Ива, Антония или Вероника

Глава двадцать шестая

На улице уже почти стемнело. В стылом полумраке двора, среди безмолвно качающихся деревьев, чьи кроны терялись в потускневшем небе, фигура курьера ресторана «Город мечты» казалась зловещим призраком, и тёмный пронизывающий взгляд, не свойственный парню его возраста, не предвещал ничего хорошего.

Увидев Антона, я на миг оцепенела. То, что он явился на ночь глядя не с добрыми вестями, было написано на его красивом жестоком лице. Вихрь мыслей мгновенно переворошил мою голову. Поздний визит Антона означал только одно – время отсрочки кончилось. Моей свободе пришёл конец.

– Разрешите войти, Флора Филипповна? – довольно едко произнёс малолетний наглец, и я молча посторонилась, чтобы дать ему пройти.

Пропуская курьера в дом, я быстро пошарила глазами по дороге за забором – но джип Романа уже уехал. Под уснувшим фонарём дорога тоже выглядела спящей, и отливающие розовым сугробы на обочинах, как безмолвные стражи, хранили этот сон.

– Кто вы? – фальшиво спросила я, когда Антон переступил порог и оказался в прихожей.

Вопрос запоздал. Курьер ухмыльнулся:

– Сейчас вы гораздо красивее, чем с обмазанным сметаной лицом. А вот актриса из вас не очень. Вы ведь учитесь на актрису? Мой вам совет – меняйте профессию. Это не ваше.

Я взглянула в его глаза – там было пусто и темно, как поздним вечером в заброшенном парке.

Моё горло охватил жар, но я изо всех сил пыталась скрыть волнение. Неприкрытое хамство осталось без ответа, потому что мой ум не сумел вовремя переключиться на него. Вместо этого я лихорадочно соображала, какую линию поведения выбрать.

Модно подстриженный, стильно одетый, безупречно красивый Антон тем не менее совсем не производил впечатления хорошего парня.

Пока мои мысли испуганным клубком метались в голове, он небрежно скинул кашемировое полупальто графитового цвета и, с любопытством озираясь по сторонам, без приглашения прошествовал в большую комнату.

– Богато живёте… – заявил он деловито. – А нас у мамы шестеро. Я бы тоже хотел учиться в институте, но, как видите, приходится разносить пиццу.

Повернувшись ко мне, он пристально заглянул мне в глаза. Ухмылка исчезла с его бледного лица, тонкие губы вытянулись в злую узкую полоску.

– Прискорбно, – отреагировала я скупо.

– Я работаю с четырнадцати лет, а живу совсем в других условиях. У нас маленькая хрущёвка, сорок пять метров. И это на семерых. Такие хоромы, как ваш двухэтажный коттедж в красивом и тихом районе, нам и не снились.

В его глазах блеснула холодная вспышка ненависти.

Я сглотнула ком, постепенно начиная понимать ход его мыслей.

Он тем временем стянул со стола какую-то вещицу и, вертя её в руках, принялся с интересом рассматривать. Потом нехотя вернул на место со снисходительным замечанием:

– Прикольный брелочек…

Во мне стремительно вскипело бешенство. Я встала перед ним, преградив дорогу в глубь комнаты.

– Быстро говори, зачем пришёл!

С Антона вдруг слетела напускная развязность, и он немного смешался – но лишь на долю секунды. Практически мгновенно взяв себя в руки, он чуть отступил и, прислонившись к стене, заговорил ласковым тоном лучшего друга:

– Зря вы так, Флора. Я вас узнал. Вы с Яной похожи ростом и фигурой, высокие, стройные (но вы, конечно, стройнее), а вашего лица в сметанной маске и чалме на голове я особо не разглядел тогда. Но вот улыбку вашу ни с чьей другой не спутаешь! Я как увидел это, сразу понял, что в тот вечер в «Сороке» были вы.

С этими словами он снова победоносно ухмыльнулся, сунул руку под новенькую серую олимпийку и протянул мне свой козырь – журнал «Дамские штучки».

На глянцевой обложке нового номера красовалась я, стоящая у памятника Резанову, широко улыбающаяся, в ярко-красной шапочке из коллекции Веры Судоргиной. «Модель – Флора Веденеева», – гласила мелкая предательская подпись внизу.

– Сестрёнка купила… – охотно поведал Холодов, возвращаясь в прихожую. Я вышла за ним. – И меня прям током шибануло – так вот кого я видел вечером семнадцатого в «Сороке»! Те же глаза, те же губы… Та же офигенская улыбка. Надо сказать, по красоте Яне до вас как до Луны.

