Напоминание о нем

21

Кенна

Диэм похожа на меня. У нас одинаковые волосы, одинаковые глаза. У нее даже такие же тонкие пальцы, как у меня.

Я рада, что у нее улыбка и смех Скотти. Я смотрела видео с ней, и у меня возникало ощущение, что оживают новые воспоминания о нашей со Скотти истории. Прошло столько времени, и у меня в тюрьме не было его фотографий, и я уже начала забывать, как он выглядел. Но я увидела его в ней и благодарна за это.

Я порадовалась тому, что, когда Грейс с Патриком смотрят на Диэм, они могут видеть в ней сходство со своим сыном. Я всегда волновалась, что, если она растет очень похожей на меня, они могут не видеть в ней Скотти.

Я думала, что, увидев ее наконец, я почувствую себя по-другому. Надеялась, что у меня появится чувство какой-то завершенности, но получилось так, словно кто-то расчесал старую рану. Я думала, если я увижу, что она счастлива, то и сама стану счастливее, но мне стало только еще грустнее, хоть это и эгоистично.

Совсем не трудно любить ребенка, которого ты родила, даже если ты никогда его не видела. Но очень трудно, наконец увидев, как он выглядит, говорит, и вообще увидев, ожидать, что ты теперь сможешь просто так повернуться и уйти.

А это именно то, чего они все от меня ждали. То, чего они от меня хотели.

При этой мысли мне показалось, что мой желудок набит тугими веревками, затянутыми в узлы, и все они вот-вот порвутся.

Леджер прав, мне нужна еда. Но вот я сижу тут с этой едой, а могу только одно — думать о последних двух часах. И я не знаю, получится ли у меня проглотить хоть что-то. Меня мутит, я измотана, переполнена адреналином и эмоциями.

Леджер проехал мимо закусочной и заказал нам бургеры навынос. Мы сидели в его машине на парковке у парка и ели.

Я понимала, что он не хочет водить меня ни в какие общественные места. Если его увидят со мной, наверное, бабушка и дед Диэм не смогут хорошо отнестись к этому. Не то чтобы в этом городе жило много моих знакомых, но все же достаточно людей могли бы меня узнать.

Если этого не произошло до сих пор. Тогда у меня было несколько знакомых на работе, и, даже если я не видела Леджера, я познакомилась с несколькими друзьями Скотти. А поскольку это совсем небольшой город, меня с легкостью может узнать любой, кто откопает где-нибудь мою фотографию.

Люди любят разносить слухи, а если я и была в чем-то успешна, так это в том, чтобы стать пищей для пересудов.

Я никого не виню в этом, кроме себя. Все сложилось бы по-другому, если бы я той ночью не впала в панику. Но я это сделала, и это — последствия, и я принимаю их. Первые несколько лет своего заключения я провела, перебирая каждое принятое мной решение и желая вернуться обратно и получить второй шанс.

Иви как-то сказала мне: Сожаления держат тебя на паузе. И тюрьма тоже. Когда выберешься отсюда, не забудь включить пуск, чтобы не забыть, как надо двигаться вперед.

Но я боюсь. Что, если я могу двигаться вперед, только оставив Диэм позади?

— Можно тебя спросить? — сказал Леджер. Я посмотрела на него, он почти доел свою порцию. А я даже пару раз от своего бургера не откусила.

Леджер красив, но не так, как Скотти. Скотти был таким парнем по соседству. А Леджер не такой. Он выглядит как парень, который может отлупить парня по соседству. Он резкий, и то, что он владеет баром, тоже не смягчает его образ.

Но когда он начинает говорить, это не очень вяжется с его обликом, и это, наверно, самое важное.

— Что будет, если они не дадут тебе встретиться с ней? — спросил он.

Мне совершенно расхотелось есть. Одна только эта мысль вызывала тошноту. Я пожала плечами.

— Ну, думаю, я уеду. Не хочу, чтобы они чувствовали какую-то угрозу. — Я заставила себя съесть ломтик картошки только потому, что не знала, что еще сказать.

