Звенящая медь

Люди

Джеф снова прочёл лежащий перед ним документ, на сей раз медленно и очень внимательно.

— Ну хорошо, — сказал он, — положим, со штрафом согласен: я провез на планету коммуникатор и воспользовался им. Но что за дикость — требовать оплату за дни, прожитые отнюдь не в отеле с полным пансионом? Я проторчал больше года на сраном ачьем острове, с риском для жизни и без элементарных удобств, вовсе не по собственному желанию, а потому что меня тупо никто не искал. Вроде бы, это называется халатное отношение к безопасности туристов. Вместо извинений вы выставляете мне неподъёмный счёт и предлагаете отработать долг на вакансии трудника. Однако дневной оклад довольно мало превышает суточную плату за проживание. Боюсь, в таких условиях на погашение долга мне потребуется около ста восьмидесяти пяти лет. Выходит, шансы когда-либо покинуть Парадиз для меня ничтожно малы?

— Совершенно верно, — деловито кивнул Эндрю. — Кто приходит в Гондолин, остаётся здесь навсегда.

— А знаете, что? — воскликнул Джеф зло и весело, разрывая лист с трудовым контрактом пополам. — Я не согласен. Можете предъявить мне иск о неуплате долга через Судебную палату Дэлиции. И будьте готовы к встречному, о ненадлежащем качестве предоставленных услуг.

— Не выйдет. Теперь тебе нечем подтвердить своё дэлицийское гражданство: чип я во время считывания деактивировал. Это стандартная процедура для всех поселенцев Гондолина. Но раз ты не желаешь примкнуть к общине…

Эндрю пошарил за конторкой, повернул какой-то рычаг, и тотчас в полу перед Джефом открылся люк. Колодец был высотой примерно в два человеческих роста. Из него тянуло замогильным холодом, на дне тихо плескалась вода.

— Помочь или спрыгнешь сам? — спросил Эндрю невозмутимо. — До начала утреннего прилива ещё около часа, так что у тебя есть время для раскаяния в грехах и искренней молитвы.

Джеф шарахнулся к выходу из комнаты, надеясь затеряться в темноте. Келарь догнал его в два прыжка, стремительным движением ухватил за ворот и дёрнул на себя. Джеф пытался вырваться, отбивался, как мог, но этот Эндрю оказался на редкость здоровенным. Он легко выкрутил Джефу руки за спину и поволок свою жертву обратно, к страшной дыре в полу. «Надо было оставаться с ачами», — пронеслось у Джефа в голове.

Он уже всерьёз прикидывал, много ли на дне колодца воды, и каковы шансы не сломать шею при падении, когда в коридоре раздались торопливые шаги. Под ноги легло пятно света от нового фонаря, и встревоженный голос произнёс:

— Эндрю! Прекрати сейчас же!

Как ни странно, Эндрю послушался: железная хватка его лапищ чуть ослабла, неуклонное движение к дыре в полу прервалось.

Джеф обернулся, насколько смог, чтобы увидеть своего спасителя. Внешностью тот походил на служителя церкви гораздо больше, чем дюжий келарь. Это был мужчина лет пятидесяти, в чёрной рясе, полноватый, с благообразной бородкой и тонким, выразительным лицом. За спиной его сверкал белозубой улыбкой Марио.

— Что за богомерзкие выходки! — продолжил незнакомец взволнованно и живо. — Немедленно отпусти этого несчастного!

Джеф почувствовал, что руки его свободны, и поспешил отодвинуться как можно дальше от дырки в полу. А заодно и от жуткого келаря. Теплая рука священника легла ему на плечо.

— Идём, Джеффри. Всевышний милостив, никто здесь не причинит тебе зла.

Возвращение наверх получилось почти приятным. Марио освещал путь. Отец Илия шёл за ним чинно и неторопливо. По пути он говорил Джефу уверенным, но в то же время спокойным и очень мягким тоном:

— Эндрю поступил жестоко. Судьбоносные решения не следует принимать в страхе, шатаясь от усталости. Сегодня я прошу тебя быть гостем гондолинской общины, а завтра, на свежую голову и с благословением Всевышнего, мы снова побеседуем о твоём трудовом контракте.

