Сломанная печать

16.

В середине новой недели студенты первого курса дожидались начала занятий и появления преподавателя. Они разместились в аудитории с тяжёлыми каменными сводами, терявшимися во мраке. Магические шары освещали длинную дубовую кафедру и парные столы учеников. Подруги всегда садились в первых рядах, чтобы не упустить чего-нибудь важного. Мариса старательно записывала лекции, боясь не понять материал или оплошать во время практики, а беспокойная Келена часто отвлекалась и подглядывала в конспекты соседки.

В расписании значился незнакомый предмет «Инфография» преподавателя магистра Надда. Все уже заранее заскучали, зная куратора менталов и его занудную строгость.

— Лучше старикан, чем наш вояка, — заметила Келена. — Куратор так на меня смотрит, словно я ему лично пятки подпалила.

— Не знаю, — тихо ответила Мариса, не отрываясь от записей.

Пока одногруппники веселились и болтали, она повторяла задание к следующему уроку. На прошлом занятии по основам целительства ей не удалось увидеть, какие травмы были получены пациентом, в роли которого выступил местный сторож. Каждый из эмпатов по очереди подходил к подопытному, пытался считать информацию и записывал свои варианты на бумажку. Всего было три старых раны. Мариса ошиблась все три раза и готова была провалиться на месте. Стыд жёг лицо. Позорить имя Виктора Дэя она совсем не хотела.

Вся сложность сводилась к главной проблеме Марисы. Приём, которым пользовались, маги строился на резерве чувств, но она никак не желала сдаваться и признавать, что не справляется из-за трещины в даре.

У стихийников проходили свои практикумы, но Мариса так расстроилась, что рассказала подруге о неудаче. Не выдержав, Келена сама закрыла тетрадь соседки.

— Хватит зубрить, Ма́ри! Ты же знаешь, что дело не в знаниях! Ты лучше магистерс Астрид расскажешь теорию.

Обхватив плечи руками, как будто от холода, Мариса вздохнула и упрямо сжала губы. Нельзя было отступать и подводить магистра Дэя. Вся Академия потешается и над ним тоже. Она обязана доказать, что не хуже признанных магов способна проявить дар.

— Знаю, — нехотя пробурчала Мариса.

— Ты должна тренироваться. Преодолеть то, что внутри мешает почувствовать другого человека.

— И на ком же?! — в голосе девушки смешались обида, злость на себя и отчаянье. — Ничего не выходит. Я не чувствую. Очень редко дар откликается на переживания.

— Практикуйся на мне, — кто никогда не терял присутствия духа, так это шустрая северянка. — Не всё потеряно, Ма́ри.

Искренняя улыбка и поддержка Келены вернули девушке надежду.

— И как тренироваться… на тебе?

— Отец часто говорил, что я непоседливее мальчишки. Меня снимали с крыши, вылавливали из бурной реки, доставали из пещер. У нас в Регнарате много интересных, но опасных мест. Могла ли Келена Эббис усидеть на месте? — она расхохоталась. — Я самый лучший пациент для опытов эмпата!

— И много травм? — серьёзно, как и полагается лекарю, Мариса вгляделась в подругу.

— Десять! — с гордостью выпалила стихийница. — У младшего брата всего восемь!

За разговором они не сразу заметили, что шум в аудитории внезапно стих. Все быстро расселись по местам, а Мариса немного огорчилась, что не успела опробовать на подруге лекарскую методику. Преподаватель появился так тихо, словно сам был иллюзией. Все ожидали старика Надда, но вместо него перед первокурсниками стоял молодой ментал в чёрном облегающем сюртуке, который подчёркивал его изящную фигуру, серебряная брошь в виде крыльев стягивала воротничок. При взгляде на молодого преподавателя, первым делом вспоминался куб менталов — полностью закрытый, лаконичный и хранящий неизвестные заклинания и тайны.

Юные маги выжидающе молчали, а девчонки переглядывались, спрашивая друг у друга, кто этот строгий, но симпатичный незнакомец. Третий раз Мариса сталкивалась с ним. Вначале у памятного барельефа, затем во время странного происшествия с иллюзией, и вот теперь на занятиях. Келена толкнула подругу локтем в бок. Стихийница тоже узнала мага из библиотеки.

Дождавшись полной тишины, он заговорил:

— Добрый день, господа студенты. Моё имя Северин Брум. Я стажёр и сегодня заменяю магистра Надда. Обращаться ко мне можно просто —господин Брум.

— Только сегодня заменяете? — Келена аж подскочила на месте, привлекая к себе внимание.

— На данную минуту мы имеем такие сведения, — без тени улыбки ответил стажёр и поглядел на студентку так строго, что Келена сникла, растеряв весь запал. — Сегодня у вас практикум по Инфографии.

— И этот занёс меня в список провинившихся. Хуже моего братца, — обиженно прошептала соседка. — Ментал в квадрате.

— В кубе, — заметила Мариса. — В ментальном кубе.

Подруги переглянулись и прыснули от смеха, прикрываясь ладошками. Стажёр остановился рядом, бросил спокойный, но холодный взгляд, заставив Марису покраснеть. Келена пыхтела, пытаясь удержать природный темперамент в рамках приличий.

Крайняя сдержанность и собранность Северина вызывали неловкость и одновременно интерес даже у закрытой и недоверчивой Марисы. Господин Брум был так молод, но уже полностью перенял привычки менталов, прекрасно владел собой и следовал негласным принципам Ковенанта Разума, что проявлялось в каждом его слове или движении. Остатки дара Марисы словно ожили в попытке понять, что скрывается за ледяной стеной, которой отгородился этот человек. У девушки имелась и своя защита, не менее крепкая, поэтому она на миг ощутила некое родство с господином Брумом. Непонятные и непривычные мысли смутили Марису — давно она ни о ком не размышляла так много. Она вслушалась в голос преподавателя, сосредоточившись на уроке.

