Напоминание о нем

23

Кенна

Подписывая бумаги, я обнаружила, что Леджер решил платить гораздо больше, чем мне платят в продуктовом.

Из-за этого, ну и потому что у меня такой характер, я весь вечер даже не присела. Я навела везде порядок. Никто меня не просил, но я мыла посуду быстрее, чем она снова пачкалась, так что между партиями грязных тарелок я перебрала все полки, кладовку и все в шкафах.

У меня было пять лет опыта. Я не сказала Леджеру про свой опыт, потому что мне всегда неловко об этом говорить, но в тюрьме я работала на кухне. Так что пара-тройка десятков посетителей бара — это прогулка в парке по сравнению с несколькими сотнями женщин.

Сначала я не знала, каково будет оставаться тут вместе с Эроном, потому что он, с его мощными плечами и темными суровыми бровями, казался очень грозным. Но оказался просто плюшевым мишкой.

Он рассказал мне, что работает тут несколько лет, с первого дня, как Леджер открыл этот бар.

Эрон женат, у него четверо детей и две работы. На неделе он работает ремонтником в соседней школе, а по пятницам и субботам — тут. Все его дети уже выросли и разъехались, но он говорит, что продолжает работать, чтобы откладывать деньги, и они с женой когда-нибудь поедут в отпуск навестить ее семью в Эквадоре.

Он любит танцевать во время работы, так что музыка все время звучит на полную громкость, поэтому он не разговаривает, а орет. Что очень забавно, потому что обычно он говорит о других работниках. Он сказал мне, что Мэри Энн уже семь лет встречается с одним парнем и у них будет уже второй ребенок, но она отказывается выходить за него замуж, потому что ей не нравится его фамилия. Он растрепал, что Роман помешан на замужней женщине, хозяйке пекарни дальше по улице, так что все время приносит на работу кексы.

Он как раз собирался рассказать мне про другого бармена, Рейзи, когда кто-то зашел в кухонную дверь и сказал: «Черт возьми». Я обернулась и увидела официантку, Мэри Энн, оглядывающуюся вокруг.

— Это все ты сделала?

Я кивнула.

— Я и не понимала, какой у нас тут был бардак. Вау. Леджер будет впечатлен своим поспешным решением, когда вернется.

А я даже не знала, что он уходил. Мне не видно, что происходит в баре, а никто из барменов пока в кухню не заходил.

Мэри Энн сложила руки на животе и пошла к холодильнику. Она была беременна месяце на пятом. Открыв пластиковый контейнер, она вытащила горсть маленьких помидорок. Сунула одну в рот и сказала:

— Обожаю помидоры. Соус маринара. Пицца. Кетчуп. — Она предложила помидорку и мне, но я помотала головой. — От помидор у меня колики, но я не могу перестать их есть.

— Это твой первый? — спросила я.

— Нет, у меня уже есть мальчик, ему два. И это тоже мальчик. А у тебя есть дети?

Я не знаю, что отвечать на этот вопрос. С тех пор как я вышла из тюрьмы, его не часто мне задавали, но несколько раз мне пришлось отвечать. Я говорила «да» и быстро переводила тему разговора. Но я не хотела, чтобы они тут начали задавать вопросы, так что просто помотала головой и перевела разговор на нее. — А как ты его назовешь?

— Пока не знаю, — она съела еще помидор и убрала контейнер в холодильник. — А кто ты вообще? — спросила она. — Ты тут новенькая? Ты замужем? Встречаешься с кем-нибудь? Сколько тебе лет?

На каждый такой вопрос у меня были разные ответы, так что я кивала, потом качала головой, и в конце концов получилось, что, когда она закончила бомбардировать меня вопросами, моя голова болталась на шее во все стороны, как у китайского болванчика.

— Я только недавно сюда приехала. Двадцать шесть. Никого.

Она подняла бровь.

— А Леджер знает, что ты не замужем?

— Наверно.

— Хм, — сказала она. — Может, это все объясняет.

— Что объясняет?

Мэри Энн и Эрон переглянулись.

