Рафаэль

3

Мы с Рафаэлем держались за руки и все было дико романтично, пока мы не приблизились к душевым, откуда услышали гомон мужских голосов, и поняли, что не только мы четверо собрались помыться. Если бы я была одна, я бы просто сходила в душ в той комнате, которую делила с Микой и Натэниэлом, но было немного странно использовать его, когда я собиралась раздеть в нем другого мужчину. К тому же, я не знала, началось ли уже их свидание, и, поскольку Мика по-прежнему работал над своими проблемами по части встреч с Натэниэлом без девушки в качестве буфера, я не хотела портить им свидание. Натэниэл был для Мики тем, кем Кейн пытался выставить меня для Ашера — единственным исключением для его ориентации, вот только Мика был гетеросексуален до того, как влюбился в Натэниэла.

— Что не так? — Спросил Рафаэль.

До меня дошло, что я застыла на месте, а он немного ушел вперед, хотя мы все еще держались за руки.

— Как-то тесновато там для романтики.

Он вскинул взгляд к потолку, как будто только что осознал, что в душевых шумит вода, а голоса других мужчин звучат все громче, когда они беззлобно подкалывают друг друга, после чего в разговор вмешалась Клодия:

— Анита, мы — верживотные, нас не смущает нагота.

Я уставилась на нее.

— Все вы так говорите, и в большинстве случаев это правда, но стоит только одному-единственному охраннику увидеть в комнате голую девчонку, как все становится пиздец каким неловким.

— Кто это был? — Спросила она, и ее голос вернулся к тому тону инструктора/адского босса/родителя, который сейчас всыплет тебе по первое число.

— Вервольф, Рикки. — Ответила я.

— Вот потому мы его и уволили. — Сказала она.

— Он и как охранник со своими обязанностями не очень-то справлялся. — Добавила я.

— И не занимался в зале, чтобы стать лучше. — Продолжила Клодия.

— Ага, и ныл почти так же, как Кейн. — Сказала я.

— Если этого Рикки здесь больше нет, почему ты переживаешь? — Спросил Рафаэль.

— Я могла бы просто помыться в присутствии других людей, и я уже так делала, но мы с тобой собираемся раздеться и заняться в душе как минимум прелюдией. При таком раскладе мне публика не по душе.

— Как и мне, но мы можем просто воспользоваться одной из закрытых кабинок с занавеской. — Предложил он.

— Как и сказала Клодия, вы — верживотные, и проблема не только в том, что нас могут увидеть. Для большинства из вас звуки и запахи не менее интимны.

Мне нравились закрытые душевые кабины, и не только мне. Я была не единственной, у кого были проблемы с тем, чтобы мыться в присутствии мужиков. Я даже несколько раз натыкалась на других мужчин в закрытых кабинках. Парням нужно больше личного пространства, чем вы думаете, ну, или, по крайней мере, некоторым из них. Скромность — это не только женское качество. Ага, еще один двойной стандарт накрылся медным тазом.

Рафаэль шагнул ко мне и притянул меня за руку в объятие.

— Это правда, но сегодня я хочу получить столько тебя, сколько смогу, Анита. Я хочу воспользоваться закрытой кабинкой.

Я положила свободную руку ему на грудь — там, где ее не прикрывала майка. Его кожа была гладкой и теплой, а пот почти высох.

— Если мы займемся сексом в одной комнате с охранниками, возникнет еще одна проблема: они задумаются о том, можно ли и им делать так же.

— Они не посмеют к тебе прикоснуться. — Возразил Рафаэль.

— Вероятно, нет, а вот нашим охранницам в душевых придется несладко.

— У меня проблем не будет. — Сказала Клодия.

— Тебя и меня они боятся по разным причинам, но большинства других девчонок из числа охранников они не боятся вообще. К тому же, мы что, реально хотим дать всем вокруг понять, что можно заниматься сексом в общих душевых?

