Земля мертвых. Боги войны

Глава 21

На первый взгляд, миссия выглядела не слишком сложной. Всего-то отследить перемещения командующего фронтом той стороны в течение недели. Это если не вникать в детали. Но на самом деле задание было настоящим самоубийством. При самых оптимистичных раскладах шансы на успех были где-то один к пятидесяти.

Начиная с того, что вражеский штаб находился в их столице языкового сектора, городе Черноводье. Который сам по себе был режимной крепостью. Так ещё и район штаба и резиденций высшего командования был изолированным городом в городе, попасть в который можно было только по специальному пропуску. Причём в мою задачу входила добыча этого самого пропуска – наши не могли обеспечить надёжными документами такого уровня.

Инструктаж снова вёл Константин, хотя миссия была одиночной и такое внимание новоиспечённому старлею, в общем-то, было не по чину. Уж не знаю, зачем ему это понадобилось. Изучить «пророка»? Углубить личное впечатление? Принимая во внимание сорвавшееся покушение – вполне вероятно.

Поэтому весь инструктаж я только и делал, что кивал и отвечал: «Так точно!»

– Вы ни разу не навестили нашедших вас. – В самом конце генерал, видимо, решил пойти в атаку, подняв забрало. – Это немного странно… обычно люди поддерживают связь. Учёные даже считают, что это проявление своего рода импринтинга, почти как у животных.

– У меня не было времени, – спокойно ответил я, после чего пожал плечами и улыбнулся.

– И в то же время вы так много внимания уделяете физической подготовке… Почти всё ваше свободное время вы проводите на спортивных сооружениях.

– Это необходимость. – Я широко улыбнулся. – Форма – это преимущество. Я хочу быть сильнее врага. Во всех смыслах.

– И в то же время относительно мало уделяете внимания духовной жизни. А ведь боевой дух – это тоже очень важно!

– О, с этим у меня всё в порядке! – так же с улыбкой ответил я и добавил: – Кажется, где-то от техников я слышал, что не нужно лезть в настройки, если что-то работает как надо.

Генерал пристально посмотрел на меня, видимо, пытаясь прочитать мой эмоциональный настрой после этой словесной пикировки. Мне хотелось верить, что ему это не удалось.

– Вы по праву служите в разведке, – наконец констатировал он нейтральным тоном.

– Спасибо, – кивнул я.

– И насчёт физической формы вы тоже совершенно правы. Она вам понадобится, учитывая тип заброски.

Мне стоило большого труда сохранить оптимистичную улыбку на лице. Потому что способ, каким мне предстояло проникнуть на территорию противника, не вызывал большого доверия.

Специально для миссии построили планёр, рассчитанный на одного человека. Но не совсем обычный: каркас из тонких деревянных балок, пропитанных особым полимером для прочности, был обтянут материалом, прозрачным как для радиоволн, так и для обычного света. Поэтому издалека аппарат напоминал скелет какой-то экзотической огромной птицы. Или скорее птерозавра.

По плану планёр буксировали на высоту больше десяти километров, поэтому без кислородного оборудования было не обойтись. Правда, оно сбрасывалось, как только аппарат снижался достаточно для того, чтобы дышать самостоятельно. Таким образом выигрывалось несколько километров свободного полёта – за счёт потери массы. Баллоны, способные выдержать давление сжатого кислорода, весили довольно много.

А ещё аппарат был снабжён винтом. Во время буксировки и начального периода спуска с большой высоты он был сложен, составляя единое целое с крылом. Но потом с помощью специальной рукоятки раскладывался в рабочее положение. При этом двигателем служил сам пилот. Да-да, у винта был хитрый ремённый привод, передающий усилие с педалей, напоминающих велосипедные. По расчётам инженеров, такая конструкция была способна прибавить до пятидесяти километров дальности полёта. В прифронтовых условиях – критически много.

Сразу после инструктажа меня отвезли за город на центральный аэродром, закреплённый за разведуправлением. Отсюда стартовали миссии на территорию врага: беспилотные аэростаты, гибридные аппараты с возвращаемым модулем камеры, высотные разведчики и даже перехватчики собственной системы ПВО.

Хозяйство было огромным: особо охраняемая территория началась километров за десять до первого КПП. Число взлётно-посадочных полос я даже не пытался считать, да это и не имело смысла при такой номенклатуре самых разных летательных аппаратов.

Меня поселили на отшибе в изолированном помещении, предназначенном для лётчиков. Я был единственным постояльцем. Причём, похоже, штатных офицеров части переселили прямо перед моим приездом: кое-где оставались забытые мелочи, вроде местного аналога игральных карт. Перед отъездом мне не дали возможности собрать собственные вещи, зато тут, на месте, тыловая служба оказалась на высоте. В шкафчике у кровати я обнаружил три полных комплекта сменного белья моего размера и туалетные принадлежности.

Меня держали в полной изоляции. Даже ужин привезли два молчаливых солдата. Они накрыли на стол прямо в моей комнате, потом вернулись через полчаса и убрали за собой. Такие порядки были мне непривычны, но возмущаться не приходилось. Почему-то мне не хотелось иметь дело с военной полицией и разными дисциплинарными комиссиями. По крайней мере до тех пор, пока есть шанс на исполнение нашего плана.

На следующий день, сразу после завтрака, начались занятия по теории полётов и тренировки. Поскольку мне предстояло пилотировать планёр, крайне простой в управлении, полноценной лётной подготовки мне не полагалось. Здешние эксперты по подготовке считали, что достаточно недели для того, чтобы в достаточной степени овладеть необходимыми навыками. Лично у меня на этот счёт были большие сомнения, но, опять же, я предпочёл держать своё мнение при себе.