Джеф встрепенулся, сообразив, что его сейчас уговаривают, как капризного малыша: «Не хочешь лечить зубы? Ну хорошо, не пойдём. Сначала съедим конфетку и покатаемся на качелях, а потом — к зубному».

— Значит, Эндрю всё-таки прав, и выбора у меня нет?

Отец Илия ответил ласково:

— Выбор есть всегда, и всё же, совершая его, стоит прислушаться к гласу разума. Пятнадцать миллионов кредитов — очень большая сумма. Я бы рад простить тебе долг, однако я — всего лишь скромный настоятель Гондолина. Подобные случаи должны разбираться патриархом колонии. Раз в полугодие он посещает каждую из общин на планете, но сроки его визита заранее не определены. Раз тебе всё равно предстоит дожидаться его здесь, почему бы не делать это в чине трудника, а не туриста? Даже в случае отрицательного решения патриарха твой долг не вырастет за время ожидания, но даже будет частично погашен.

— Мне кажется, дело пойдёт гораздо быстрее, если я вернусь на Тулиану. Свяжитесь с моим работодателем. Думаю, он согласится внести за меня залог, и тогда, работая на своём постоянном месте, я смогу погасить долг всего за десять лет.

«Главное — вырваться отсюда, — думал Джеф, искренне надеясь, что ни одна «лишняя» мысль не отразилась на его лице. — Вселенная велика, в ней есть куча мест, куда ручонки ЕГЦ не дотянутся».

Отец Илия посмотрел на него с мягкой укоризной и терпеливо объяснил:

— Ты неверно оцениваешь ситуацию, Джеффри. За пределами Парадиза ты официально мертв. Погиб в результате несчастного случая. Кстати, твоя жена получила страховую выплату, так что при возвращении в мир тебе придётся возвращать деньги ещё и страховой компании. Однако не стоит переживать об этом. Гондолин — не самое плохое место во вселенной. У жизни на Парадизе, конечно, есть особенности. Например, значительная часть труда делается вручную и в тёмное время суток, быт приближен к древнему, действует запрет на использование электроприборов, проживание мужчин и женщин строго раздельное. Кроме того, и трудники, и поселенцы обязаны посещать утренние службы и завершать день молитвенным правилом. Но пусть тебя это не пугает. Многие благодаря практике трудничества находят путь к вере и достойное применение своим талантам.

— Как Марио? — грустно усмехнулся Джеф.

— Например. Многие умения могут оказаться полезными общине. Из рассказа Марио я понял, что ты собирал сведения о жизни ачей. Если в твоих записях найдётся нечто ценное, патриарх учтёт это, и возможно, уменьшит сумму долга.

«Вот черт, — подумал Джеф. — Этот Марио, похоже, не только летать на дельтаплане умеет. Пять минут безобидного трёпа — и он узнал обо мне куда больше, чем я о нём. А потом донёс информацию до своего начальства. Надо быть при нём осторожнее и поменьше болтать языком».

Между тем воздух в галерее стал заметно свежее, изредка начали попадаться узкие окошки в стенах. Сквозь них в коридоры Гондолина уже просачивался бледный свет нарождающегося утра.

— Ну вот и всё, — сказал отец Илия, остановившись у поворота в очередную боковую галерею. — Это жилой корпус для трудников. Ступай с Марио, Джеффри, он покажет тебе свободную койку. На утренней службе нынче тебя не жду: отдохни, выспись, как следует. К вечеру я пришлю за тобой. Мы сможем спокойно обсудить создавшуюся ситуацию и найти из неё достойный выход. Кстати, сдай мне видеокамеру и коммуникатор.

