Земля мертвых. Боги войны

Глава 20

Как офицеру, мне выделили отдельную комнату. Это был угловой закуток на пятом этаже семиэтажного здания без лифтов. Дом – простая бетонная коробка. Никаких излишеств или украшательств. Душевая находилась на этаже, одна на двенадцать комнат. Подобие кухни – там же. Но всё равно, сама возможность закрыть за собой дверь, побыть в одиночестве мне показалась невероятной роскошью. В более молодом возрасте казарменные условия переносились значительно легче, чем сейчас.

Нездоровый ажиотаж вокруг моей персоны медленно затухал: спасибо контрразведчикам и разведуправлению.

Как-то вечером зашёл Слава – боец, который первым нашёл меня в лесу. Он долго мялся, прежде чем постучать в дверь. Я слышал, что за дверью кто-то стоит, и уже решил было, что какой-то диверсант с той стороны меня вычислил, поэтому неслышно поднялся с кровати и взял в руки увесистый том по баллистике. Но тут раздался осторожный стук.

– Добрый вечер, господин старший лейтенант! – сказал Слава, кивнув и вытянувшись по струнке.

– Привет, – ответил я, протягивая руку, – давай без этого.

– Спасибо, – кивнул он, отвечая на рукопожатие.

– Ну, проходи, что ли, – ответил я, отступая внутрь комнаты.

– Да, да, сейчас, – замешкался Слава.

Это мгновение меня спасло. Я был расслаблен и настроен на долгий разговор со старым знакомым. Но его тон заставил пробудиться мои инстинкты.

Я прикрыл голову книгой и рванулся к двери. Как выяснилось – вовремя. В книгу ударило что-то увесистое. Отбросив её в сторону, я массой сбил с ног Славу, повалил на пол и придавил коленом челюсть. Отчего-то в этот момент я испытал лёгкое чувство дежавю.

Слава пытался сопротивляться, но потом как-то расслабился. Начал прерывисто дышать, будто собираясь разрыдаться.

– Ты чего творишь? – спросил я, чуть ослабив хватку.

Слава не ответил. Я поглядел на книгу, которая упала на кровать. Из неё торчала рукоятка боевого стилета.

– Надо было самому, по горлу… – сдавленно прохрипел Слава.

– Да что с тобой не так? – Я перехватил его руки так, чтобы держать обе кисти за спиной одной своей рукой. Другой я выдернул из форменных брюк ремень.

– Сам… – Слава самым натуральным образом всхлипнул, – сам нашёл ведь… знал бы… почему там шею не свернул, а?..

Я тщательно связал ему руки за спиной. Поднялся, отряхнулся.

– Объяснись, – сказал я, – один раз прошу.

– Да пошёл ты! – с ненавистью выдохнул Слава. И его снова задушили рыдания.

Это было настолько необычно, что я простоял около минуты возле корчащегося на полу, рыдающего бойца. И только потом потопал в коридор к ближайшему телефону, чтобы вызвать военную полицию.

Полицейский лейтенант дописал протокол и дал мне лист на ознакомление. Я вчитался в текст, написанный правильным убористым почерком. Всё было корректно: я не видел смысла ничего утаивать в этой ситуации. Поэтому со спокойным сердцем поставил свой автограф. Который, конечно же, пришлось изменить – чтобы не объяснять потом в управлении контрразведки, что такое «фамилия».

– У вас повреждений нет? – спросил лейтенант.

– Что? – автоматически переспросил я.

– Телесные повреждения. Есть или нет? Это отмечается в отдельной форме.

– Нет-нет, – я покачал головой, – ничего нет.

– Вы в хорошей форме, – одобрительно кивнул офицер. – У таких, как он, обычно силы удесятеряются. Так говорят.

– У каких таких?

– Ну… – Офицер неопределённо пожал плечами и постучал себя по лбу. – Когда с кукухой проблемы.

– А, – ответил я.

– Да, так бывает, – кивнул он. – Поэтому мой вам хороший совет: не встревайте во все эти религиозные вещи. Девять из десяти психов едут на этой теме. А в вашем случае много чего совпало, что вызвало обострение. Если хотите – я рекомендую вашему руководству перевести вас под охраняемое расположение.

– Нет-нет. – Я энергично помотал головой. – Если можно, давайте без этого обойдёмся.

– Если вам интересно, напавший на вас был ярким представителем обирэлитской ереси. Мы сигнализировали контрразведке, но… – Полицейский вздохнул. – Как обычно всё, в общем.

– Ясно, – кивнул я.

– Насильно вас никто не переселит. Угроза убийством – всё же достаточно редкое и экзотическое явление. Но вы будьте осторожны. Судя по документам, вам ещё не приходилось умирать. Не стоит открывать этот счёт таким образом. Не доставляйте удовольствия психам.

– Я… постараюсь, – пообещал я.

– Вот и отлично! – Офицер протянул руку. – Вас вызовут на комиссию, если понадобятся показания.

– Всего доброго. – Я ответил на пожатие.