Леджер отхлебнул чая. В машине было тихо. Казалось, в воздухе между нами висят извинения, но непонятно чьи.

Леджер поерзал на сиденье и сказал:

— Мне кажется, я должен извиниться перед тобой, что помешал тебе…

— Ничего, — оборвала я его. — Ты сделал то, что считал должным, чтобы защитить Диэм. Как бы я ни злилась… Я рада, что в жизни Диэм есть люди, готовые ее защищать.

Он смотрел на меня, слегка опустив голову. Осмысливал мой ответ, ничем не выдавая, что думает. Потом качнул головой в сторону моей нетронутой еды. — Ты что, не голодная?

— Думаю, что сейчас не смогу ничего проглотить. Я возьму это с собой. — Я сунула бургер в пакет вместе с остатками картошки. Свернула пакет и положила на сиденье между нами. — А мне можно тебя спросить?

— Конечно.

Я откинулась на сиденье и посмотрела ему в лицо.

— Ты меня ненавидишь? — Я сама удивилась, когда этот вопрос вырвался у меня, но мне нужно было знать, на каком мы свете. Иногда, вот как тогда, у него дома, мне кажется, он ненавидит меня так же, как родители Скотти.

А иногда, вот как сейчас, он смотрит на меня, как будто может сочувствовать моему положению. А мне важно понимать, кто мой враг, знать, есть ли хоть кто-нибудь на моей стороне. Если у меня тут только враги, то что я вообще здесь делаю?

Леджер откинулся на сиденье, свесив локоть в раскрытое окно. Глядя прямо перед собой, он потер подбородок.

— После смерти Скотти у меня сложилось твердое мнение о тебе. И все эти годы ты была, как какой-то человек, допустим, онлайн — некто, кого я могу осуждать и обвинять, даже не зная его по-настоящему. Но теперь, когда мы лицом к лицу… Я не уверен, что хочу высказать тебе все то, что всегда хотел сказать.

— Но ты продолжаешь все это чувствовать?

Он затряс головой.

— Кенна, я не знаю. — Он повернулся на сиденье, так что все его внимание переключилось на меня. — В тот первый вечер, когда ты зашла ко мне в бар, я подумал, что ты самая загадочная девушка, какую я видел. Но потом, на следующий день, когда я встретил тебя у дома Грейс и Патрика, я думал, что ты самый отвратительный человек на свете.

От его честности у меня стиснуло сердце.

— А сегодня? — тихо спросила я.

Он поглядел мне в глаза.

— Сегодня… Мне начинает казаться, что ты самая грустная из девушек, каких я когда-либо видел.

Я улыбнулась, и, возможно, это была очень болезненная улыбка, просто потому, что я хотела не заплакать.

— Это верно.

Его улыбка выглядела такой же болезненной.

— Боюсь, что так. — В его взгляде читался вопрос. Множество вопросов. Мне пришлось отвернуться, чтобы избежать их.

Леджер собрал мусор, вышел из машины и подошел к помойному баку. Он помедлил, прежде чем вернуться к машине. Когда он подошел к водительской дверце, то не стал садиться. Просто стоял, держась за крышу, и смотрел на меня.

— А если тебе придется уехать? Каковы твои планы? Твой следующий шаг?

— Не знаю, — со вздохом ответила я. — Я так далеко не задумывалась. Я так боялась расстаться с надеждой, что они могут передумать. — Но, похоже, все начинало двигаться именно в эту сторону. И Леджер лучше всех понимал ход их мыслей. — Как ты думаешь, они когда-нибудь могут дать мне шанс?

Леджер не ответил. Не покачал головой, не кивнул. Он просто полностью проигнорировал мой вопрос, сел в машину и выехал с парковки.

Оставить меня без ответа — тоже ответ.

Я думала об этом всю дорогу до дома. Когда я подведу последнюю черту? Когда приму, что моя жизнь, возможно, совсем не пересечется с жизнью Диэм?