— Это будет не первый раз для тебя и одного из твоих… людей. — Ответила Клодия, и выглядела при этом почти смущенной, а это случалось нечасто. В основном она была такой же, как и большинство телохранителей — чем бы клиент ни занимался, ее это не смущало.

— Да, но в тот раз ты убедилась, что кроме меня и Никки в душевых никого не было, к тому же, тогда я чуть не высосала его до смерти. — Сказала я, нахмурившись.

Рафаэль обнял меня покрепче.

— Анита, я не твоя Невеста Дракулы, чтобы ты могла высосать из меня жизнь ardeur’ом.

— К тому же, сейчас я лучше его контролирую, чем тогда. — Добавила я.

— Мы можем выпроводить всех, кто там сейчас есть. — Предложил Бенито.

— Но они же моются. — Запротестовала я.

— Я пойду туда и скажу им, чтоб поторапливались.

Клодия кивнула.

— Сделай это.

— Стой, погоди. — Я остановила Бенито, когда он собирался пройти мимо нас. Он обернулся и посмотрел на меня.

— Что не так, Анита? — Спросил Рафаэль.

— Как-то это слишком нагло, выгонять их вот так из общего душа.

Рафаэль рассмеялся и чмокнул меня в лоб.

— Это так мило, что ты продолжаешь забывать о своем статусе их работодателя и королевы.

Я нахмурилась, глядя на него. Большинство низкорослых людей терпеть не могут, когда их называют милыми. Даже «прелестный» уже вызывает проблемы.

— Я их босс, но технически им платит Жан-Клод, так что именно он их работодатель, а я пока что не королева — до тех пор, пока не выйду за него.

— Ты — королева тигров. — Заметил он.

— Только потому, что мне не нравится, когда меня называют матерью всех тигров. — Возразила я.

— Почти все бывшие члены Арлекина зовут тебя своей темной королевой. — Сказал Бенито.

— Они привыкли подчиняться королеве и тысячу лет ходили в элитных охранниках Королевы Всей Тьмы. — Я поежилась, назвав ее по имени.

Я убила вампирскую королеву старого Совета, если того, у кого нет тела, вообще можно было убить. Она была мертва во всех человеческих и нечеловеческих смыслах.

— Анита пыталась отучить их звать ее своей темной королевой. — Заметила Клодия.

Я вздохнула и немного привалилась к Рафаэлю, прижавшись щекой к его майке и приятной твердости под ней.

— Большинство из них мне удалось отучить называть меня своей злой королевой.

Рафаэль прижал меня поближе и чмокнул в лоб.

— Мне жаль, Анита, я не хотел поднимать неудобные темы.

— Хороший выбор слов. — Похвалила я, все еще прижимаясь к его груди. Я не стала говорить, что «пугающие» было более уместным для обозначения этих тем. Матерь Всей Тьмы я убила, поглотив ее сущность, в то время как она пыталась завладеть моим телом и использовать его в своих собственных интересах. В тот миг как будто бы объект, который невозможно передвинуть, столкнулся с непреодолимой силой, и большинство ставок было сделано на нее. Она, вероятно, была самым первым вампиром — такая древняя, что ее изначальное тело было давно утрачено, а последним она завладела насильно. Его подорвала группа наемников, которых наняли убить ее, но все, что они сделали — это уничтожили тело, в которым она была заперта целую тысячу лет. Они выпустили ее из тюрьмы, оставив бродить по миру ночным кошмаром, который искал себе новое тело. И она захотела мое.

Рафаль погладил меня по волосам и тихо сказал:

— Она мерта, Анита, ее больше нет. Тебе больше не нужно бояться ее.

Я высвободилась из кольца его рук.

— Она не вторгалась в твои сны и не пыталась завладеть твоим телом.

— Это правда. — Согласился он.

Он закрылся — его лицо было благоразумным и пустым, скрывая то, что он на самом деле думал и чувствовал.

— Кажется, я должна извиниться перед тобой, хоть и не очень хорошо понимаю, за что. — Сказала я.