Была глубокая ночь. Освещение не работало: разведка доложила о возможных налётах авиации, поэтому администрация приняла решение о введении режима светомаскировки.

Улицы опустели: комендантский час. У меня, конечно, был пропуск от военной полиции, но всё равно я старался идти как можно тише и держаться незаметно. Будто был диверсантом на собственной территории.

Впрочем, на собственной ли?

Наблюдая за сторонами, я не мог твёрдо для себя сказать, что принадлежу той, на которую меня вынесло подземелье. Да, я не убил «пленного». Да, я прошёл тесты. Но, в конце концов, они были довольно примитивными, а нас учили обходить такие вещи… Что, если я их обошёл, но не могу самому себе признаться в этом?..

Михалыч оказался на той стороне. Воин со стажем. Прошёл через многие передряги. Держал оборону там, где было жарко. Был безжалостен к врагам. А Женька вот оказался на этой… Где эта грань на самом деле?..

Я с тоской поглядел на ломаный горизонт, заставленный тёмными громадами домов в центре города. Они напоминали могильные плиты. Вдруг подумалось, что весь притихший город похож на огромное тёмное кладбище. А ведь, если вдуматься, он им и был. Изнанка большой братской могилы, воинского захоронения.

В какой-то момент я вдруг понял, что остро скучаю по вольностям, которые есть на другой стороне. Кафешки. Алкоголь. Другие развлечения. Почему этого тут так мало? На нормальной войне это можно было бы объяснить: народ сосредоточился, всё остальное после победы. Но тут ведь они живут этим! Впрочем, может, это как раз и есть ответ…

По пути я не встретил ни одного патруля, и это было странно. Уже в своём квартале я даже ускорил шаг, чтобы избавиться от навязчивого, давящего ощущения кладбища, неживого места.

Наконец я поднялся на свой этаж и с огромным облегчением закрыл за собой дверь комнаты.

– Долго тебя мурыжили. – Голос со стороны моей кровати. Я подпрыгнул от неожиданности. – Извини, но у тебя светомаскировка не установлена на окнах. Свет я не мог включить.

– Да, заказал на следующую неделю. От предыдущего жильца досталась тряпка дырявая… – ответил я, успокаиваясь.

Я подошёл к Даниилу, который остался сидеть на краешке кровати, и занял стул.

– Уже понял, что это была не случайность? – спросил он.

– Не думал об этом, – честно признался я.

– Скорее всего, Константин. Он был не против, чтобы ты остался в разведке. Поддерживал это решение. Но, видимо, хотел таким образом избавиться от всех этих религиозных вещей. Ты случайно гибнешь в тылу. Открываешь счёт. Легенда рассеивается как дым.

Я промолчал. Только челюсти сжал.

– Злишься? – продолжил Даниил. – Понимаю. Но он действовал логично, как ты видишь. Он вообще крайне логичный человек.

– Надо ускоряться, – констатировал я.

– Быстро не получится, – вздохнул разведчик. – Скорее всего, нужно будет ещё пару раз сходить на задания.

– Отличные новости. Просто прекрасные! Ты не мог хотя бы до утра подождать, чтобы мне их сообщить?

– Я подстраховал тебя от повторной попытки, – спокойно ответил Даниил.

– И долго ты меня так страховать будешь?

– Только сегодня. – В звёздном свете я видел только силуэт разведчика; он пожал плечами. – Дальше сам. Но знаешь. Хочу сказать одну важную вещь. Что бы ни случилось – наш план останется в силе. Так что, может, и не надо слишком сильно сопротивляться. Если понимаешь, о чём я.

Я сдержался. Только вдохнул глубоко. Задержал дыхание. Выдохнул. И только после этого ответил:

– Даже если предположить, что я вернусь – а насчёт этого у меня есть сомнения, быть убитым психом совсем не то же самое, что погибнуть на войне, – я точно потеряю память. И какая тебе тогда от меня польза?

– Насчёт памяти – я-то её не потеряю при любом раскладе. Но вот насчёт войны ты, пожалуй, прав… даже мне это в голову не пришло. Поэтому мы постараемся ускорить твою следующую миссию.

– Как мне это всё надоело… – вырвалось у меня.

– Завтра будет инструктаж. Подготовься, – ответил Даниил, после чего встал и, не прощаясь, вышел из комнаты, аккуратно притворив за собой дверь.

Я подумал, что где-то он был прав. Потеря памяти перестала быть критичным фактором. И в этом большой плюс того, что я решил открыться ему. Но появлялись другие проблемы. Возродившись здесь, я перестану узнавать людей, с которыми был знаком раньше. И потом: до какого момента у меня вырубится память? Что, если я перестану помнить всё, что случилось со мной в этом мире? Стану новорождённым? Сможет ли меня Даниил прикрыть на то время, пока я буду входить в курс? У меня не было ответа на эти вопросы. Поэтому, лёжа на кровати и глядя на звёзды, я твёрдо решил не умирать.