Несмотря на ранний час и отсутствие электричества, в общаге трудников уже во всю бурлила жизнь. Хлопали двери, звучали обрывки разговоров, какой-то полуодетый народ шастал по коридору с вёдрами и без… Многие подходили поздороваться, обменивались непонятными шутками с Марио, кидали на Джефа любопытные взгляды. После бессонной ночи всё это вызывало лишь зелёную тоску и желание завалиться в какую-нибудь тихую щель. Джеф весьма обрадовался, когда Марио, наконец, привёл его в тёмную пустую комнату, кивнул на одну из коек и сказал:

— Располагайся. До обеда тебя тут точно никто не потревожит.

Всё-таки невозможность выспаться всласть больше всего мучила Джефа на острове ачей. Проснувшись, он некоторое время не желал открывать глаза, просто лежал и наслаждался покоем. Тишина, темнота, запах чистого белья — всё это было слишком хорошо, чтобы длиться вечно.

Однако минуты утекали, и Джефом начало овладевать смутное беспокойство. Сколько прошло времени? И почему вокруг так тихо?

Открыв глаза, он увидел через узкое, похожее на бойницу окно кусочек голубого неба. Луч яркого дневного света пробивался в комнату, но не мог разогнать царящий в ней серый полумрак. Джеф, потянулся, сел, и тут же за его спиной послышался шорох.

Джеф обернулся. На табуретке в углу сидел высокий парень с книгой в руках. Настоящей, старинной бумажной книгой, с надписью «Основы микрохирургии глаза» на обложке. Как видно, движение Джефа заставило незнакомца оторваться от чтения.

— А, проснулся? — буркнул он, выдвигая из-под тумбочки миску с супом, накрытую хлебным ломтем. — Давай, продирай глаза. Я тебе пожрать принёс, чтоб в трапезную не таскаться. Только смотри, без крошек, а то брат Эндрю всей комнате устроит разгон и козью морду.

Парень опять уткнулся в свою книгу. Джеф потянул носом в сторону миски. Пахло от её содержимого божественно. А может, он просто успел забыть, чем пахнет нормальная, приготовленная людьми еда. Похоже, жизнь налаживалась.

— Душевая есть? — спросил он парня. Тот, не отрываясь от чтения, махнул рукой:

— В конце коридора. Проверь, есть ли вода в баке. Если нет, надо накачать, там насос.

— Прямо из моря?

— Угу, — парень снова поднял глаза от книги и кисло посмотрел на Джефа. — Через опреснительный фильтр. Только вода так себе, солоноватая. Хочешь нормальную — вёдра в руки и звездуй до колодца. За горячей — тоже с ведром, в кухню.

— Обойдусь. А где взять полотенце?

Парень указал пальцем на спинку Джефовой кровати.

— Номер видишь? Ищи в раздевалке шкафчик с таким же, там возьмёшь всё, что надо. Грязную одежду кидай в бак перед прачечной.

— У вас тут есть стиралка?

— Угу. Шевелись давай, нам через час надо быть в кабинете у отца Илии, — и парень выразительно посмотрел на механические часы у себя на запястье. «Ну тут у них и музей», — подумал Джеф. А вслух сказал:

— Я быстро. Тебя как зовут, друг?

— Тимати, — раздался от двери бодрый голос Марио. — Можно зануда Тим или просто док. Пойдем, Джеф, я тебе всё покажу…

И действительно, показал. И паршиво работающую ручную помпу, и душевую, представляющую собой мизерную каморку со стоком в каменном полу, и стиральную машину с педальным приводом.

— И часто вы её запускаете? — спросил Джеф, с сомнением рассматривая этот странный агрегат.

— Через день. Крутить приходится по очереди. Вон, видишь график? Тебя уже вписали, — с довольным видом заметил Марио, а потом подошёл поближе и сказал очень тихо и серьёзно: — Тим нормальный парень, можешь его не опасаться. Вот четвертый из нашей комнаты… При Джее особо не болтай. Он дружит со Слейтоном из пятой, а тот о любом чихе стучит брату Эндрю.

«Зато сам ты без греха, и никому ни о чём не стучишь», — хмуро подумал Джеф. Вслух же спросил:

— А что там с разгоном за крошки?

— В комнатах запрещено есть и держать еду. В сущности, справедливо: нечего приваживать мышей с тараканами.