Рафаэль едва заметно мне улыбнулся, но его глаза остались печальными.

— Если бы я был настоящим джентльменом, то предложил бы нам помыться раздельно, после чего пошел бы готовиться к предстоящему бою, но сегодня я слишком сильно хочу быть с тобой, чтобы играть в эти игры.

— Я тоже хочу тебя, Рафаэль. — Сказала я, потому что именно так надо отвечать, когда кто-то настолько прямо говорит тебе о своем влечении. Это как если бы человек сказал, что любит тебя. Нужно сказать то же самое в ответ, даже если это не совсем правда, в противном случае придется иметь дело с одной из этих максимально неловких ситуаций на современных свиданиях, когда ты пытаешься объяснить человеку, что не все нужно сводить к любви.

— Я могу лишь поверить тебе на слово, могу лишь высматривать на твоем лице доказательства того, что это действительно правда, потому что я не способен читать твой разум и ощущать твои эмоции.

— Ты можешь почувствовать их на моей коже — все оборотни это умеют. — Возразила я.

— Сейчас я знаю, что ты не охвачена похотью, потому что, как ты и сказала, я бы почувствовал ее на тебе.

Я очень старалась не выдать своего смущения и даже малейшего неудобства. Я уставилась в пол, а потом заставила себя посмотреть наверх, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Твоих эмоция я чувствовать не могу, но по лицу вижу, что ты тоже сейчас не очень-то похотлив.

— С этим я не могу поспорить, и в любой другой день я бы просто отпустил тебя в душ в твоей комнате, где ты могла бы побыть с другими твоими мужчинами, или в ту огромную ванну в покоях Жан-Клода, но сегодня особенный день. Я хочу тебя, как мужчина хочет женщину, но я также хочу, чтобы ты покормила на мне ardeur.

— Разве тогда ты не будешь слишком слаб, чтобы драться сегодня ночью?

— Если бы ты кормилась только от меня — возможно, но я дам тебе покормиться на всех, кто зовет меня своим царем. Если это последний раз, то я хочу, чтобы ты забрала от нас столько силы, сколько Жан-Клод способен разделить между своими людьми.

Я прикоснулась к руке Рафаэля, изучая его лицо и пытаясь понять, что он думал и чувствовал.

— Я тебя спросила, считаешь ли ты, что победишь сегодня, и ты сказал мне, что да. Я что-то упускаю? Не те вопросы задаю?

— Он — это я тридцать лет назад, Анита. Ему почти нечего терять, но он столько всего может получить. Я же могу потерять столько всего, а получу лишь его смерть, которой я не желаю. Думаю, он верит, что ты поработишь всех нас — ты и Жан-Клод. Он твердо намерен сбросить меня с престола. Я защищаю то, что мое, но во мне уже давно нет такой веры, как в нем.

— Понятия не имею, что это значит.

Он улыбнулся и коснулся своей большой ладонью моего лица, чтобы я могла потереться об ее тепло и приятный вес.

— Ну конечно же имеешь, ведь в тебе она все еще есть.

Я отстранилась, нахмурившись.

— Уже не так много, как раньше.

— Ты на пороге нового этапа своей жизни, Анита. Ты повзрослела слишком рано благодаря своей работе истребительницы вампиров и федерального маршала. Гектор не знает жизни за пределами своего клана. Внутри своего родере он поднялся так высоко, как только мог, и теперь нацелился на самое высокое место в рядах моего народа.

— Ты сказал, что он — это ты тридцать лет назад.

— Очень на то похоже.

— И сколько ему лет?

— Хочешь знать, сколько лет мне?

Я уставилась на его волосы цвета вороного крыла, на лицо, не испещренное морщинами. Не будь в его глазах этой мудрости и терпения, я бы не дала ему больше тридцати, но глаза его были такими же, как у некоторых вампиров. Не было в них возраста, но они могли показать эхо тех лет, что прожиты, как если бы можно было повзрослеть, не постарев при этом телом.