Сломанная печать

51.

Оставив самодвижущийся экипаж на окраине некрополя, они преодолели остальной путь пешком. Спустились по истёртым ступеням в склеп семьи Брумов. Снаружи он походил на небольшой дом, возведённый из серого гранита. Давным-давно лучшие мастера королевства тщательно обработали камень и украсили искусной резьбой.

Мариса с грустью подумала об отце, могила которого находилась на дне пролива. Она никогда не сможет прийти к Фросту Талесу, чтобы проститься или вспомнить, каким он был. О нём теперь напоминало море и магическая завеса у острова Юингов.

На нижней площадке Северин использовал куб для освещения короткого прохода и залы, где в строгом порядке стояли каменные саркофаги.

— Здесь будет моё место.

Он положил руку на раскрытый гроб. Толстую верхнюю плиту оставили сдвинутой ровно настолько, чтобы поместить тело, когда придёт срок. Тонкие губы Северина чуть заметно дрогнули — иронично и нервно.

Мариса промолчала, разглядывая высеченные на саркофагах имена и символы Ковенантов с гербом дома Брумов. Холод сделался пронизывающим и неприятным. Двойственный смысл слов Рина зацепил тоской. Предстоящий ритуал пугал своей непредсказуемостью. Острый ум ментала придумал почти невозможное. В тренировках они никогда не заходили за определенную опасную границу. Северин щадил чувства любимой.

Подышав на пальцы, она поторопилась с защитными чарами. Мягкое золотистое свечение проступило на стенах, складываясь в узоры магии эмпатов. Тёплый воздух вскоре коснулся кожи.

Рин успел, не торопясь, обойти залу, недолго постоять возле захоронений отца, матери и сестры.

— Сюда, — он позвал Марису, тихий голос сорвался в хрип.

На саркофаге Вистианы мастер высек образ юной девы и стилизованные цветы. Пальцы мага погладили гранит.

— Прости, Висти, но мы потревожим тебя, чтобы дать покой навсегда.

Он посмотрел спутнице в глаза долгим взглядом, сам расстегнул крючки, забирая накидку. В какой-то момент он рывком привлёк Марису к себе, обхватил лицо ладонями. Его поцелуй отдавал горькой нежностью и прощанием.

— Если ничего не выйдет, уходи. Расскажешь командору из службы безопасности, что произошло. А для меня уже и место готово, — Брум усмехнулся.

— Всё получится, Рин, — разозлившись, она ударила кулачками ему в грудь. — Не смей бросать меня!

Обнявшись, они недолго простояли так, дожидаясь, когда дары всколыхнутся, обретая большую силу. Затем Северин расстелил обе накидки внутри пустого саркофага, снял сюртук и свёрнутым положил туда же.

— Где ты стоишь? — сурово спросил он.

— Всегда в изголовье. Лицом к происходящему, — заученно повторила Мариса.

Расположившись в ногах саркофага Вистианы, маг засучил рукава туники, обнажая узкие красивые кисти. На граните перед ним лежали готовые артефакты. Некоторые из них помогала записывать и Мариса. Грани кубов горели амарантовыми узорами среди золотых и зелёных нитей. Ментал тщательно перенёс необходимые чары на могилу сестры.

На подготовку места для Северина ушло несколько минут. Гранит хорошо принимал магию целителя. Пальцы Марисы не чувствовали холодного камня или шероховатой поверхности. Она отдавала свет дара, чтобы это место хранило Рина пока продолжается ритуал. Вложила всё умение и любовь вместе с силой креаторов.

— Я не позволю ей подойти к телу, — с решительным напором Мариса посмотрела на мага.

— Ты сделаешь так, как договорились.

Он дал понять, что не желает спорить и поставил на могильную плиту песочные часы.

— Знаешь, когда перевернуть.

Казалось, он злится на что-то, но Мариса знала, что маг сосредоточен и разум его постепенно отсекает ненужные чувства. С отрешённым и чужим лицом он зачаровал собственный саркофаг магией ментала. Камень отозвался мягким внутренним сиянием.

— Приступаем?

Мариса кивнула, во рту мигом пересохло, а ноги сделались ватными. Она вцепилась пальцами в край пустого гроба. Нельзя показывать Рину, что боишься. Нельзя подводить его. Магу не на кого рассчитывать, кроме неё. С тяжёлым сердцем Мариса смотрела, как он режет ладонь и прикладывает руку к саркофагу Вистианы. Маленькая передышка для эмпата. У лекарей имелись свои способы успокоиться. Когда Брум вернулся, она ответила спокойным мягким взглядом.

— Помни, что я люблю тебя, Рин.

Суть ментала уже полностью владела сознанием мага. Ледяная броня бесчувствия ничего не отразила. Все слова любви он сказал раньше, и Марисе этого было достаточно. Точно бездушный механизм, совершающий привычные действия, Северин лёг внутрь саркофага. Пальцы сжимали куб с горящими амарантом гранями.

— Вся моя любовь тебе, — очень тихо прошептала Мариса, чтобы не отвлекать мага, и положила ладонь ему на плечо.

