Возвращайся, сделав круг. Книга 2

Глава 26

Как страшно в лесу с наступлением сумерек... Недаром Изэнэми и Сэнго отговаривали её заходить далеко. Но Киоко была смелее подруг и не послушалась. Всем известно, что в чаще больше грибов и сансай[1], чем возле опушки, а ей непременно нужно и то, и другое. Завтра из города вернётся Кицке – её возлюбленный и будущий госюдзин[2]. Он, конечно, придёт на ужин, и Киоко очень хотелось угостить его вкусной едой. Вот только бы донести добытое до родной деревни и самой не быть съеденной по дороге... С наступлением темноты в лесной чаще начинают рыскать вечно голодные кайдзю. Человеческая плоть для них – излюбленное лакомство. Поэтому более робкие подруги не захотели составить компанию Киоко и остались ждать на опушке. А сейчас, наверное, и вовсе ушли, решив, что девушка стала добычей чудовищ. Как же жутко... Каждый куст кажется жадно распахнутой пастью, каждый шорох – угрозой. Киоко прислушалась. Нет, ей точно не почудилось. Едва различимый звук треснувшей под ногой ветки и голос в отдалении.

- Зачем мы идём сюда, господин? Так близко к деревне...

Киоко, не раздумывая, бросилась в кусты. Голос вроде бы человеческий, но люди в это время суток не менее опасны, чем чудовища. Хотя... если это – самурай, путешествующий со слугой, можно попросить их проводить её в деревню в обмен на ужин и приют на ночь.

- Почему мы так резко сменили направление, Иошинори-сама?

"Иошинори-сама" – точно самурай! Киоко уже собралась выглянуть из своего укрытия, но что-то её остановило. Путешественники совсем близко – лучше сначала посмотреть на них, а уж потом показываться самой. Припав к траве, она осторожно раздвинула ветки и окаменела от ужаса. Никакие это не самураи! Они – даже не люди, а... ёкаи! Но что делают так близко к человеческому жилью? Один, тот, который говорил, вне всякого сомнения – дзинко. Лисья морда, мерцающие в сгустившейся тьме глаза. А другой... у Киоко перехватило дух. Никогда в жизни она не видела более пугающего существа. Величественная осанка, длинные белоснежные волосы, а лицо... нечеловечески прекрасное... но, конечно, не такое приятное, как у Кицке. При воспоминании о возлюбленном у Киоко потеплело на душе, но ненадолго. Что-то пронеслось над головой, и она вздрогнула от пронзительного визга.

- Эй, маленькое чудовище! Возвращайся! Гоняться за тобой не буду, так и знай!- дзинко махнул лапой.

Пронёсшееся над девушкой существо метнулось к нему и, упав на плечо, злобно зафыркало. Киоко была близка к обмороку. Существо оказалось ничем иным, как камаитати – яростным ночным кровопийцей. Кромсая тела, эти безжалостные создания до капли выпивают кровь своих жертв. И, подумать только, оно было к ней так близко!

- Уймись уже,- проворчал дзинко, поглаживая кровопийцу по шёрстке.- Знаю, что здесь человеческая девушка...

Киоко похолодела. Неужели говорят о ней?..

- ...но это – не Аими. Хотя запах, который так и вьётся в воздухе...- и замолчал, когда беловолосый повернул голову. Киоко показалось, глаза ёкая полыхнули синим, но наверняка это – игра проникавшего сквозь листву лунного света.

- Прости, господин...- пробормотал дзинко.- Теперь и я чувствую этот запах – никогда его не забуду. Он очень слабый, едва уловимый...

- Какой умный слуга!

Больше Киоко не сомневалась – эту ночь ей не пережить. Прощай, Кицке! Желание угодить любимому довело её до беды... В нескольких шагах от беловолосого из ниоткуда возникла старуха в тёмной хаори. Но Киоко прекрасно понимала, обычная женщина не будет вот так просто беседовать с ёкаями. Наверняка это – ведьма или злой дух.

- Господин!- предостерегающе выпалил дзинко.

Кровожадный камаитати зашипел, собираясь броситься на ведьму, но дзинко его удержал. Киоко зажала ладонями рот, чтобы не закричать от страха. А старуха вежливо поклонилась.

