Напоминание о нем

38

Кенна

Слегка пританцовывая, я вышла из магазина и сразу же заметила на стоянке грузовик Леджера.

Он тоже увидел, что я вышла, и поехал по стоянке, чтобы забрать меня. Я вскочила в машину и потянулась поцеловать его через сиденье. Он не повернулся ко мне, и мои губы скользнули по его щеке.

Я бы села посередине, но его консоль была опущена, и в подстаканнике стоял стакан с чем-то, так что я села на пассажирское место и пристегнулась.

Он надел темные очки и так и не повернулся ко мне. Я забеспокоилась, но он взял меня за руку, и я расслабилась. Я уже начала думать, что, может, он успел за день пожалеть о прошлой ночи, но по тому, как он сжал мне ладонь, я поняла, что он рад меня видеть. Паранойя — это очень утомительно.

— А знаешь что?

— Что?

— Меня повысили. Я теперь кассир. Это на два доллара в час больше.

— Здорово. — Но он все еще не смотрел на меня. Он отпустил мою ладонь и оперся локтем на дверь, положив голову на левую руку, держа руль правой. Я присмотрелась к нему, не понимая, почему он какой-то другой. Какой-то притихший.

У меня начало пересыхать во рту, и я спросила:

— Можно отпить из твоего стакана?

Леджер вынул стакан из подстаканника и протянул мне.

— Это сладкий чай.

Я взяла стакан, посмотрела на него, а потом вернула в подстаканник.

— Что случилось?

Он покачал головой.

— Ничего.

— Ты говорил с ними? Что-то случилось?

— Да ничего, — сказал он голосом, полным лжи. Думаю, он и сам понял, как неубедительно говорит, и, помолчав, добавил. — Давай сперва приедем к тебе.

Я сжалась на сиденье, услышав это. По мне волной прокатилась тревога. Я не стала дальше расспрашивать его, потому что и так боялась узнать, отчего он так напряжен. Всю дорогу до дома я смотрела в окно с тяжелым внутренним чувством, что Леджер Уард подвозит меня домой в последний раз.

Он припарковался и выключил мотор. Я отстегнула ремень, вышла из машины, но, закрыв дверь, поняла, что Леджер все еще в кабине. Он барабанил пальцами по рулю и казалось, задумался. Через несколько секунд он наконец открыл дверь и вышел.

Я подошла к нему, чтобы вглядеться в него получше, но, когда мы оказались лицом к лицу, я застыла.

— Господи! — Я увидела распухшую губу, кинулась к нему, и тут он поднял очки на лоб. И я увидела синяк под глазом. Мне было очень страшно спрашивать, что случилось, и мой голос прозвучал тихо-тихо.

— Что случилось?

Он подошел ко мне, обнял за плечи, прижал к себе и положил подбородок мне на макушку. Мы постояли так немного, и он легонько поцеловал меня в висок.

— Пошли зайдем в дом. — Продолжая обнимать, он повел меня к лестнице.

Когда мы зашли в квартиру, я едва успела закрыть дверь и спросила его снова:

— Леджер, что случилось?

Он прислонился к столу и взял меня за руку. Притянул к себе, пригладил мне волосы.

— Утром они видели мою машину.

Если у меня еще оставалась капля надежды, она тут же испарилась.

— Это он тебя ударил?

Леджер кивнул, и мне пришлось отступить от него, потому что меня затошнило. Мне захотелось плакать. Как же сильно Патрик разозлился, если сумел кого-то ударить? То, что рассказывали о нем Леджер и Скотти, всегда говорило, что он не из тех, кто легко теряет самообладание. А это значит… они ненавидят меня. Так сильно, что при одной мысли обо мне рядом с Леджером всегда спокойный добрый человек настолько вышел из себя, что ударил его.

Я была права. Они заставили его выбирать.

Паника распространилась из центра груди по всему телу. Я глотнула воды и взяла на руки Иви, которая мяукала у меня под ногами. Я стала гладить ее, пытаясь успокоиться. Она единственная останется со мной, потому что вся эта история кончалась именно так, как я и предвидела. Никаких внезапных поворотов сюжета.

Я приехала сюда с единственной целью — попытаться установить отношения с Ландри и с моей дочерью. Но они очень ясно дали мне понять, что не хотят этого. Возможно, они просто не могли этого вынести.

Я опустила Иви на пол и скрестила руки на груди. Я даже не могла посмотреть на Леджера, задавая ему свой вопрос.

— Они просили тебя больше не видеться со мной?

Он выдохнул, и этот выдох сказал мне все, что я хотела знать. Я пыталась сдерживаться, но мне хотелось, чтобы он ушел. Или это мне надо уйти.

Из этой квартиры, этого города, этого штата. Мне надо оказаться как можно дальше от моей дочки, потому что, чем ближе к ней я нахожусь, не имея возможности ее видеть, тем сильнее искушение просто зайти к ним в дом и забрать ее. Я в таком отчаянии, что, если останусь тут еще на какое-то время, то могу натворить каких-нибудь глупостей.

— Мне нужны деньги.

Леджер взглянул на меня, как будто не понял моей просьбы или вообще того, зачем мне могут понадобиться деньги.

— Леджер, мне надо уехать. Я потом верну их тебе, но мне надо уехать, а у меня нет денег, чтобы устроиться на новом месте. Я не могу оставаться здесь.

— Постой, — сказал он, делая шаг ко мне. — Ты уезжаешь? Ты что, сдаешься?

Его вопрос разозлил меня.

— Я считаю, что старалась изо всех сил. Они оформили мне запрет приближаться — я бы не назвала это «сдаваться».