— Почему Леджер тебя нанял. А мы-то все думаем.

— И почему он меня нанял? — Мне было интересно ее мнение.

— Я не имею в виду ничего плохого, — сказала она. — Но у нас вот уже два года работают одни и те же люди. И он никогда не говорил, что нам не хватает рук, так что моя теория в том, что он нанял тебя, чтобы Леа заревновала.

— Мэри Энн. — Эрон произнес ее имя, как предупреждение.

Она только отмахнулась.

— Леджер должен был жениться в этом месяце. Когда свадьбу отменили, сперва он вроде был в порядке, но в последнее время его что-то явно беспокоит. Он какой-то странный. А тут ты пришла искать работу, и он нанимает тебя притом что нам не нужны лишние руки. — Она пожала плечами. — В этом есть смысл. Ты красотка. У него разбито сердце. Думаю, ему хотелось заполнить пустоту.

Вообще-то в этом не было никакого смысла, но мне показалось, что Мэри Энн любопытна по натуре, а мне не хотелось сказать ничего такого, что вызвало бы у нее еще больший интерес насчет моего появления здесь.

— Не обращай внимания, — сказал Эрон. — Мэри Энн обожает сплетни почти так же, как помидоры.

Она рассмеялась.

— И верно. Люблю поболтать. Но я не имею в виду ничего такого, я просто от скуки.

— А почему отменили свадьбу? — спросила я. Очевидно, в этой кухне любопытной была не только она.

Она опять пожала плечами.

— Не знаю. Леа, его бывшая, всем говорила, что они не подходят друг другу. А Леджер об этом не говорит. Он крепкий орешек.

В дверь заглянул Роман, и она отвлеклась.

— Мэри Энн, там ребята тебя заждались.

Она закатила глаза.

— Фу. Ненавижу этих студентов. От них никаких чаевых не дождешься.

Через три часа моей смены Эрон предложил мне сделать перерыв, и я решила провести его, сидя на ступеньках, выходящих в проезд. Я не знала точно, будет ли у меня перерыв или сколько часов я вообще проработаю, так что, уходя из магазина, захватила чипсы и бутылку воды.

В проезде было тише, но звуки басов от играющей в баре музыки доносились и сюда. Мэри Энн снова заходила поболтать со мной и заметила, что я засунула в уши кусочки бумажных полотенец, чтобы приглушить музыку, пока я работала. Я соврала ей, что у меня то и дело бывает мигрень, но на самом деле я просто не люблю никакую музыку.

Любая песня напоминает мне о чем-то плохом из моей жизни, так что я предпочитаю вообще их не слышать. Она сказала, что у нее есть наушники и она может завтра принести их мне. Но пока музыка была единственным, что мне не нравилось здесь. Если в тюрьме и было что хорошее — так это отсутствие музыки.

Роман открыл заднюю дверь и, казалось, удивился, увидев меня сидящей на ступеньках, но все равно спустился в проезд, перевернул одно из ведер, сел на него и вытянул свои длинные ноги.

— Ну, как первый рабочий вечер? — спросил он.

— Хорошо. — Я заметила, что Роман прихрамывал и сейчас вытянул ноги так, словно они болели. Я не знала, новая ли это травма, но подумала, что если да, то ему надо бы как-то поберечь себя сегодня. Он бармен; им никогда не удается присесть. — У тебя болит нога?

— Это старая травма. Начинает ныть по погоде. — Он засучил штанину и показал длинный шрам на колене.

— Ой. Как это случилось?

Роман откинулся на кирпичную стену здания.

— Травма футболиста-профи.

— Ты тоже играл в профессиональный футбол?

— Я играл за другую команду, чем Леджер. Я б лучше сдох, чем играл бы за «Бронко». — Он указал на свое колено. — Это случилось через полтора года. И моя футбольная карьера завершилась.

— О, мне очень жаль.

— Издержки профессии.

— А как получилось, что ты работаешь тут у Леджера?

Он смерил меня взглядом.

— Я мог бы спросить то же самое у тебя.