- Говорят, вещи навсегда сохраняют запах хозяев, какое бы короткое время им ни принадлежали. До сих пор не знала, правда ли это – моё обоняние не может сравниться с твоим, Иошинори-сама. Но, судя по тому, что ты – здесь, так и есть,- рука старухи вынырнула из рукава, и Киоко рассмотрела в ладони длинную заколку – такие украшают причёски благородных дам.- Мой глупый слуга сохранил это на память о той, кто спасла ему жизнь. Подозреваю, он всё-таки влюбился в неё, несмотря на мои предостережения. Хочешь оставить себе, Иошинори-сама?

- Для этого ты здесь, Чиио?

Киоко поёжилась от звука его голоса. Низкий, совершенно бесстрастный, но от него веяло невероятной силой и властностью. Будь у Кицке такой, она бы боялась его, как лесного пожара.

- Важно не почему здесь я, Иошинори-сама, а для чего пришёл ты.

- Твоим языком говорит жалкий червь, скрывавший свой облик за лицом другого,- в голосе ёкая прозвучало презрение.- Мне неинтересен этот разговор.

Он двинулся, собираясь уйти, но старуха быстро заговорила:

- Неинтересен, Иошинори-сама? Ты сворачиваешь с пути, уловив едва различимый, но так хорошо знакомый тебе запах, приходишь сюда, не смутившись близостью человеческого жилья, и всё – чтобы увидеть его источник. И теперь тебе неинтересно, что я могу рассказать о девушке, покинувшей этот мир?

- Она не покинула этот мир,- ледяным тоном отрезал ёкай.- Я убил её собственной рукой.

- Иошинори-сама, Иошинори-сама. Эта девушка без труда миновала границы миров, мимоходом освободила тебя от сильнейшего заклятия, проходила через мощнейшиее магические барьеры, их не замечая. Так неужели, думаешь, создание с духом подобной силы так легко уничтожить? Тем более создание, прикоснувшееся к Чаше Будды. Дух – явление сущности мироздания, а сердце – его средоточие. Именно в сердце заключено духовное начало любого существа. Дух этой девушки вобрал в себя часть заключённой в Чаше благодати, и если пронзить её сердце, смерть будет... не совсем обычной. Скажи, Иошинори-сама, случайно не этот способ ты выбрал, чтобы "убить" её?

Прислушиваясь к непонятному разговору, Киоко на время забыла о страхе. Существа говорили об ужасных вещах, но выражения их лиц были странными: злорадное – у старухи и словно окаменевшее – у ёкая.

- Так и думала,- скрипуче рассмеялась ведьма.- Это дитя с необычными глазами ранило тебя задолго до того, как ты отплатил ей той же монетой. Исходившее от неё тепло согрело твою душу и воспламенило сердце. Настолько, что ты не вынес этого жара. Но ты бы не забрал её жизнь, не будучи уверенным, что тем самым даруешь ей другую. И всё же есть одна... подробность, о которой ты не знаешь. Твой брат-полудемон...

- Мне нет до него дела,- холодно перебил ёкай.

- Ты был достаточно великодушен, чтобы оставить ему жизнь. Хотя, вероятно, догадывался: он переживёт возлюбленную ненадолго. Что от него ждать? Он – всего лишь полукровка.

- Разговор мне наскучил,- ёкай повернулся к старухе спиной, но она ядовито добавила:

- Кто же мог предположить, что он последует за ней?

Ёкай обернулся, как от удара молнии.

- Полукровка прибег к дзёси,- продолжала старуха,- умер вместе с девушкой, соединив таким образом свою жизнь с её. Если он нашёл Аими-сан в её мире, а это наверняка произошло...

- Откуда тебе это известно?

Киоко снова показалось, в глазах ёкая тлеет синий огонь.

- От Кутабе[3], которому открыто всё.

- Зачем говоришь это мне?

- Хочу предложить помощь, если задумаешь вмешаться.

- Вмешаться? Для чего это твоему господину?

Старуха снова рассмеялась.

- Ты прав, Иошинори-сама, я здесь – от его имени. Но он совсем не претендует на девушку, хотя в своё время и пленился её красотой. Всё, что желает господин – быть в дружбе с великим сыном Озэму-сама, властителем восточных и западных земель. Ты обладаешь силой Чаши. Благодаря ей, дух твой может пройти сквозь границы, разделяющие миры. Ты сможешь увидеть Аими-сан, сможешь даже...

- Меня это не интересует. Как и дружба с твоим господином.

- Понимаю, дружбу нужно заслужить. Господин готов довольствоваться и отсутствием вражды. Я могу провести твой дух сквозь...

- Меня это не интересует,- повторил ёкай, и в ледяном голосе послышались угрожающие нотки.- Убирайся обратно в дыру, из которой появилась.