— А как же мы? Ты что, вот так просто уедешь?

— Не придуривайся. Мне тяжелее, чем тебе. У тебя, по крайней мере, останется Диэм.

Он схватил меня за плечи, но я отвернулась, и он провел руками мне по бокам. Потом приподнял мое лицо и заставил меня взглянуть на него.

— Кенна, не надо. Пожалуйста. Подожди еще несколько недель. Давай посмотрим, что будет.

— Мы знаем, что будет. Мы будем встречаться тайком и влюбимся друг в друга, но они не передумают, и мне все равно придется уезжать, но через несколько недель это будет в разы больнее. Лучше я уеду прямо сейчас.

Я подошла к шкафу и вытащила чемодан. Раскрыла его, кинула на надувной матрас и начала швырять в него свое барахло. Я могу уехать на автобусе в соседний город, остановиться там в отеле и потом подумать, как быть дальше.

— Мне нужны деньги, — повторила я. — Леджер, я верну тебе все до цента. Честное слово.

Леджер подскочил ко мне и захлопнул крышку чемодана.

— Перестань. — Он развернул меня к себе лицом, крепко обхватил руками и прижал к себе. — Не надо. Пожалуйста.

Слишком поздно. Это уже очень больно.

Я стиснула в кулаках складки его майки. И заплакала. Я не могла представить, что его больше не будет рядом, я не увижу его улыбку, не буду ощущать его поддержку. Я уже скучала по нему, хотя все еще была здесь, в его объятиях. Но точно в той же мере, как и от мысли о расставании с ним, я плакала о своей дочке. Я всегда о ней плакала.

— Леджер. — Тихо произнесла я его имя, оторвала голову от его груди и посмотрела на него. — Единственное, что ты сейчас можешь сделать, это пойти туда и попросить у них прощения. Ты нужен Диэм. Как бы это ни было больно, если они не могут забыть то, что я им сделала, твоя задача попытаться починить то, что в них разбито. Твоя задача — поддерживать их, а со мной в твоей жизни ты не сможешь этого делать.

Леджер стиснул зубы. Казалось, он старается не заплакать. Но при этом он, похоже, понял, что я права. Он отошел от меня и достал бумажник.

— Дать тебе мою кредитку? — спросил он, вынимая ее. Еще он достал несколько двадцаток. По тому, как сердито он вытаскивал все из бумажника, было видно, как он ужасно расстроен и зол и чувствует себя побежденным. Он бросил карточку и деньги на стол, подошел ко мне, поцеловал в лоб и ушел.

И захлопнул за собой дверь.

Я села, поставила локти на стол, опустила голову на руки и заплакала еще сильнее, потому что сердилась сама на себя за то, что начала на что-то надеяться. Все это случилось больше пяти лет назад. Если бы они вообще когда-то могли простить меня, они бы уже это сделали. Просто они не из тех, кто прощает.

Есть люди, которые находят в прощении утешение, а есть те, кому прощение видится предательством. Простить меня для них аналогично предательству собственного сына. Мне остается только надеяться, что когда-нибудь они могут передумать, но до тех пор моя жизнь выглядит вот так. И вот куда она меня привела.

И отсюда я начну все сначала. Снова. И мне придется делать все это без Леджера, без его веры в меня, без его поддержки. Я продолжала всхлипывать, но все же услышала, как входная дверь снова открылась.

Я подняла голову как раз в тот момент, когда он захлопнул дверь и кинулся ко мне через всю комнату. Он подхватил меня и усадил на стол, так что наши глаза оказались на одном уровне, и стал целовать меня с таким отчаянием, как будто это наш самый последний поцелуй.

Прервав его, он посмотрел на меня с решимостью во взгляде и сказал:

— Я буду для твоей дочери самым лучшим человеком, каким только смогу. Клянусь. Я сделаю ее жизнь самой лучшей, а когда она спросит о своей матери, я расскажу ей, какой ты прекрасный человек. Я уверен, она вырастет, зная, как сильно ты ее любишь.

Я была вся в кусках, потому что понимала, как сильно мне будет его не хватать.

Он прижался ко мне своими разбитыми губами, и я поцеловала его очень нежно, чтобы не причинить ему боль. Мы прижались лбами друг к другу. Он, казалось, с трудом сохранял спокойствие.

— Прости, что не смог сделать для тебя большего. — Он оторвался от меня и пошел к двери, и мне было так больно смотреть ему вслед, что я опустила глаза.

Там, на полу, что-то лежало. Это походило на визитную карточку, и я соскочила со стола и подняла ее. Это была накопительная карточка Леджера на мороженое. Наверное, она выпала из его бумажника.

— Леджер, постой, — я догнала его у двери и отдала ему карточку. — Она тебе понадобится, — сказала я, хлюпая носом. — Ты уже почти заработал бесплатный рожок.

Он рассмеялся, несмотря на боль, и взял у меня карточку. Потом снова прижался лбом к моему лбу.

— Я так сердит на них, Кенна. Это неправильно.

Неправильно. Но не нам решать. Я поцеловала его в последний раз, а потом сжала его руку и умоляюще посмотрела на него. — Только не надо ненавидеть их. Ладно? Они дали моей девочке хорошую жизнь. Пожалуйста, не надо их ненавидеть.

Он с видимым трудом кивнул, но все же кивнул. Когда он выпустил мою руку, я не хотела видеть, как он уходит, поэтому ушла в ванную и закрыла дверь.

Через несколько секунд я услыхала, как входная дверь хлопнула.

Я опустилась на пол и разрыдалась.