Напоминание о нем

20

Леджер

Прошло три дня с тех пор, как она была в баре, а я в последний раз — в продуктовом. Я решил, что больше не пойду туда. Просто продолжу закупаться в «Волмарте», и все. Но после того как прошлым вечером я ужинал с Диэм, я не мог перестать думать про Кенну.

Я заметил, что с тех пор как она в городе, чем больше времени я общаюсь с Диэм, тем больше любопытства у меня вызывает Кенна.

Теперь, когда я знал и девочку, и ее родителей, я не мог перестать их сравнивать. Даже сама Диэм как личность, казалось, стала для меня более понятной. Скотти был прямым. Жил реальностью. Он не обладал особо богатым воображением, но мне это даже нравилось. Ему хотелось знать, как работает то или это и почему. Он не тратил времени на что-нибудь, что не было научно обосновано.

Диэм же являла собой полную противоположность ему, и я до сих пор не задумывался, не получила ли она это от своей матери. Кенна настолько же реалистична, как Скотти, или любит использовать воображение? Выдумщица ли она? Есть ли у нее другие мечты, кроме встречи с дочерью?

И, что важнее, добрая ли она?

Скотти был добрым. Из-за событий той ночи я всегда считал, что Кенна — нет. Единственный случай и его последствия. Единственный ее ужасный выбор.

Но что, если мы просто искали, кого обвинить, только потому, что испытывали невыносимую боль?

Мне никогда не приходило в голову, что Кенне могло быть так же больно, как и нам.

У меня возникло столько вопросов к ней. Вопросов, на которые я не должен был желать ответов, но мне требовалось узнать больше и про ту ночь, и про ее намерения. Я чувствовал, что она не покинет наш город без борьбы, и, как бы Грейс с Патриком ни хотели бы замести все это под ковер, оно не могло само собой исчезнуть.

Может, из-за всего этого я и сидел тут, в своем грузовике, глядя, как она грузит покупки в машины клиентов. Не знаю, заметила ли она, что я уже полчаса торчу на парковке. Наверное, да. Мой грузовик не особо сливается с окружением.

Кто-то постучал мне в стекло. Я дернулся. И встретился взглядом с Грейс. Она держала на руках Диэм, и я открыл им дверцу.

— Что вы тут делаете?

Грейс недоуменно поглядела на меня. Наверняка она ожидала, что я обрадуюсь, а не встревожусь.

— Мы приехали за покупками. И увидали твою машину.

— Я хочу пойти с тобой, — сказала Диэм. Она потянулась ко мне, я вышел из грузовика и взял ее из рук Грейс. И тут же оглядел парковку, чтобы убедиться, что Кенны поблизости нет.

— Вам надо уехать, — сказал я Грейс. Она запарковалась неподалеку, и я пошел к ее машине.

— Что-то не так? — спросила Грейс.

Я обернулся к ней и постарался аккуратно выбирать слова.

— Она работает здесь.

Сперва в лице Грейс мелькнуло непонимание, а потом она поняла. Как только до нее дошло, о ком я, ее лицо начало бледнеть.

— Что?

— И сейчас как раз ее смена. Надо скорее увезти отсюда Диэм.

— А я хочу пойти с тобой, — сказала Диэм.

— Я попозже тебя заберу, — сказал я, берясь за ручку дверцы. Машина Грейс была заперта. Я ждал, чтобы она открыла ее, но она стояла, замерев на месте, как в трансе. — Грейс!

Она быстро очнулась и начала рыться в сумке в поисках ключей.

И тут я увидел Кенну.

И Кенна увидела меня.

— Быстрее, — тихо сказал я.

Руки Грейс, которыми она нажимала на кнопку замка, тряслись.

Кенна остановилась. Она просто стояла посреди парковки и смотрела на нас. Когда она поняла, что видит свою дочь буквально в нескольких метрах, она бросила тележку и пошла в нашу сторону.

Грейс наконец отперла машину, я распахнул заднюю дверцу и усадил Диэм в кресло. Не знаю почему, но мне казалось, что мое время на исходе. Не то чтобы Кенна могла забрать ее у нас прямо тут, среди бела дня. Мне просто не хотелось, чтобы они с Грейс встретились. Уж точно не на глазах у Диэм.