Он снова повернулся к ведьме спиной, но та ничуть не испугалась его ярости. Зато Киоко ужаснулась: неужели старухе так хочется умереть?

- Можешь повторять это, как мантру, Иошинори-сама. Можешь убеждать в этом себя, можешь верить в это. Но мой взгляд способен проникнуть сквозь толщу равнодушия, за которым ты скрываешь своё сердце, и увидеть, что с тобой происходит на самом деле. Твой дух изнывает от тоски по ней – даже спустя столько времени. И это не изменится, пока ты жив, а умереть ты не можешь. Она даровала тебе неуязвимость. Ты превратил дар в проклятие, вышвырнув из этого мира единственное...

Ярко-синяя вспышка полыхнула так неожиданно, что Киоко вздрогнула всем телом и в страхе закрыла глаза. Но развернувшаяся перед ней сцена была слишком невероятной, и она поспешила их открыть, не желая ничего пропустить. Старуха исчезла, а в воздухе кружились обрывки бумаги, будто говорившие её голосом:

- Неутолённая страсть сделала тебя несдержанным, Иошинори-сама. Помнится, раньше заставить тебя потерять самообладание было не так легко!

Голос старухи развеялся вместе с бумажными клочками. Один зацепился за ветку над головой Киоко, продолжавшей следить за происходящим с замиранием сердца. Глаза ёкая действительно полыхали синим, в руке он сжимал заколку, принесённую ведьмой. Но вот синее свечение погасло, и дзинко, на время разговора словно обратившийся в камень, нарушил молчание:

- Господин... это... правда? Твой дух действительно может проникнуть в мир Аими-сан?

- Я запретил тебе произносить это имя.

- Как будто это поможет её забыть! Если сказанное ведьмой – правда, и полукровка действительно нашёл её в том мире, то и она помнит нас. Ты говорил, она забудет обо всём, но, благодаря дзёси, память...

- Замолчи,- уже двинувшийся в глубь чащи ёкай остановился.- Или я вырву тебе язык.

- Прости, господин, ты не хотел слушать, но теперь я скажу всё равно! Она осталась с полукровкой только потому, что ты бросил её одну возле развалин храма! Как и тогда в лесу...

Сдавленный стон, яростное верещание заявившего о себе камаитати. Что-то полетело в сторону Киоко, шлёпнулось возле её плеча, и она, дико взвигнув, подскочила, уверенная, это – вырванный язык дзинко. И тут же в ужасе зажмурилась, понимая, что выдала своё местонахождение, и теперь – точно обречена. Но секунда шла за секундой – ничего не происходило, и она опасливо приоткрыла глаза. Чудовищ уже не было. Она покосилась на упавший рядом предмет... То была заколка неведомой возлюбленной беловолосого ёкая. Киоко неуверенно подняла её. Очень красивая, кажется, из нефрита и отделана золотом. Интересно, что будет, если она заберёт заколку с собой? Ёкаю она, по всей видимости, не нужна – иначе бы не оставил здесь. Киоко представила, как чудесно украшение подойдёт к новому кимоно, которое она приготовила для завтрашнего вечера. Кицке будет очарован! Её пальчики решительно стиснули заколку, мысли о восхищённом взгляде возлюбленного придали сил. Легко вскочив на ноги, девушка понеслась через кусты, уже ничего не боясь. Если удалось избежать смерти от рук таких чудовищ, как дзинко и его страшный господин, что уж опасаться каких-то кайдзю! Вот и дорога. Ещё совсем немного и она – дома. Остаток пути Киоко тоже миновала без происшествий, но, только оказавшись на родной улице, перевела дух. Сэнго и Изэнэми её действительно не дождались, зато уже успели рассказать всем, как далеко она зашла и как маловероятно, что вернётся. Увидев Киоко живой, девушки были вне себя от радости. А когда она с гордостью показала заколку, чуть не умерли от зависти и тут же начали умолять подругу одалживать им заколку – для особенных случаев. Но Киоко не собиралась подобным образом разбрасываться реликвией – именно так она относилась теперь к чудесному украшению. Ведь заколка принадлежала девушке, снискавшей любовь ёкая – безжалостного чудовища, в принципе, не способного на чувства. Киоко повезло – у неё уже есть Кицке, но заколка наверняка укрепит их союз. А потом она передаст украшение своей дочери, а та – своей, чтобы все их потомки были удачливы в любви, как обладательница заколки.