Когда мы подъехали к моему дому, в горле у меня было сухо, а в голове — пусто. Леджер вылез из грузовика, обошел его и открыл мою дверь. Он просто стоял там, покачиваясь взад-вперед. Казалось, он хочет что-то сказать. Скрестив руки на груди, он смотрел себе под ноги.

— Ну, это все не важно выглядело… Его родителям, судье, всем, кто был на суде… Казалось, что ты… — Он не смог закончить фразу.

— Казалось, я — что?

Он встретился со мной взглядом.

— Что ты ни о чем не сожалеешь.

От этих слов я лишилась дыхания. Как кто-то мог подумать, что я не сожалею? Меня буквально уничтожили.

Мне казалось, я сейчас снова заплачу, а я и так сегодня достаточно плакала. Мне надо уйти отсюда. Я схватила сумку и остатки еды, Леджер отступил в сторону, чтобы я могла вылезти. Едва коснувшись ногами земли, я тут же пошла прочь, стараясь обрести дыхание. Я не могла, не хотела и не знала, что ответить на то, что он только что мне сказал.

Так они поэтому не дают мне увидеть мою дочь? Они думают, что мне все равно?

Я слышала за спиной его шаги, но от этого только шла быстрее, пока не поднялась по лестнице и не зашла в квартиру. Я только положила вещи на стол — а Леджер уже стоял в дверях.

Я вцепилась руками в стол и еще раз повторила у себя в голове его слова. Затем посмотрела на него через всю комнату.

— Скотти был лучшим, что произошло в моей жизни. Я не то что не сожалела. Просто была слишком убита, чтобы говорить. Адвокаты говорили, что мне надо написать обращение в суд, но я не могла спать неделями. Я не могла нанести на бумагу ни единого слова. Мой мозг, он просто… — Я прижала руку к груди. — Леджер, я была разбита. Ты должен в это поверить. Слишком разбита, чтобы даже защищаться или думать, что произойдет с моей жизнью. Я не была спокойна, я была убита.

И это началось снова. Слезы. Меня уже тошнило от собственных слез. Я отвернулась от него из-за уверенности в том, что его тоже от них тошнит.

Я услышала, как закрылась дверь. Он что, ушел? Я обернулась, но Леджер стоял тут, в моей квартире. Он медленно подошел ко мне и присел рядом на край стола. Он сложил руки на груди, скрестил ноги в щиколотках и молча смотрел на пол перед собой. Я схватила со стола салфетку, которой уже пользовалась.

Леджер взглянул на меня.

— Ну и кому от этого будет польза?

Я подождала, чтобы он пояснил, потому что не понимала его вопроса.

— Патрику и Грейс не будет никакой пользы, если они разделят с тобой опеку. Это внесет в их жизнь такой стресс, что я не уверен, что они это выдержат. А Диэм… Будет ли ей польза? Потому что сейчас она и понятия не имеет, что в ее жизни чего-то не хватает. У нее есть два человека, которых она считает родителями, и все их родственники, которые любят ее. У нее есть я. Если бы тебе позволили посещения, может, это бы что-то значило для нее, когда она вырастет. Но сейчас… И я говорю это не из ненависти, Кенна… Но ты изменишь мирное существование, которое они выстроили с таким трудом после смерти Скотти. Стресс, который будут испытывать Патрик с Грейс, отразится на Диэм, как бы они ни старались скрыть это от нее. Так что… Кто выиграет от твоего присутствия в жизни Диэм? Кроме тебя?

Я чувствовала, как сердце сжимается в моей груди от его слов. Не потому, что злилась на него, а потому, что боялась, что он прав.

Что, если ей и правда лучше жить без меня? Что, если мое появление станет ненужным вторжением в ее жизнь?

Он знает Грейс и Патрика лучше всех, и если он говорит, что мое появление изменит тот образ жизни, который они создали, то кто я такая, чтобы оспаривать это?

Я и так опасалась всего, что он сейчас сказал, но услышать в реальности эти слова на самом деле оказалось и больно, и стыдно. Хотя он прав. Мое появление тут — чистый эгоизм. И он знал это. И они знают.