кивнула, потому что это три мои любимые вещи. Это озеро. Твоя машина. И ты.
Ты стянул упаковку пива, мы ускользнули оттуда, и ты поехал на озеро.
У нас было там любимое место, где мы иногда проводили вечер, в конце старой боковой дороги. Ты говорил, что знаешь о нем, потому что иногда ночевал там с друзьями в палатке. Это было недалеко от места, где я жила со своими соседками, так что иногда ты появлялся в моей квартире посреди ночи, и мы шли туда, и занимались сексом на мостках, или в воде, или в твоей машине. А иногда оставались там и встречали рассвет.
В тот конкретный вечер у нас было пиво, которое ты взял с вечеринки, и какие-то остатки чипсов в пакетиках, которые на прошлой неделе ты взял у своего приятеля. Мы включили музыку и валяли дурака, плескались в воде. Мы даже не занимались в тот вечер сексом. Иногда мы просто обнимались, и это ужасно нравилось мне в тебе, потому что я всегда ненавидела в отношениях именно то, что когда начинается секс, то все обнимашки сразу прекращаются.
Но с тобой обнимашки были такими же прекрасными, как и секс.
Ты целовал меня в воде так, словно это наш последний поцелуй. Я потом думала, не было ли у тебя своего рода предчувствия или страха, и поэтому ты целовал меня именно так. А может, мне просто так запомнилось, потому что это и был наш последний поцелуй.
Мы вылезли из воды и лежали голыми на мостках в лунном свете, а мир кружился у нас над головой.
— Хочу котлету, — сказал ты.
Я засмеялась такому неожиданному желанию.
— Котлету?
Ты усмехнулся и сказал:
— Ну да. Разве это не здорово? Котлету с картофельным пюре. — Ты сел на досках и протянул мне мою сухую майку. — Поехали поужинаем.
Ты выпил больше, чем я, и попросил меня сесть за руль. Мы обычно не ездили на машине пьяными, но, думаю, в ту ночь мы казались себе неуязвимыми. Мы были молоды и влюблены, и, конечно же, никто не может умереть, когда он так счастлив.
Но мы выпили пива, так что наши решения в тот вечер были немного неадекватными, и, как бы там ни было, ты попросил меня сесть за руль. И, как бы там ни было, я не сказала тебе, что так делать нельзя.
Я села в эту машину, хотя знала, что едва не упала, поскользнувшись на гравии, когда открывала ее. Но я села за руль, хотя мне пришлось моргать изо всех сил, чтобы убедиться, что я включила нужную передачу, а не задний ход. И я все же повезла нас от озера, хотя была слишком пьяной, чтобы вспомнить, как же выключить или хотя бы приглушить музыку. И она орала так громко, что у меня болели уши.
Мы даже не успели особо далеко отъехать, когда все это случилось. Ты знал дорогу лучше меня. Там был гравий, а я ехала слишком быстро, и я не знала, что этот поворот такой резкий.
Ты сказал:
— Притормози, — но сказал очень громко, почти крикнул, я напугалась и ударила по тормозам. Теперь я знаю, что резкое торможение на гравийной дороге может привести к полной потере контроля над управлением, особенно если ты пьян. Я вывернула руль направо, но машину продолжало нести влево, как будто она скользила по льду.
Очень многим в авариях везет, и они не помнят никаких подробностей. Они могут вспомнить то, что случилось прямо перед аварией и после нее, но со временем я сумела вспомнить каждую секунду той ночи, они все вернулись ко мне, хотела я этого или нет.
Верх твоего кабриолета был опущен, и когда машина слетела в кювет и ее завертело, все, что, как я могла вспомнить, я почувствовала, это необходимость как-то защитить лица, потому что осколки лобового стекла могут нас поранить.
В тот момент это был мой самый большой страх. Осколок стекла. У меня перед глазами вовсе не закружилась вся моя жизнь. И даже твоя жизнь тоже не закружилась. В тот момент я беспокоилась только о том, что случится с лобовым стеклом.
Потому что, конечно же, никто не может умереть, когда он так счастлив.
Я почувствовала, что мир вокруг меня завертелся, а потом ощутила гравий у себя под щекой.
Музыка продолжала орать.
Двигатель продолжал работать.
Воздух застрял у меня в горле, и я не могла даже закричать, но и не думала, что мне надо это делать. Я все думала про твою машину и про то, как ты, наверное, рассердишься на меня. Помню, что я шептала: «Прости пожалуйста», как будто твоей самой большой неприятностью было то, что нам придется вызывать тягач.
Все случилось очень быстро, но я в тот момент не нервничала. Думала, что и ты тоже. Я ждала, что ты спросишь, все ли со мной в порядке, но мы лежали в перевернувшемся кабриолете, и все, что я выпила той ночью, взболталось у меня в животе, и я ощущала давление гравитации так сильно, как никогда в жизни. Мне казалось, меня сейчас вырвет, и мне надо было выпрямиться, так что я пыталась отстегнуть ремень, и, когда я наконец отщелкнула его, то помню, что упала. Всего, может, сантиметров на пять, но это вышло неожиданно, я вскрикнула.
А ты все еще не спросил, в порядке ли я.
Вокруг было темно, и я поняла, что, может быть, мы попали в ловушку, и я протянула руку и коснулась твоей руки, чтобы следовать за тобой. Я знала, что ты найдешь выход. В этом я полностью полагалась на тебя. Я полагалась на тебя во всем и оставалась спокойной только потому, что ты рядом. Я даже больше не переживала из-за твоей машины, потому что знала — ты будешь волноваться за меня больше, чем за машину.
И ведь не то чтобы я превышала скорость или как-то неосторожно вела. Я просто выпила немного лишнего и была слегка пьяной, хотя, конечно, очень глупо считать, что немного лишнего — это не слишком.
Мы перевернулись только потому, что попали в глубокий кювет, но, поскольку верх машины был опущен, я думала, что наверняка урон окажется не слишком большим. Ну, может, неделя-другая в ремонте, и машина, которую я так любила, машина, которая была нашим домом, снова будет в порядке. Как и ты. Как и я.
— Скотти. — Позвав тебя, я потрясла тебя за руку. Я хотела, чтобы ты понял, что я в порядке. Я думала, может, ты в шоке и потому ведешь себя так тихо.
Когда ты не пошевелился, я поняла, что твоя рука просто прижата к дороге, которая каким-то образом превратилась в наш потолок, и подумала, что ты без сознания. Но, когда я вытянула свою руку обратно, чтобы попробовать понять, как выбираться отсюда, она была покрыта кровью.
Той кровью, которая должна была течь в твоих венах.
Я не могла осознать это. Не могла вообразить, что глупая авария на обочине проселочной дороги, где нас выкинуло в кювет, могла реально повредить нам. Но это была твоя кровь.
Я тут же перебралась поближе к тебе, но, поскольку ты был вверх ногами, и все еще пристегнут, я не смогла подтянуть тебя к себе. Я пыталась, но ты не поддавался. Я повернула к себе твое лицо, но ты, казалось, спал. Губы были слегка приоткрыты, а глаза закрыты, и ты выглядел точно так же, как когда я проводила у тебя ночь и просыпалась, а ты продолжал спать рядом со мной.
Я пыталась тащить тебя, но ты не поддавался, потому что машина лежала сверху. Твое плечо и рука были зажаты, и я не могла вытащить тебя настолько, чтобы отстегнуть ремень. Даже притом что было темно, я поняла, что лунный свет отражается от крови так же, как отражался бы в океане.