Это не время и не место для первой встречи Кенны с дочерью. Все слишком запутанно. И могло бы напугать Диэм.

Я услыхал, как Кенна кричит:

— Погодите!

Диэм даже была еще не пристегнута, но я сказал:

— Уезжайте! — и захлопнул дверцу.

Грейс дала задний ход и выехала с парковки, как раз когда Кенна дошла до нас. Кенна пробежала мимо меня и погналась за машиной, и, как бы мне ни хотелось схватить ее и задержать, я даже не прикоснулся к ней. Я все еще жалел о том, что утащил ее тогда от их двери.

Кенна успела подбежать к машине и принялась колотить по капоту, умоляя:

— Подождите! Грейс, подождите! Пожалуйста!

Но Грейс не стала ждать. Она уехала, и было очень больно смотреть, как Кенна колебалась, бежать ли ей за машиной. Когда она поняла, что их не остановить, она обернулась и посмотрела на меня. По ее лицу текли слезы.

Она закрыла рот ладонями и затряслась, всхлипывая.

Меня раздирало напополам. Я был доволен, что она не успела догнать машину, но сострадал ей, что она этого не успела. Мне хотелось, чтобы Кенна увидела свою дочь, но не хотелось, чтобы Диэм встретилась с матерью, хотя это одно и то же.

Я был и чудовищем Кенны, и защитником Диэм.

Казалось, Кенна сейчас упадет от горя. Она явно была не в состоянии доработать свою смену. Я указал ей на грузовик.

— Я отвезу тебя домой. Как зовут твою начальницу? Я пойду скажу ей, что тебе плохо.

Она вытерла руками глаза, сказала: «Эми». — И, побежденная, пошла в сторону трака.

Думаю, что я знал, про какую Эми она говорит. Я видел ее в магазине и раньше.

Тележка, которую бросила Кенна, так и стояла на том же месте. Пожилая женщина, покупки которой она везла, стояла возле своей машины, глядя, как Кенна садится в мой грузовик. Наверное, она не понимала, что за чертовщина тут происходит.

Я подбежал к тележке и прикатил ее женщине.

— Извините.

Женщина кивнула и открыла багажник.

— Надеюсь, с ней все в порядке.

— Да. — Я выложил покупки в багажник и вернул тележку в магазин. Потом подошел к стойке обслуживания покупателей и нашел там Эми.

Я попытался улыбнуться ей, но во мне бурлило столько противоречивых эмоций, что я не смог изобразить даже фальшивую улыбку.

— Кенне стало нехорошо, — соврал я. — Я отвезу ее домой. Я просто хотел предупредить вас.

— Ой, нет. С ней все в порядке?

— Будет. Вы не знаете, может, мне надо взять какие-то ее вещи? Ну, вроде сумочки?

Эми кивнула.

— Да, ее ящик — двенадцатый в комнате отдыха. — Она указала мне на дверь позади прилавка.

Я обошел его и прошел в дверь комнаты отдыха. Там сидела девочка из дома Кенны. Она посмотрела на меня и, честное слово, оскалилась.

— Дебил, что ты делаешь в нашей комнате отдыха?

Я даже не стал защищаться. Она уже решила, кто я такой, и в этот момент я был с ней согласен. Я открыл шкафчик номер двенадцать, чтобы взять сумку. Она выглядела как мешок, раскрытый сверху, и я увидел внутри толстую пачку бумаги.

Это выглядело, как рукопись.

Я изо всех сил старался не смотреть, но мои глаза против воли скользнули по верхней странице.

Дорогой Скотти

Мне хотелось прочесть побольше, но я закрыл сумку, уважая чужую частную жизнь. Идя к выходу, я сказал девочке:

— Кенна заболела. Я отвезу ее домой, но, может, ты вечером зайдешь ее проведать?

Девочка посмотрела на меня в упор. И наконец кивнула.

— Ладно, Дебил.

Мне хотелось рассмеяться, но слишком уж многое мешало этому смеху.

Когда я вернулся к Эми, она сказала:

— Передай ей, что я отметила ее смену, и пускай позвонит мне, если ей что-то понадобится.

У нее не было телефона, но я кивнул.

