Напоминание о нем

26

Леджер

Тем вечером все мои суставы, казалось, задеревенели, и я двигался неуклюже, точно с похмелья. Но у меня не было никакого похмелья. Просто я был… раздражен? Правда, что ли?

Я веду себя как придурок. Я и сам это знал, и Роман тоже, но, похоже, вся моя разумность взяла и подевалась куда-то.

Как долго Кенна там пробыла? Как долго они были у Романа в квартире? Почему она казалась со мной резкой? Какого черта меня вообще это волнует?

Я не знал, как поступать со всеми этими чувствами, так что я проглотил их, и они застряли у меня в глотке, ну или в животе, или где там у людей застревает эта фигня. Еще только не хватало выйти на эту смену в таком настрое. Это конец последней недели экзаменов. Сегодня тут и так будет сумасшедший дом.

Я включил музыкальный аппарат, и первая же песня оказалась той, что осталась со вчерашней ночи. «Если б мы были вампиры» Джейсона Исбелла.

Отлично. Песня о великой любви. Как раз то, что нужно Кенне.

Я заглянул на кухню и увидел, что она в наушниках. Я взял фрукты, которые обычно нарезаю в начале смены, и унес их в бар.

Я резал лайм, может, немного злобно, когда Роман спросил:

— Ты нормально?

— Отлично, — я пытался говорить как ни в чем не бывало, но не знаю, что бы сказал в таком случае, потому что Роман никогда не спрашивает, нормально ли я. Обычно со мной всегда все нормально.

— Тяжелый день? — спросил он.

— Отличный день.

Вздохнув, он протянул руку и забрал у меня нож. Я оперся о стойку обеими руками и повернулся к нему. Он стоял, опираясь на локоть, и небрежно крутил нож на пальце, глядя на меня.

— Ничего не было, — сказал он. — Она взяла там стол и стулья. Мы и пробыли наверху, может, минуты три.

— Я ничего не спрашивал.

— Да тебе и не надо. — Он хохотнул. — Черт, мужик, я никогда не относил тебя к ревнивцам.

Я забрал у него нож и продолжил резать лаймы.

— Это не имеет отношения к ревности.

— А к чему ж тогда? — спросил он.

Я хотел было ответить ему, может, соврать какую-нибудь фигню, но тут распахнулись двери, и в бар ввалилось четверо парней. Громких, готовых праздновать, возможно, уже выпивших. Я оборвал разговор и приготовился к смене, для которой у меня совершенно не было настроения.

Спустя восемь часов мы с Романом закидывали стол и стулья в кузов моего грузовика. Весь вечер нам и думать-то было некогда, не то чтобы закончить этот наш разговор.

Так что мы ничего особо не сказали друг другу. Мы оба устали, но чем больше я думал о нем и Кенне вместе в квартире наверху, тем больше это меня беспокоило.

Я видел, что Роману она нравилась. И я не знал Кенну так уж хорошо, но, возможно, она в достаточном отчаянии, чтобы привязаться к кому угодно, кто может послужить ей поводом остаться в этом городе.

И мне было стыдно за эти мысли.

— Мы будем говорить об этом? — спросил Роман.

Я захлопнул кузов, а потом взялся одной рукой за грузовик, а другой — за свой подбородок. Заговорив, я старался очень тщательно выбирать слова.

— Если ты замутишь с ней что-нибудь, она найдет предлог не уезжать из этого города. А она работает здесь именно для того, чтобы собрать денег и уехать как можно скорее.

Роман помотал головой, как будто того, что он выпучил глаза, было недостаточно, чтобы выразить его возмущение.

— Ты что, думаешь, я с ней кручу? Думаешь, я сделал бы такое, после всего, что ты для меня сделал?

— Я не потому это говорю, что ревную. Мне надо, чтобы она уехала как можно скорее, чтобы жизнь Патрика и Грейс снова стала нормальной.

Роман рассмеялся.

— Да не морочь мне голову. Ты играл в НФЛ. У тебя успешный бизнес. Ты строишь себе этот свой дурацкий чертов дом. Ты же не нищий, Леджер. Если бы ты хотел, чтоб она уехала, ты бы просто выписал ей чек и избавился от нее.

Я был дико напряжен, и мне пришлось повертеть головой из стороны в сторону, чтобы расслабить шею.

— Она бы не взяла у меня отступных.

— А ты пытался?

Мне и не требовалось. Кенна не взяла бы отступных, я знал.

— Просто будь с ней осторожней, Роман. Она готова на все ради участия в жизни Диэм.

— Ну, хотя бы в этом мы сходимся, — сказал он и тут же исчез на своей лестнице.

Ну и черт с ним.

Черт с ним, потому что он прав.

Как бы я ни пытался это отрицать, я веду себя так не потому, что боюсь, что Кенна задержится тут надолго. Я расстроен потому, что мысль об ее отъезде напрягает меня больше, чем мысль о том, что она рядом.

Как такое могло произойти? Как я перешел от полной ненависти к этой женщине к совершенно противоположному чувству? Неужели я такой убогий друг Скотти? Такой неверный помощник Грейс и Патрику?

Я нанял Кенну не потому, что хотел, чтобы она уехала. Я нанял ее потому, что мне нравится, когда она рядом. Потому, что каждую ночь, едва коснувшись головой подушки, думаю об ее поцелуях. Потому, что надеюсь — Грейс и Патрик передумают, и я хочу быть рядом, когда это произойдет.