Земля мертвых. Боги войны

Глава 14

Капсула внутри валуна была шаром, который стабилизировала гироскопическая система. Без этого провести много часов внутри было бы невозможно – ни один самый крепкий организм не выдержал бы такого испытания вестибулярки. А так мне даже удалось поспать и перекусить специальным сухпайком, где блюда были упакованы в тубусы, совсем как у земных космонавтов. Туалета тут, конечно, не было, поэтому мы использовали специальные устройства, предназначенные для сбора отходов жизнедеятельности, которых должно было хватить минимум на сутки.

Я проснулся от тусклого красноватого света, который вдруг зажёгся внутри капсулы. Щурясь после многих часов темноты, я пытался разобрать показатели на приборной панели.

– Застряли? – спросил я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.

– Нет, – спокойно ответил Даниил, – прибыли. Инерциалка сработала. Мы прошли достаточно большое расстояние. Капсула стабилизирована по приборам. Добро пожаловать в тыл противника.

Я едва сдержался, чтобы мой вздох облегчения не прозвучал слишком уж явственно и громко.

По расчётам мы должны были прибыть на место глубокой ночью, но уже занимался рассвет. В прохладном воздухе отчётливо пахло морем. Возможно, мы прошли больше, чем было заложено в программу капсулы, потому что не могли стабилизироваться выше по течению.

Наш «валун» стоял в паре метров от берега. Автоматика выпустила металлические «ноги»-упоры, которые не давали капсуле двинуться дальше в сторону моря.

Казалось бы, два метра – это разве расстояние? Но попробуй-ка его перепрыгни в полной выкладке, с места. А поток был достаточно бурным, даже здесь, на равнине – вода перехлёстывала через борта люка, заливая капсулу. Впрочем, это не было проблемой: капсула одноразовая. После нашего ухода люк должен закрыться, опоры будут убраны и «камень» покатится дальше, в океан.

– Толкайся посильнее, – сказал Даниил, сам примеряясь к прыжку, – и сразу упирайся ногами. У самого берега глубина полметра, но дно резко уходит вниз, уступом. Видно по воде. Видишь, как поток капсулу обтекает? Поэтому старайся прыгнуть так, чтобы кинжалом до берега достать. Втыкай лезвие в почву как можно глубже и держись за рукоятку. Так выберешься. Ясно?

– Ясно, – кивнул я.

Даниил прыгнул, почти достав до берега. Он оказался в воде где-то по пояс; тут же наклонился поперёк потока, упёршись обеими ногами в дно. Дотянулся кинжалом до берега, перенёс тяжесть на оружие и вытащил себя.

Мне повезло больше. Я не достал до берега где-то полметра и провалился в воду всего-то по колено. Так что манипуляции с кинжалом не понадобились.

Камуфлированная ткань оказалась на удивление хороша: выдержала первый напор воды, почти ничего не пропустив внутрь.

– Молодец, – одобрительно кивнул напарник, когда я окончательно выбрался на берег, – данные хорошие.

– Благодарю, – ответил я.

Леса здесь, по другую сторону хребта, мало походили на те тропические джунгли, где меня нашли. Скорее, они напоминали дальнее Подмосковье, Мещёру. Смешанный лес, большие заболоченные участки да звериные тропы, протоптанные сквозь густой кустарник, напоминающий лещину.

Перед тем как двинуться дальше, мы сориентировались по карте. Сильно не хватало ГЛОНАСС, но нас учили ориентироваться по звёздам и солнцу в академии. А совсем недавно, в местной кадетке, я освежил знания и дополнил их сведениями о местных светилах.

– Эх, по звёздам было бы проще… – досадовал Даниил, меряя по прибору, напоминающему миниатюрную астролябию, угол восхода солнца и сверяя его с таблицами времени.

– Хорошо хоть вообще добрались, – констатировал я.

– Не без этого, – ухмыльнулся Даниил.

Через пару минут у нас были координаты. Более-менее точные. Наша цель – небольшой город у передовой: был километрах в пятнадцати. Значит, топать часа четыре, по очень оптимистичным прикидкам.

– Справимся, – сказал напарник, вглядываясь в карту троп. Я знал, что она наверняка уже потеряла актуальность – воздушная разведка – дело дорогое, и её результаты обновлялись не слишком часто. Но от чего-то надо было отталкиваться в планировании. Карта хотя бы давала точное направление.

– Куда ж мы денемся, – вздохнул я, после чего поднял взгляд и поглядел на последние, самые яркие звёзды, тающие в рассветном мареве. – Интересно, есть ли там другие миры, у тех солнц… – Я позволил себе небольшую провокацию. В конце концов, надо же как-то узнавать интересующие меня вопросы, о которых тут почему-то говорить не принято.

– Наверняка есть, – кивнул Даниил.

– Почему так думаешь?

– Не думаю. Знаю, – ответил напарник. – Пару десятков циклов назад и мы, и противник очень увлеклись ракетными технологиями. Думали даже над орбитальным оружием.

– Интересно. И почему остановились? Вроде бы реальный шанс победить!

– Нашли кое-что… думаю, мы и они, почти одновременно… в общем, если другие миры и существуют – то там ситуация похожа на нашу. Они воюют. Наверное, по-другому разум просто существовать не может.

– Мы что, обнаружили следы какой-то звёздной битвы? – заинтересовался я.

Даниил неопределённо пожал плечами, отвернулся и двинулся вперёд, по тропе. Но потом всё-таки ответил, не оборачиваясь.