Чары целителя, все нужные защиты, которые она успела изучить, должны спасти Рина. Ледяные иголочки ужаса кололи спину, дыхание сбивалось. Но больше Мариса не обращала внимание на страх, пытавшийся пробиться к сердцу. Она — лекарь. От её собранности и спокойствия зависит жизнь того, кто стал самым близким. О себе Мариса думала в последнюю очередь, хотя и на ней стояло немало защит. Она справится.

Мариса покосилась на песочные часы. Не время начинать отсчёт. После у них будет ровно полчаса. Она вернулась взглядом к Северину. Маг лежал, прикрыв глаза, а пальцы быстро касались граней куба в руке. Под кожей, там, где тело не было прикрыто одеждой, уже виднелись амарантовые дорожки артерий. Рин будто наполнялся магией иллюзий, и она проступала всё сильнее и сильнее. Скоро он станет особенно уязвим для смерти. Маг собирался сам пройти за грань.

Проверив пульс на шее Северина, Мариса наблюдала. Тревога обострилась, сковала льдом сердце. Чёрный проём входа в зал напоминал разинутую пасть чудовища. Она ждала, что вот-вот оттуда вырвется Вистиана, а они не успеют довести подготовку до конца. Холодный ветер стелился по полу. По углам что-то шуршало. Мариса слышала собственное дыхание, и только его. Она единственный живой человек в склепе? Маг справился так быстро?

Пульс Северина замедлился, она еле различала редкие удары. Мариса не понимала, зачем позволила любимому так рисковать. Строгое лицо Рина, ставшее вначале почти белым, покрылось тонкой дымчатой вуалью. Шея, руки источали амарантовую силу. Амаранта становилось всё больше и больше. Она настолько привыкла к этому цвету, что яркий всполох в другом конце зала не показался странным, но спустя мгновение внутри оборвалась тонкая натянутая струна волнения и готовности ко всему. На миг Мариса растерялась.

— Пришла… Вистиана.

Вряд ли Северин слышал её, шептавшую, беззвучно шевелящую губами. Зато иллюзия, плывшая по склепу, замерла. Вистиана медленно разворачивалась всем корпусом вправо и влево, затем опять вправо, пролетая несколько клеточек гранитного пола. Казалось, она принюхивалась. Запах родной крови звал её.

Целительский дар поддерживал в Северине жизнь, которую он доверил Марисе. Прекращать опасный опыт было поздно. Тело ментала стало холодным, и у Марисы бесконечно ныло в груди. Они должны успеть! Неужели всё напрасно? Сдерживая слишком громкое дыхание, она проследила за иллюзией.

Вистиана склонилась к кровавому следу на саркофаге. Крик или визг прозвучал почти победоносно. Резко развернувшись в сторону магов, она приближалась. Волосы юной иллюзии разметались и струились багровой волной, ноздри точёного носика раздувались. И тут Мариса поняла, что пора перевернуть песочные часы. Это был тот самый момент, о котором говорил Рин.

Полупрозрачная амарантовая фигура Северин Брума поднялась из гроба. Оттолкнувшись от камня, он кинулся навстречу сестре, чтобы не дать ей добраться до Марисы и собственного почти неживого тела.

Всё шло по плану, но всё равно сбило с ног внезапностью. Сердце Марисы выскакивало горлом. Одна рука лежала на шее мага, пальцы пытались уловить хотя бы робкий удар крови в артерии. Взгляд впился в тонкую струйку песка, заполнявшую пока пустую часть колбы. Она не могла долго смотреть, что происходит между братом и сестрой. Для неё все события состояли из коротких и страшных вспышек, где она не всегда различала кто берёт верх.

Вот две невесомые фигуры встретились среди саркофагов. Закружили, узнавая друг друга, отпрянули после первого соприкосновения. Вистиана будто не верила, что желанная цель сама пришла в руки…

Удар сердца. Крупицы песка падают на дно чаши.

Крик Вистианы, разрезающий пространство на части. Жуткий и гулкий, он долго гулял под сводами склепа. Раздувшееся от мощи и ярости иллюзорное тело возвышалось рядом с такой маленькой стройной иллюзией брата. Перекошенное ненавистью, когда-то милое лицо пульсировало алым. Распахнутая пасть чудовища. Волосы змеями заклубились рядом с амарантовой фигурой мужчины…

Удар сердца. Песчинка к песчинке сливается в маленькую горку.

Мариса задохнулась, увидев, как маг спокоен, точно всё решил для себя, и дожидается закономерного исхода. Он и не думал защищаться от той, что послана убить его. Северин раскинул руки, открываясь для атаки Вистианы. Всей грудью, всем существом…

Удар сердца. Стекло перестало быть прозрачным. Так много песка и так мало мгновений для жизни.

Мариса замерла от удивления. Северин стоял, обнимая Вистиану, гладил по волосам, точно сам был старшим братом. И она таяла в его таких же незримых руках. Секунды, и от иллюзии девушки не осталось и следа. Облачко амаранта осело на гранит пола. У мага на ладони осталось маленькое солнце, которое он понёс к могиле сестры…

— Рин, время! — Мариса чуть ли не подпрыгнула на месте.

Кончики пальцев еле ощутили удар сердца. Последние песчинки упали с высоты. Широко распахнув глаза, она смотрела, как Северин развернулся и кинулся к гробу. Иллюзорной тенью он преодолел оставшееся пространство, чтобы слиться с остывающим мертвецом. Время вышло.