— Да. Спасибо, Эми.

Когда я вернулся к грузовику, Кенна сидела, скорчившись на переднем сиденье, и смотрела в окно перед собой. Когда я открыл дверь, она вздрогнула. Я поставил сумку между нами, и она забрала ее. Она все еще плакала, но ничего не сказала, и я тоже молчал. Я даже не знал, что сказать. Извини? Ты в порядке? Я придурок?

Я выехал с парковки, но не проехал еще и пары километров, как Кенна вдруг пробормотала что-то вроде «Остановись».

Я взглянул на нее, но она смотрела в окно. Когда я не включил поворотник, она повторила «остановись!». Теперь ее голос прозвучал требовательно.

— Через две минуты ты будешь дома.

Она пнула ногой панель.

— Остановись!

Я больше ничего не стал говорить. Я сделал, что она просила — включил поворотник и остановился на обочине.

Она схватила сумку, выскочила из грузовика и захлопнула дверь. И пошла в сторону своего дома. Когда она опередила грузовик на несколько метров, я включил мотор и медленно поехал вдоль обочины, опустив окно.

— Кенна. Садись обратно в машину.

Она продолжала идти.

— Это ты велел ей уехать! Ты увидел, что я иду, и велел ей уехать! Почему ты так поступаешь со мной? — Я продолжал ехать с той же скоростью, что и она, и она наконец повернулась и посмотрела через окно мне в лицо. — Почему? — повторила она.

Я нажал на тормоз. У меня начали трястись руки. То ли от адреналина, то ли от чувства вины.

А может быть, от злости.

Я остановил машину, потому что Кенна, похоже, была готова к разговору.

— Ты что, всерьез думаешь, что могла бы разговаривать с Грейс посреди парковки продуктового магазина?

— Ну, я пыталась сделать это у нее дома, но мы оба знаем, что из этого вышло.

Я покачал головой. Я имел в виду вовсе не место. Впрочем, я и сам не знаю, что имел в виду. Мне было трудно собраться с мыслями. Мне было неловко, потому что думал, что она может оказаться права. В первый раз она пыталась мирно поговорить с ними, и я тоже помешал ей.

— У них нет сил ни на что, ради чего ты приехала, даже если ты не собираешься забирать ее у них. У них нет сил, чтобы разделить ее с тобой. Они дали Диэм хорошую жизнь, Кенна. Она счастлива и в безопасности. Разве этого мало?

Кенна молчала, затаив дыхание, ее грудь тяжело вздымалась. Она посмотрела на меня, а потом зашла за грузовик, и я не видел ее лицо. Она постояла там, а потом пошла в траву у обочины дороги и просто села на землю. Поджала колени, обхватила их руками и уставилась куда-то в пустое поле.

Я не понимал, что она делает. Может, ей надо было подумать. Я дал ей несколько минут, но она не шевелилась и не вставала, и я наконец вышел из машины.

Подойдя к ней, я не стал ничего говорить. Просто тихо сел с ней рядом.

Машины на дороге и весь остальной мир продолжали двигаться мимо нас, но перед нами было большое пустое поле, и мы оба смотрели вперед и не смотрели друг на друга.

Опустив глаза, она сорвала в траве маленький желтый цветок. Она вертела его в пальцах, и я понял, что просто смотрю на нее. Она сделала глубокий вдох, потом выдохнула и, не глядя на меня, заговорила.

— Другие матери рассказывали мне, как это будет, — сказала она. — Они говорили, что меня возьмут на роды в больницу, а потом у меня будет пара дней с ней. Целых два дня, только она и я. — У нее по щеке сползла слеза. — Не могу передать тебе, как я ждала этих двух дней. Это единственное, что было у меня впереди. Но она родилась преждевременно… Не знаю, знаешь ли ты об этом, но она недоношена. На шесть недель. Ее легкие были… — Кенна шумно выдохнула. — Сразу, как она родилась, ее пришлось перевести в реанимацию, в другую больницу. И я провела эти два дня одна в палате, где меня сторожил вооруженный охранник. А потом, когда два дня прошли, меня отправили обратно в тюрьму. И я так даже и не подержала ее. Никогда даже не взглянула в глаза человеку, которого мы со Скотти произвели на свет.