Напоминание о нем

10

Леджер

Я вытаскивал из мешка оборудование, стоя на краю поля, когда Грэйди подошел с той стороны забора из сетки и вцепился в него пальцами.

— Ну? И кто это был?

Я притворился, что не понимаю, о ком он говорит.

— Кто был кто?

— Девица, которая вчера была в твоем грузовике.

Глаза Грэйди были красными. Похоже, на нем начали сказываться ночные смены.

— Посетительница. Я просто подвез ее домой.

Уитни, жена Грэйди, стояла с ним рядом. По крайней мере, возле нее не обнаруживалось остальной бригады мамашек, но по ее взгляду я немедленно понял, что меня обсуждает все бейсбольное поле. Я могу выдерживать нападение только одного семейства одновременно.

— Грэйди сказал, у тебя в машине вчера была девушка.

Я окинул Грэйди взглядом, и он беспомощно поднял руки, как будто его жена вытащила из него эту информацию под пытками.

— Да никто это не был, — повторил я. — Просто подвез посетительницу до дома. — Интересно, сколько раз мне придется сегодня это повторить.

— Кто она такая? — спросила Уитни.

— Ты ее не знаешь.

— Мы тут всех знаем, — сказал Грэйди.

— Она не местная, — сказал я. Может, я и соврал — а может, сказал правду. Я и сам не знал, потому что ничего не знал о ней. Ну, кроме того, какая она на вкус.

— Дестин отрабатывал замах, — сказал Грэйди, переводя разговор на своего сына. — Вот погоди, увидишь, как у него получается.

Грэйди хочет, чтобы все отцы ему завидовали. Мне этого не понять. Детский бейсбол должен проходить весело, а люди подобного типа устраивают из него такое состязание, что губят весь интерес.

Пару недель назад Грэйди чуть не подрался с судьей. И ударил бы его, если бы Роман не вытеснил его с поля.

Я сомневаюсь, что такие страсти вокруг детской игры производят хорошее впечатление. Но Грэйди очень серьезно относится к спортивным занятиям сына.

А я… не так. Иногда я думаю, может, это потому, что Диэм мне не дочь. Будь это так, сердился бы я из-за спортивной игры, где даже счет не ведут? Не знаю, способен ли я любить своего биологического ребенка больше, чем Диэм, но мне спортивные достижения совсем не важны. Кто-то из родителей считает, раз я профессионально играл в футбол, то должен быть более честолюбивым. Да я всю жизнь имел дело с честолюбивыми тренерами. Я и согласился тренировать эту команду только затем, чтобы никакой честолюбивый придурок не мог прийти и подать Диэм плохой пример.

Дети должны были разминаться, но Диэм стояла перед первой отметкой, рассовывая мячи в карманы своих бейсбольных штанов. В каждом кармане у нее уже лежало по парочке, и теперь она пыталась засунуть третий. От их веса штаны начинали сползать.

Я подошел и присел перед ней на колени.

— Ди, ты не можешь забрать себе все мячи.

— Это драконьи яйца, — сказала она. — Я посажу их у себя в саду и выращу маленьких дракончиков.

Я перекидал мячи Роману один за другим.

— Драконы растут не так. На яйцах должна сидеть мама-дракониха. Их не закапывают в саду.

Диэм нагнулась за камушком, и я заметил, что она засунула еще два мяча себе за пазуху. Я расстегнул ей рубашку, и мячи упали к ее ногам. Я кинул их Роману.

— А я тоже выросла в яйце? — спросила она.

— Нет, Ди. Ты человек. Люди не вылупляются из яиц — мы растем… — Я замолчал, потому что собирался сказать Мы растем у нашей мамы в животе, но я всегда старался избегать разговоров про отца и мать с Диэм. Мне не хотелось, чтобы она начала задавать вопросы, на которые у меня нет ответов.

— Где мы растем? — спросила она. — На деревьях?

Черт.

Я положил ей руку на плечо и проигнорировал ее вопрос, потому что понятия не имел, что говорили ей Грейс и Патрик о том, откуда берутся дети. Это не мое дело. Я был не готов к этому разговору.

Я закричал, чтобы дети строились, и Диэм, к счастью, отвлеклась на свою подружку и убежала от меня.

Я с облегчением выдохнул, поскольку разговор закончился.

Романа я высадил в баре, чтобы избавить его от посещения «Макдоналдса».

Да, мы пошли в «Макдоналдс», хотя Диэм так и не надела свои щитки за всю игру, потому что со мной она поступает по-своему чаще, чем наоборот.

Говорят, выбирай свои битвы, но что делать, если ты выбираешь не биться?