Для тренировок использовался обычный планёр. Без хитроумной прозрачной оболочки и мускульного движителя. Даже без кислородных аппаратов.

Аппарат в управлении действительно оказался довольно простым. Я сразу смекнул, что полагаться следует больше на собственные ощущения воздушного потока, чем на теорию. И оказался прав. Уже после десятка полётов я ощущал механические крылья продолжением собственного тела. И на аттестации мне присвоили высший балл.

Я ждал очередной встречи с Даниилом. Надеялся, что у него получится повидаться со мной до вылета на миссию. Мне было важно знать, что подготовка идёт по плану, что имеет смысл стараться и цепляться за жизнь во что бы то ни стало.

Но он не появился. Ни в первый день, ни на десятый, когда мы уже начали ждать подходящую погоду для миссии.

Впрочем, он нашёл способ передать сообщение. Правда, я не сразу сообразил – очень уж необычным был способ коммуникации. Ближе к концу обучения я заметил, что немного изменился способ подачи блюд, но не придал этому большого значения. Подумал, что просто команда вестовых поменялась, поэтому начали по-другому размещать приборы и тарелки. И только на третий день меня вдруг осенило, что бумажные салфетки издалека немного напоминают российский герб. Это едва ли было случайностью – чтобы сложить их так относительно других столовых предметов, требовалась определённая сноровка.

Наконец пришла безветренная облачная ночь. Вечером ко мне в расположение пожаловал начальник базы. Сообщил, что пилот буксира уже готов, ожидает в кабине. Запросил мою формальную готовность к миссии. Конечно, я подтвердил эту готовность. И уже через четверть часа армейский внедорожник доставил меня в замаскированный бункер, где находился прозрачный аппарат.

Я лично провёл предполётный осмотр. Тщательно проверил все крепления и тяги. Не забыл про кислородное оборудование и систему обогрева комбинезона. Всё было в норме.

Буксир стартовал без толкачей. На случай, если вдруг где-то у горизонта дежурят вражеские разведчики – чтобы не засекли вылет. Поэтому взлёт и набор высоты были долгими и немного нудными.

Мы расширяющейся спиралью поднимались над аэродромом. В облаках начало заметно трясти, и я с тревогой прислушивался к скрипам и стонам в крыльях. Достаточно ли прочный этот экспериментальный материал?.. Испытания вроде подтверждали характеристики, но в реальных боевых миссиях такие аппараты пока не участвовали. Ещё я опасался обледенения. На маленьком планёре от него не было никакой защиты. Поэтому оставалось надеяться, что слой облаков не слишком мощный.

Наконец облака остались внизу. Это произошло мгновенно – словно покрывало сдёрнули. Хлоп – и над головой миллиарды звёзд, складывающихся в незнакомые созвездия.

Мы продолжили двигаться по спирали. И только набрав значительную высоту, когда я уже вынужден был перейти на кислородное дыхание, двинулись в сторону линии фронта.

Холодало. Но я старался до последнего экономить резерв химических грелок – полёт предстоял неблизкий. Чем дальше мне удастся забраться за линию фронта, тем больше шансов на успешное выполнение миссии.

Когда кисти рук и кончики стоп уже начали терять чувствительность, несмотря на то что я их непрерывно массировал и разминал, буксировщик расцепил фал.

Лишённый тяги, планёр провалился вниз; в желудке привычно защекотало. Я направил нос аппарата вниз, увеличивая скорость. Вместе со скоростью возросла и подъёмная сила. Аппарат стабилизировался.

Я сориентировался по компасу и скорректировал курс. Навигационное оборудование планёра было крайне скудным – кроме компаса, имелся примитивный жидкостной авиагоризонт. Конечно, ни о каких гироскопах не могло быть и речи. Впрочем, и этот прибор мог быть крайне полезен при полёте в условиях ограниченной видимости. Например, в облаках.

Кстати, об облаках. Сразу за горами, которые мне предстояло преодолеть, возвышался огромный облачный столб, то и дело озаряемый сполохами молний. Метеорологи допускали такой вариант погоды – с моря дул тёплый бриз, который, упираясь в горы, создавал разницу давлений, вызывающую в этом районе частые ночные грозы.

Неприятно. Придётся идти в обход – а это потеря резерва высоты. Можно было выпустить винт и попытаться выиграть расстояние, но на этой высоте вреда от этого действия могло быть больше, чем пользы. Следовало сначала снизиться хотя бы до пяти тысяч метров. То есть горы нужно преодолеть за счёт имеющегося запаса высоты. Без вариантов.

И мне это благополучно удалось. Главный хребет я перемахнул на удивление удачно, почти не потеряв высоту. Уже было расслабился, думая, как вернуться к намеченному маршруту, обойдя грозу южнее. Но именно в этот момент я вдруг почувствовал, как проваливаюсь. Сходные ощущения испытываешь, когда пассажирский лайнер попадает в воздушную яму.

Альтиметра на борту не было. Даже барометр отсутствовал, так что потерю высоты оценить было очень затруднительно. Но, судя по ощущениям, снижался я пугающе быстро.

При этом ветер всё так же гудел в крыльях, планёр отлично слушался. Значит, по крайней мере снижения скорости не произошло. Возможно, я попал в локальный нисходящий поток, который затягивался грозой в область низкого давления.