Я молча слушала, как недоросль расточает комплименты.

– В связи с этим у меня к вам предложение… – Тем же небрежным жестом он взял журнал из моих ослабевших рук и швырнул на пуфик:

– Это на память…

– Как ты меня нашёл? – шепнула я и тут же поняла, что сморозила глупость.

Антон довольно развёл руками:

– Очень просто. На будущее, кстати, советую отключать геолокацию в телефоне. Например, Вконтакте есть одна фотка, в той комнате, откуда вы меня выпихнули, а чуть ниже – адрес… Мы живём в двадцать первом веке! Так вот… – продолжил он после короткого ликбеза. – Я могу забыть о своём воспоминании. Я вижу, оно вам неприятно.

– Какой ты милый мальчик, – похвалила я.

Курьер ласково улыбнулся.

– Н-да… Как я уже говорил, нас у матери шестеро. Папаша-алкаш замёрз в подворотне три года назад, мать работает санитаркой с утра до ночи. А у вас богатый отец, известный на всю страну хирург. Особняк в элитном посёлке… А вы людей топором убиваете! «Преступление и наказание-2»…

– Ближе к делу, – ледяным тоном отрубила я.

– Как скажете… Могу и ближе. Если прям совсем близко, то пять тысяч евро.

– Сколько?!.

– А что? – улыбнулся шантажист, показав безупречные острые зубки. – Пять тысяч евро – и я вас не видел.

– Больной, что ли? – уточнила я.

– Отнюдь, – заявил он.

– Слышь ты, «отнюдь»! – взорвалась я. – Убирайся к чёрту!

Голубые глаза Антона Холодова широко распахнулись.

– Четыре с половиной, – мигом скинул он цену и протянул после небольшой паузы: – Ну что вам, жалко? У вас бабла до фига – сразу видно! И раскатываете на «смарте»…

Мне было жалко только одного – что с того момента, как Антон выйдет из моего дома, я автоматически превращаюсь в скрывающуюся преступницу и перехожу на нелегальное положение. Тем не менее это не меняло моего решения.

Никогда не разговаривайте с шантажистами – это я крепко уяснила из прочитанных в подростковом возрасте детективов. Ты рассчитываешь легко отделаться, заплатив требуемую сумму, но со временем шантажист понимает, что может потребовать ещё, а потом ещё и ещё. Аппетиты его растут в геометрической прогрессии, он всё шире разевает ненасытную пасть, и вот ты уже плотно сидишь на его крючке, увязая в неразрешимой ситуации, как в тягучем болоте.

– На такого урода, как ты, мне даже рубля жалко, – честно призналась я. – Давай одевайся и шагай в свой «Город мечты». И чтобы я тебя больше не видела, усёк?

– Надеюсь, вы понимаете, что тогда я пойду в полицию, – угрожающе бросил курьер, не спеша натягивая пальтишко.

– Не сомневаюсь в твоей законопослушности. – Я выдержала его злобный пронзительный взгляд.

Он вдруг сдал позиции.

– Пожалуй, я дам вам немного времени на размышление. Завтра я позвоню ровно в два и советую хорошенько подумать. Зачем вам губить свою жизнь смолоду?

– В два?

Курьер снова ухмыльнулся:

– Ну так и быть, в десять минут третьего. Пойдёт?

– А может, ты сам его убил! – вызывающе заявила я.

– Ха-ха, очень смешно, – искренне засмеялся Антон. – Его ведь в девять убили? После вас я ещё два адреса объездил, в девять был уже на Нижней Набережной. Хотите проверьте. – Он нагло подмигнул.

– Проваливай давай… – буркнула я, еле сдерживаясь, чтобы не дать ему с размаху по роже.

– В два десять, – повторил он отчётливо и резко, распахнул дверь и вышел.

Поднявшись в курилку, я видела в окно, как по тропинке бредёт его понурившаяся фигура, потом она постепенно выпрямляется, шаг делается уверенным и чеканным, и Холодов, уже бодро и молодцевато, скрывается за забором.

Какого чёрта я вечно держу калитку нараспашку?..

Перекурив, я через силу убрала все следы пребывания гостей – разбросанные розы Алекса, истерзанную Романом простыню, грязные следы ботинок Антона, – приняла освежающий душ и, разжевав альбетокс, улеглась в кровать.

Похоже, это моя последняя спокойная ночь.