Ну что ж, справедливо. Я не знала, что именно Роман знает про меня, но Леджер упоминал, что он единственный тут, кто знает, кто я такая. Следовательно, он знал все.

А говорить о себе мне не хотелось.

Но, к счастью, и не пришлось, потому что проезд осветили фары, и грузовик Леджера встал на свое обычное место. Почему-то именно в этот момент Роман вернулся в бар и оставил меня в одиночестве.

С уходом Романа и появлением Леджера я напряглась. Мне было неловко, что я сижу тут на лестнице. Едва Леджер открыл дверцу машины, я сказала:

— Я работаю, клянусь. Просто ты подъехал как раз, когда у меня перерыв.

Леджер вышел из машины и улыбнулся так, словно мое объяснение показалось ему излишним. Не знаю, почему я так отреагировала на его улыбку, но у меня внутри все сжалось. В его присутствии во мне все начинало гудеть, как будто меня наполняла нервная энергия. Может, потому, что Леджер был единственным звеном, связывающим меня с дочерью. Может, потому, что я начинала думать о том, что произошло между нами в этом проезде всякий раз, закрывая ночью глаза.

А может, потому, что он теперь мой босс и я не хочу потерять эту работу, а сама сижу тут, ничего не делая. Я внезапно ощутила себя убогой тупицей.

Мне больше нравилось, когда его тут не было, так мне спокойней.

— Как тут дела? — Он оперся о свой грузовик, как будто никуда не спешил.

— Хорошо. Со мной все очень милы.

Он приподнял бровь, словно бы не поверил мне.

— Что, и Мэри Энн?

— Ну… Со мной она очень милая. А вот о тебе, может, кое-чего и сказала. — Я улыбнулась, чтобы он понял, что я шучу. Но она и правда намекала, что он взял меня на работу только потому, что считает меня хорошенькой и пытается заставить ревновать свою бывшую. — А кто такая Леа?

Леджер откинул голову к машине и зарычал.

— Ну и кто из них заговорил про Леа? Мэри Энн?

Я кивнула.

— Она сказала, вы в этом месяце должны были пожениться.

Казалось, Леджеру неловко, но я не собиралась заканчивать этот разговор из-за его неловкости. Если он не хочет говорить об этом, он не обязан. Но я заинтересовалась, так что выжидала, какой ответ он придумает.

— Если честно, когда я смотрю на это, то все выглядит очень глупо, — сказал он. — Все это расставание. Мы поссорились из-за детей, которых у нас даже еще не было.

— И из-за этого разорвали помолвку?

Он кивнул.

— Ага.

— Как же вы поссорились?

— Она спросила, стану ли я любить наших будущих детей больше, чем Диэм. А я сказал, нет, я буду любить их точно так же.

— И она рассердилась?

— Ее беспокоило, сколько времени я провожу с Диэм. Она сказала, когда у нас будет своя семья, мне придется меньше думать о Диэм и больше — о нашей семье. И тут у меня будто открылись глаза. Я понял, что она не видит Диэм в нашей будущей семье, как я. И после этого я… ну, просто… наверное, вычеркнул ее.

Не знаю, почему я ожидала, что их ссора произошла из-за чего-то более серьезного. Люди обычно не расстаются из-за гипотетических ситуаций, но то, что Леджер видел свое счастье связанным с Диэм и не стал связывать жизнь с тем, кто не уважал этого его решения, многое говорило о нем.

— Леа, судя по всему, изрядная стерва, — полушутя сказала я, и Леджер рассмеялся. Но, чем больше я об этом думала, тем больше меня это раздражало. — Хотя, знаешь, если серьезно. Пусть лопнет, раз думала, что Диэм не достойна такой же любви, как дети, которых даже вообще еще нет.

— Именно. Когда я расстался с ней, все думали, что я спятил, но для меня это стало предвестником грядущих проблем, с которыми мы бы встретились по пути. — Он улыбнулся мне. — Смотри-ка, а ты тоже сумасшедшая мамаша. Теперь я не чувствую себя таким уж психом.