— Инфография — наука о записи информации. Для записей принято использовать ментальные кубы. Они сделаны из материла, который хорошо впитывает магическую энергию любого дара. Поэтому кубами могут пользоваться не только менталы, но и маги других Ковенантов. Как вы полагаете, будут ли одинаковы особенности и цели записи для стихийника и эмпата?

Аудитория оживилась, высказывая предположения. Северин слушал внимательно, слегка наклонив голову набок, иногда кивал или комментировал ответы. Мариса не участвовала в обсуждении, молчала. Неожиданно она снова увидела, с каким лицом маг стоял перед стеной памяти. Почему-то тогда, да и сейчас её дар отозвался на глубокое горе, скрытое за внешней бесстрастностью. Тонкие и правильные черты лица ментала ни разу не исказились под влиянием эмоций. Поразительный самоконтроль!

— Принц менталов, — Келена не могла не заметить того же, что и подруга. — Красивая статуя, — стихийницу распирало от чувств (в основном возмущения) и мыслей.

Сензитивы и маги разума всегда находились в противоречии. Одни не выносили холодного покоя и бесстрастности, а вторые презирали стихийников за невыдержанность и неистовость.

— Принц? Почему тогда не король? — Мариса воспользовалась тем, что стажёр ушёл вглубь аудитории, вступив в диалог с одним из студентов, а все остальные повернулись к ним.

Так они могли поговорить, не навлекая на себя гнева преподавателя. Келена выразительно округлила глаза.

— Ты забыла? Северин Брум! Даже в моей деревне знают, кто такие Брумы!

— И кто же?

Мариса слышала, что род Брумов состоит в Совете толкователей, как и Талесы. Воспоминание об отце отозвалось саднящей болью в груди. Долго же ей придётся привыкать не вздрагивать и не страдать от уколов памяти. Верховный толкователь Брум знал Фроста Талеса и лишил всего имущества маленькую дочь преступника, ничуть не задумавшись о её судьбе. Наверное, такой же бездушный, как и этот ледяной принц.

— Северин Брум племянник верховного толкователя, — осторожно оглядываясь на прямую спину стажёра, прошептала Келена. — Принц.

— У нас нет короля после реформы власти, — Мариса усиленно перебирала в голове известные ей факты. — Только Совет.

— Всё равно, — подруга горячилась, втолковывая подруге свои рассуждения. — Дед был королём. Делвин сейчас занимал бы трон. Прямых наследников у него нет. Северин сын его младшего брата, Валентайна Брума. Он первый в очереди на престол. Точнее, на место верховного толкователя.

— И откуда ты всё это знаешь? — улыбнулась Мариса.

Её мало интересовали Брумы, а тем более их генеалогия. Ко всем членам Совета толкователей она испытывала тихую неприязнь, невольно предполагая, что они выступили против Фроста Талеса.

— На Севере придерживаются старых традиций. Меня заставляли учить родословную королевской династии. Тс-с, идёт, — Келена мгновенно слепила на лице маску крайней заинтересованности и послушания.

— А что вы думаете об использовании куба менталов? — внимательные тёмные глаза Северина смотрели прямо на Марису. — Для чего эмпат может его применить? Представьтесь.

Она встала с места, опустив голову, ведь из-за болтовни с Келеной пропустила, о чём шла речь на занятии.

— Мариса Дэй.

Её упрямство и гордость пересилили смущение. Мариса тут же встрепенулась и с вызовом ответила на острый взгляд ментала, с удивлением обнаружив, что глаза у него не просто тёмные, а глубокого серого оттенка, как море в зимнюю непогоду. Ледяные иголочки впились в тело, дыхание остановилось. Нет, она не барахтается в замерзающей воде. Она больше не восьмилетняя девочка, попавшая в беду, но память вынесла на поверхность болезненное и злое, что искалечило дар в день разлома магической печати.

Мариса молчала, не зная, что отвечать, застыла от ужаса, пережитого ею когда-то и некстати вернувшегося воспоминаниями, но взгляда не отводила. Стояла, расправив плечи и задрав подбородок. Она никогда не покажет, что испугалась или растеряна. Очередная оплошность, допущенная при всех, легла на сердце досадой. Рано или поздно до магистра Дэя дойдут разговоры о бездарной студентке, не способной к простейшей магии, которая к тому же двух слов связать не может. Сделалось так стыдно, что запылали уши.

Ей показалось, что тонкие с чётким рисунком губы Северина чуть дрогнули, собираясь сложиться то ли в улыбку, то ли в гримасу презрения. А что ещё она могла ожидать от преподавателя, прекрасно владеющего собственным даром?

— Попрошу быть внимательнее, студентка Дэй, — он отвернулся, оглядел всю аудиторию, где притихли одногруппники Марисы, а она с облегчением упала на скамью.

Господин Брум вернулся к кафедре и продолжил.

— Эмпаты могут использовать куб так же, как и остальные маги. Лекари и специалисты в тонких искусствах оставляют отпечаток чувств и эмоций на гранях. Целебные схемы и программы помогают больным в выздоровлении, улучшают настроение и успокаивают тревоги. Достаточно иметь при себе артефакт. Именно так. Куб с нанесёнными на него заклинаниями становится артефактом. И только от мага зависит, какова будет его сила.

— И можно записывать сведения о пациентах! — выкрикнул кто-то из эмпатов.

— Можно, — согласился Северин.

Келена беспокойно крутилась на месте, полная негодования.

— Ох, чуть не заморозил тебя, ледяной принц. Испугалась?