– Лучше одержать победу в одном-единственном мире, чем быть малозначимой пешкой в войне, масштабы которой представить невозможно. Это единственное, в чём мы, похоже, сходимся с нашими врагами.

Я ничего не ответил. У разведчика должно быть богатое воображение, равно как и у контрразведчика. А я был и тем и другим – в одном лице.

Мы шли спина к спине, каждый контролировал свою полусферу. Идти задом наперёд сложно, но мы отрабатывали такой способ передвижения в парах. Главное – научиться абсолютно доверять напарнику, чувствовать его движения. Кроме того, мы периодически менялись.

Поначалу я реагировал на каждый шорох, каждое движение. Но лес был полон жизни: птицы, мелкая живность, лёгкий ветерок – всё это создавало «белый шум», который я постепенно учился фильтровать.

Двигались мы на удивление быстро. На первом привале мы снова сориентировались – оказалось, что пройдено больше половины пути. Наскоро перекусив из тубусов и сделав по паре глотков воды, мы собрались двинуться дальше. Но тут Даниил замер, подняв перед собой ладонь: знак внимания. Я послушно застыл.

Мы остановились на небольшой поляне у лесного ручейка. Приближался полдень. Яркие лучи солнца просачивались сквозь листья, заливая окружающее всеми оттенками зелёного. Я вглядывался в чащу, пытаясь обнаружить опасность, которую засёк Даниил. Но в глубине леса всё было тихо и спокойно – как обычно. Стараясь не двигать головой, я снова посмотрел на напарника. Он стоял в той же позе, подняв руку. Я проследил направление его взгляда.

Только многолетний опыт позволил мне остаться на месте. На другой стороне ручья, среди ветвей особенно раскидистого куста, стоял зверь, очень похожий на медведя. Разве что его густая шерсть была с непривычным зеленоватым отливом. Он внимательно глядел на нас глубокими жёлтыми глазами.

Я взглядом показал Даниилу на кобуру у меня на поясе. Тот так же глазами ответил: «Нет». Поначалу я подумал, что он хочет во что бы то ни стало сохранить тишину. Мы уже слишком близко к городу, тут могут быть патрули. Но потом вспомнил уроки в кадетке, посвящённые таким банальным вещам, как животный и растительный мир. Зверюга, которая сейчас подозрительно тянула воздух расширенными ноздрями в каких-то десяти метрах от меня, была знаменитым лесным медведем, доминирующим хищником побережья умеренного пояса.

Местные медведи не впадали в спячку, потому что не было смены времён года. Но у них были брачные периоды, перед которыми самки должны нагулять достаточно жира, чтобы выносить детёныша. В это время они становились особенно агрессивными и жрали буквально всё, что попадается им на пути. Близость брачного периода, как было описано в учебнике, можно определить по особому оттенку шерсти. Однако был ещё один нюанс в поведении хищников в это время. Они резко теряли интеллект и атаковали только то, что активно двигалось.

Сведения о потере интеллекта мне почему-то не казались достоверными, когда я глядел в жёлтые глаза хищника.

Медведица точно меня видела и, кажется, понимала, кто перед ней.

Она осторожно двинулась вперёд, перешагнув ручей. Я снова вопросительно глянул на Даниила. Тот не ответил, пристально глядя на приближающуюся опасность. Однако я заметил, как чуть подрагивает его ладонь возле самой кобуры.

Хищница медленно и вальяжно подошла ко мне чуть ли не вплотную. В этот момент напарник резко достал оружие, направил ствол ей в ухо и нажал на спусковой крючок. Сухо щёлкнуло. Осечка!

Медведица недоумённо взглянула на Даниила. Я схватился за свой револьвер. Почти достал его, но в последний момент остановился.

Что-то было неправильно. Медведи – очень быстрые хищники. Даниил уже должен был валяться на земле, истекая кровью, пульсирующим потоком льющейся из культи, которая осталась бы от его руки с оружием.

Я убрал руку с кобуры. Даниил снова замер, с недоумением глядя то на меня, то на медведицу.

Хищница встала прямо напротив меня, глядя в глаза.

Я чувствовал её силу, но не ощущал агрессии. Было в ней что-то такое, что сложно описать: не любопытство, не почтение, не сочувствие. А что-то среднее. Нечеловеческое, объединяющее все эти эмоции.

Повинуясь секундному порыву, я поднял руку, протянул ладонь и погладил хищницу по морде. Её шерсть была тёплой и шелковистой.

Теперь в её жёлтых глазах я отчётливо разглядел удивление. Медведица посмотрела на мою ладонь. Что-то тихо фыркнула. Потом с достоинством развернулась и, не оглядываясь, скрылась в лесной чаще.

– Дерьмо, а не оружие. – Даниил разобрал револьвер и тщательно его почистил. – Не понимаю, почему мы до сих пор не победили. Как таким вообще воевать можно?

Я пожал плечами.

– Я тоже так поначалу думал. Но сам посуди: мы ведь маскируемся под их контрразведку. Они редко воюют на передке. У рядового состава оружие совсем другое.

– Тоже верно, – вздохнул напарник, заканчивая возиться с револьвером.

– Встречал когда-нибудь что-то такое? – решился спросить я, кивнув в сторону ушедшей медведицы.

– Нет, – ответил Даниил, почему-то не поднимая взгляд, – не приходилось.

– Странно это всё… – осторожно сказал я.

– Не без этого, – согласился напарник, поднимаясь.

Мы двинулись дальше. А у меня осталось странное ощущение недосказанности после этого короткого разговора. Я чувствовал, что-то изменилось в отношении ко мне со стороны Даниила, но никак не мог уловить, что именно.