— Я больше не хочу играть в бейсбол, — вдруг ни с того ни с сего проговорила Диэм. Когда это пришло ей в голову, она макала чипсы в мед и, конечно, перемазалась сладким.

Я пытался заставить ее есть чипсы с кетчупом, потому что его гораздо легче вытирать, но Диэм не была бы собой, если бы не делала все самым неудобным образом.

— Тебе больше не нравится бейсбол?

Она отрицательно покачала головой и облизала пальцы.

— Это нормально. Но нам осталось всего несколько игр, и у тебя есть обязательство.

— Что такое обязательство?

— Это когда ты соглашаешься что-то делать. Ты согласилась стать частью команды. Если ты бросишь посередине сезона, твоим друзьям будет тяжело. Как ты думаешь, сможешь ты доиграть этот сезон?

— Если мы будем ходить в «Макдоналдс» после каждой игры.

Я прищурился.

— Почему мне кажется, что меня тут обводят вокруг пальца?

— Что значит обводить вокруг пальца? — спросила она.

— Это значит, что ты пытаешься заставить меня водить тебя в «Макдоналдс».

Диэм усмехнулась и доела последнюю чипсину. Я собрал мусор на поднос. Взял ее за руку, чтобы идти на улицу, и вспомнил про мед. Ее ладошки были липкими, как бумага для мух. Именно поэтому у меня в машине лежат влажные салфетки.

Спустя пару минут она сидела пристегнутой в своем кресле, а я оттирал ее руки мокрой салфеткой, и тут она спросила:

— А когда у моей мамы будет машина побольше?

— У нее и так минивэн. Куда ей еще больше-то?

— Не Нана, — сказала Диэм. — Моя мама. Скайлар говорит, моя мама никогда не приходит на игру, а я сказала, что она придет, когда у нее будет машина побольше.

Я перестал вытирать ей руки. Она никогда не говорила о матери. А сегодня мы затрагиваем эту тему уже второй раз.

Наверное, она доросла до такого возраста, но я не знаю, что Грейс и Патрик говорили ей про Кенну, и понятия не имел, почему она спрашивает про машину своей матери.

— А кто тебе сказал, что твоей маме нужна машина побольше?

— Нана. Она говорит, у мамы совсем небольшая машина, и поэтому я живу с ней и с НоНо.

Это было странно. Я покачал головой и выбросил салфетки в мусор.

— Не знаю. Спроси у Наны. — Я закрыл дверь, и, обходя машину, отправил Грейс сообщение: «Почему Диэм считает, что не видит свою мать из-за того, что той нужна машина побольше?»

Мы отъехали от «Мака» несколько километров, когда Грейс позвонила. Я проверил, что телефон не на громкой связи.

— Привет. Мы с Диэм уже едем домой. — Таким образом, я дал Грейс понять, что не могу толком говорить.

Грейс втянула воздух, словно готовясь к долгому разговору.

— Ладно. На прошлой неделе Диэм спросила, почему она не живет с мамой. Я не знала, что сказать, и сказала, что она живет со мной, потому что мы все не помещаемся в машину ее мамы. Это первая ложь, что пришла мне в голову. Леджер, я была в панике.

— Надо думать.

— Мы собирались ей рассказать, но как можно сказать ребенку, что его мать в тюрьме? Она же даже не знает, что такое тюрьма.

— Да я не осуждаю, — сказал я. — Я просто хотел убедиться, что мы говорим об одном и том же. Но нам, наверное, нужно придумать какую-то более аккуратную версию правды.

— Знаю. Но она еще такая маленькая.

— Она начинает интересоваться.

— Знаю. Просто… Если она опять спросит, скажи, что я все объясню.

— Я так и сказал. Готовься к вопросам.

— Отлично, — вздохнула она. — Как прошла игра?

— Хорошо. Она была в красных сапогах. И мы поехали в «Макдоналдс».

— Ты продул, — рассмеялась Грейс.

— Ага. Тоже мне новости. До встречи. — Я закончил звонок и оглянулся на заднее сиденье. Диэм выглядела сосредоточенной.

— О чем задумалась, Ди?

— Я хочу быть в кино, — сказала она.

— Да что ты? Ты хочешь стать актрисой?

— Нет, я хочу быть в кино.

— Ну да. Это называется быть актрисой.

— Ну тогда да, я хочу быть этим. Актрисой. Я хочу быть в мультиках.

Я не стал говорить ей, что мультфильмы — это просто картинки и голоса.

— Я думаю, ты будешь классной актрисой мультиков.

— Буду. Я собираюсь стать лошадью, драконом или русалкой.

— Или единорогом, — предложил я.

Она улыбнулась и отвернулась к окну.

Мне нравилось ее воображение, но она точно унаследовала его не от Скотти. Он мыслил прямо и конкретно, как тротуар.